Жюль Верн - Невидимая невеста

Прогуливаясь и беседуя, мы вышли минут через 45 к северной оконечности острова. Вечерело, под деревьями сгущались тени, аллеи пустели, павильоны закрывались на ночь, уже никто не попадался нам навстречу.

Пора было возвращаться в Рагз. Мы уже направлялись к мосту, когда услышали какие-то голоса.

Я внезапно остановился и остановил господина Штепарка, взяв его за руку. Затем, склонившись так, что никто, кроме него, не мог меня услышать, сказал:

— Кто-то говорит… и этот голос… это голос Вильгельма Шторица.

— Вильгельма Шторица? — проговорил так же тихо начальник полиции.

— Да-да, господин Штепарк.

— Если это он, он нас не заметил. И не надо, чтобы он нас заметил!..

— Он не один…

— Да… вероятно, со своим слугой!

Господин Штепарк, пригнувшись к земле, повлек меня вдоль массива зелени.

Впрочем, темнота была нам на руку, и мы могли все слышать, оставаясь незамеченными.

Вскоре мы спрятались в укромном уголке, шагах в десяти от места, где должен предположительно находиться Вильгельм Шториц. Поскольку мы никого не увидели, это означало, что он и его собеседник были невидимыми.

Итак, он был в Рагзе вместе с Германом. В этом мы скоро убедились.

Никогда еще у нас не было такой возможности застигнуть его врасплох и, может быть, узнать, что он замышляет, установить, где он живет после пожара, и, возможно, схватить.

Разумеется, он не подозревал, что мы рядом и все слышим. Спрятавшись в зарослях, затаив дыхание, мы с несказанным волнением следили за разговором, более или менее внятным, в зависимости от того, удалялись или приближались к нам хозяин и слуга, прогуливаясь вдоль зеленого массива.

Вот первые слова, произнесенные Вильгельмом Шторицем, которые мы услышали:

— Мы сможем войти туда уже завтра?

— Уже завтра, — ответил Герман, — и никто не узнает, кто мы такие.

Само собой разумеется, что они оба говорили по-немецки, на языке, который мы с господином Штепарком понимали.

— А когда ты вернулся в Рагз?

— Сегодня утром. Ведь было условлено встретиться на этом месте на острове Швендор, когда здесь никого нет…

— Жидкость принес?

— Да… две склянки, они заперты на ключ в доме…

— Ты снял этот дом?..

— Да, на мое имя!

— Полагаешь, мы сможем там жить как обычные люди и что нас не знают в…

К великому сожалению, название города, произнесенное Вильгельмом Шторицем, мы не услышали, ибо голоса удалились, а когда вновь приблизились, Герман повторял:

— Нет, бояться нечего… полиция Рагза не сможет нас обнаружить под именами, которые я назвал…

Полиция Рагза? Значит, они будут жить в венгерском городе?

Затем звуки шагов стихли, что позволило господину Штепарку сказать мне:

— Какой город?.. Какие имена?.. Вот что нужно бы узнать…

— И еще, — добавил я, — почему они оба вернулись в Рагз? (Это казалось мне особенно опасным для семьи Родерих.)

Как раз когда шаги вновь приблизились, Вильгельм Шториц говорил с особенной озлобленностью:

— Нет, я не уеду из Рагза, пока не утолю свою ненависть к этому семейству… пока Мира и этот француз…

Он не кончил говорить, скорее, издал что-то вроде рычания! В этот момент пруссак находился рядом с нами, и, быть может, достаточно было протянуть руку, чтобы его схватить! Но наше внимание отвлекли слова Германа:

— Теперь в Рагзе знают, что вы можете делать себя невидимым, хотя им и неизвестно, каким именно способом…

— А этого… они никогда не узнают… никогда! — произнес Вильгельм Шториц. — Рагз еще услышит обо мне!.. Они думают, что, сжигая мой дом, они сожгли мои тайны!.. Безумцы! Нет!.. Рагзу не избежать моей мести, я не оставлю здесь камня на камне!..

Едва были произнесены эти угрожающие слова, как ветви зеленого массива резко раздвинулись. Господин Штепарк ринулся в направлении голосов, которые слышались в трех шагах от нас. И когда я, в свою очередь, выбирался из чащи, он крикнул:

— Я держу одного, господин Видаль! Хватайте второго!

Сомнения не было: его руки схватили тело человека, вполне осязаемое, хотя и не видимое… Но полицейского оттолкнули с яростной силой, и он упал бы, если бы не я.

Тогда у меня мелькнула мысль, что мы будем атакованы в крайне неблагоприятных для нас условиях, поскольку не видели противников. Но этого не случилось: слева раздался издевательский смех вырвавшегося человека и звук удалявшихся шагов.

— На этот раз не повезло, — воскликнул господин Штепарк. — Но теперь мы знаем, что, даже когда их нельзя увидеть, их можно схватить!..

К сожалению, двое злодеев действительно ускользнули от нас, и мы не знали, в каком месте они скрывались. Но, как стало известно, семейство Родерих, как и весь город Рагз, были по-прежнему во власти этого негодяя.

Мы с господином Штепарком спустились с острова Швендор и, перейдя мост, расстались на набережной Баттиани.

В тот же вечер, ближе к девяти часам, я был в особняке Родерихов наедине с доктором, в то время когда госпожа Родерих и Марк находились у постели Миры. Важно было немедленно сообщить доктору о том, что произошло на острове Швендор, и о присутствии Вильгельма Шторица в Рагзе.

Я рассказал все, и доктор понял, что, ввиду угроз со стороны этого субъекта и его намерения продолжать мстить семье Родерих, возникла настоятельная необходимость покинуть город. Надо было уезжать… Уезжать тайком… сегодня же, а не завтра!

— У меня только один вопрос, — сказал я. — Сможет ли мадемуазель Мира выдержать тяготы путешествия?..

Доктор опустил голову и после длительного раздумья ответил:

— Здоровье моей дочери не подорвано… она не страдает. Затронут только ее рассудок, но я надеюсь, что со временем…

— И главное, благодаря покою, — произнес я. — А где можно надежнее обеспечить его, чем в другой стране. Там ей нечего будет бояться… Там ее будут окружать близкие люди, Марк, ее муж… ведь они соединены узами, которые ничто не может разорвать…

— Ничто, господин Видаль! Но удастся ли избежать опасности, не может ли Вильгельм Шториц последовать за нами?..

— Нет… если сохранить в тайне и дату отъезда, и сам отъезд…

— В тайне, — тихо проговорил доктор Родерих.

И одно это слово свидетельствовало: как и мой брат, он сомневался, что можно сохранить что-нибудь в тайне от Вильгельма Шторица… Может быть, в этот самый момент злодей находился в его кабинете, слушая наш разговор и строя какие-нибудь новые козни, чтобы помешать намечавшемуся путешествию?

Как бы там ни было, вопрос об отъезде был решен. У госпожи Родерих не было никаких возражений. Она хотела только одного: чтобы Мира была перевезена в другое место… подальше от Рагза!

Нисколько не колебался и Марк. Впрочем, я не говорил ему о нашей встрече на острове Швендор с Вильгельмом Шторицем и Германом. Мне это казалось ненужным. Я ограничился тем, что обо всем рассказал капитану Харалану, когда тот вернулся домой.