Сергей Смирнов - Хроника лишних веков (рукопись)

— Уточнение. Бесконечное усилие. Война — поле. Усилие — урожай.

— А кто враг? — подобрался я.

— Враг всегда один. Сила. Чем выше Круг, тем сила противотока Хаоса становится все мощнее. На границе с Валхаллой сила почти беспредельна. Это сила напряжения самой материи… или Пустоты. В этом главное отличие Сферы от Эона Свободных. Мы обязаны… Мы обречены неустанно расширять Круг, завоевывать новые пространства и планеты. Если хотя бы один воин остановится, сила отбросит назад всех. Начнется неудержимое сжатие Кругов. Сфера свернется в точку с бесконечной массой. Конец мира. Способен ли Свободный объять разумом наш мир… и наши усилия?

Я припомнил атлантов, держащих на плечах небеса… Землю… или всякие красивые балкончики с барышнями, жмурящимися на солнышке.

— Пожалуй, нам жить легче, — признал я. — Значит, сила п о ч т и бесконечна?

— Истинный воин должен стать сильнее, — помолчав, ответил Сигурд-Омега.

— Мне осталось выяснить самую малость: где я нахожусь и что обязан сделать в награду за спасение?.. Иными словами, Планета Истока — далеко ли она от планеты Земля?

— Исток един, — был ответ. — Таково Предание. Земля Свободных — в Эоне. Планета Истока — в Сфере, в пределах низшего, Зеленого Круга.

«Так! Планета Истока и Земля — одно единое! — уверенно, с сильным нажимом провел я ось абсцисс своего необычайного существования. — Круги, кольца… таким образом, здесь как бы нет времени».

— Есть ли с р о к между планетой Земля и Планетой Истока?

— В Предании сказано: «мгновение длиной в сто веков».

«Десять тысяч лет! — обомлел я. — Сто веков с того дня, когда нечто катастрофическое произошло на Земле. Мгновение длиною в десять тысяч лет. Будущее такое далекое, что уже нет никакого смысла знать, в какую точку пространства, на какую планету ты попал».

Смешная мысль мелькнула: неужто большевики добились-таки своего? Разрушили до основанья, а затем — уж никакого времени, а сплошное пространство бесконечной войны и революции…

— Маг впустил в Сферу поток времени… — словно послушав развитие моих мыслей, добавил атлант. — «На копытах коней» — таково Предание.

Он поднял руку — и смятая маскарадная маска на его ладони вспухла и вновь превратилась в шлем.

— Ожидаем открытия низшего Круга, — сообщил он. — Пора видеть.

— В этом шлеме можно видеть? — сделал я нарочито изумленное лицо, куда уж деваться от моего врожденного любопытства, которое однажды завело меня в Полинезию, потом… потом, похоже, черт знает куда.

— Это Арена, — сказал атлант Сигурд-Омега. — Полный обзор Сферы.

Он вдруг протянул этот огромный шлем мне и добавил:

— Сначала следует закрыть глаза.

Я невольно подчинился. Огромный, на медвежью голову, шлем опустился… и вдруг — с коротким воздушным звуком — плотно, но бережно обхватил мою голову.

Я открыл глаза — и тут же пол беседки выскользнул у меня из-под ног… Меня опрокинуло навзничь, и я, наверно, расшибся, если бы атлант не поддержал меня. Шлем давал полное обозрение всего вокруг, в нем я будто сделался стоочитым херувимом: я видел и стопы своих ног, и пол под ними, и все колонны беседки, и всю панораму природы за ними… Будто и вправду вся моя голова оказалась облеплена со всех сторон глазами.

Я зажмурился… и услышал смех. Гомерический смех атланта. Он забрал у меня свой всевидящий шлем.

— Сфера беспредельна, — сказал он. — Низший, Зеленый Круг замкнут здесь — всего одна планета. Планета Истока. Высший, Белый Круг беспрерывно и беспредельно расширяется, как беспредельно расширяется Война. Высший, Белый Круг — миллионы планет, сотни галактик, и освоена лишь малая часть звездных систем.

«Вместительный ад», — подумалось мне.

— Как же могут какие-то гунны завоевать беспредельный Круг? — стало любопытно мне.

— Время, — обронил атлант. — Время на копытах их коней вторглось на все планеты предела Сферы.

Воздух дрогнул.

— Круг разомкнут, — с тем же олимпийским спокойствием сообщил Сигурд-Омега.

Что-то незримое, хищное заворочалось в атмосфере.

Что-то надвигалось.

Сигурд-Омега стоял слепым истуканом, выставив свои боевые клешни прямо в небо.

Появилась в синеве черная точка. Она разрасталась, расплывалась в черное тело, плоскую непрозрачную медузу.

— Преодолей тропу! — со строгим, боевым воодушевлением, повелел он, ибо в мире без времени наступал его час. — Двигаться строго по тропе. Не задерживаться и не оглядываться. Весь огонь останется на мне. Внизу тебя встретят юные воины низшего Круга. Не страшись, Свободный.

Я шагнул с паперти «Беседки Ветров» на нежную, видом совершенно подмосковную траву.

Темная тень, словно исполинская крышка, надвигалась на гору.

Я нашел взглядом узкую, не протоптанную, а словно выложенную меловой бумагой тропку и, как было приказано Свободному, задал стрекача…

Я сломя голову влетел вглубь леса, опомнился — и заскользил по влажной земле, опрокидываясь на спину.

Меня учтиво подхватили страшные клешни. Тридцать три богатыря без Черномора ожидали меня у самого края леса, все на одно, извне ослепленное боевыми шлемами лицо, и в той же униформе, что у Сигурда-Омеги, лишь с иным — зеленым цветом значков-нашивок. И на пару голов ниже него.

— Хвала Свободному! — смешно гаркнули хором.

Ах, как знакомо пахло здесь октябрьскими дубами, ольхой, мхом… Что тут успело некстати вспомниться! в одну мою секунду! вся жизнь, все детство!

На горе, за моей спиной, тем безвременьем, грохотало, клокотало и сверкало. Там будто открылось жерло вулкана. Я повернулся. Наверху, и вправду, кипел чудовищный фейерверк. Страшная крышка висела над вершиной, извергая вниз радужные сгустки огня. Ни беседки, ни атланта не было видно в этом слепящем потоке, но он, этот поток, словно наталкивался на некое встречное течение, вспухал и разливался вокруг беседки, накрывая ее куполом.

Не успел я дух перевести, как вокруг меня тоже взвились ослепительные вихри, свернулись винтами-струями и ударили в жуткую висячую штуковину. Это «воины низшего Круга» дали дружный залп из выставленных вперед клешней — прямо по нависшей над горой темной массе. В следующий миг их фаланга рассыпалась, и воины причудливо задвигались-затанцевали, словно уворачиваясь… И правда! Встречный залп незамедлительно грянул.

Пучок слепящих синих копий пронизал кроны, сжигая их, вонзился в стволы, в кустарник. Вспыхнуло, затрещало, задымилось вокруг, сверху посыпались кривые угольки веток, курящийся пепел листвы. Огненный бой густел, в меня отовсюду пыхало жаром, я лишь обреченно прикрыл глаза, сквозь веки мутно мелькало.

Сдавленный крик заставил меня прозреть вновь. Ломая почерневшие кусты, падал навзничь один из «зеленых воинов», из ужасной дымящейся раны на его груди голо торчали темные ребра.