Сергей Смирнов - Хроника лишних веков (рукопись)

Я догадался, что перемирие на исходе.

Перед лицом Сигурда, на расстоянии его вытянутой руки, возникла в воздухе тонкая мерцающая паутина.

Я поднял взгляд и поразился черноте неба. Мы вознеслись над самым верхним слоем атмосферы. С непредставимой, архангельской высоты мог я теперь обозревать лик планеты, окаймленный синей полосой воздушного нимба.

— Свободный должен покинуть границу Войны, — механическим тоном произнес Сигурд-Омега. — Свободный волен выбрать любую жилую соту ниже второго уровня. На втором уровне проходит граница Войны для воинов Красного Круга.

Я посмотрел в ту сторону, куда по исчезнувшему теперь тоннелю уходили молодые атланты. Передо мной колебалась полупрозрачная, как яичный белок, стена, на поверхности которой и в самом деле выступили соты. Мой взгляд невольно остановился на одной из них, она просияла и… в следующий миг меня словно всосало в нее неощутимым вихрем. Я оказался в «каюте», вполне достойной второго класса океанского корабля.

Там я провел, по моим земным меркам, около часа, то витая на просторном диване-облаке, то расхаживая туда-сюда, и так однажды пройдя диван насквозь.

Я тщетно пытался выбросить из головы вон всякую земную логику и — просто догадаться. Кто такой «Свободный» и почему в этом мире на слово «жертва», на само это понятие, наложено табу. Гипотезы-мушки нервно роились вокруг одного опасного подозрения, на которое мне самому исподволь хотелось наложить табу: Страшный Суд свершился, а я волею неких темных сил был заброшен-переброшен и через Судный День, и еще через сто «условных» веков «муки вечной»… угодил, собственно, прямиком в ад… в ад, который ждет нового спасения… Выходила какая-то несусветная ересь! И при чем здесь я, некто Николай Арапов, магистр каких-то, опять же, несусветных наук, не причащавшийся уже два года и, увы, не брезговавший бифштексами в Великий Пост. При чем здесь я? Неужто эти языческие боги-демоны выкрали мена из-под Суда?! Неужто сам Господь Вседержитель загнал меня, как пророка Иону, в чрево кита, не сообщив при этом Своей воли? Только вот чрево казалось слишком просторным для утеснения грешной души… Эти бескрайние леса и синий небосвод — что за искушение? И какой же из меня пророк? Разве подобно Ионе слышал я слово Господне: «Встань, иди в Ниневию — город великий и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Мня»? Где здесь эта Ниневия? И кто я, бежавший от воли Божьей на Дунфанхун?

Резкая качка прервала мой невнятный бред величия. Отскакивая от стены к стене, я с трудом преодолел несколько шагов к шестиугольному окошку, которое — стоило мне с усилием сосредоточить на нем взгляд — сразу выстрелило мною на капитанский мостик.

Прозрачный шар кабины был озарен огнями беспрерывного фейерверка, полыхавшего вовне, в верхнем, бархатно-черном пространстве открытой вселенной. Атлант Сигурд-Омега покоился в кресле. По прозрачной оболочке кабины растекались струи света, собирались в лучи-копья, поражали все, что нападало на нас из вселенского мрака. Огромные мерцающие «медузы» и «морские гребешки», «кальмары», «пауки» и «змеи» — вся эта масса россыпью появлялась во тьме, неслась сверху и навстречу, испускала струи огня, лопалась, взрывалась, исчезала, вскипая облаками искр.

Я вполне равнодушно констатировал: «Идет настоящий бой. Великий воин высшего, Белого Круга поражает неисчислимых врагов… Ошибка глазомера, неуловимый хронометром просчет — и мы так же лопнем и сгорим в один миг».

Удивительная кольцевая радуга внезапно появилась впереди… и чем шире становилось семицветное кольцо, тем светлее, белёсее становился окруженный им круг космического мрака.

Голубая гладь планеты вдруг ускользнула из-под ног, из-под прозрачной до невидимости палубы. Осилив испуг, я догадался, что боевая «оса-цепеллин» взлетает выше, в самый космос. Однако при этом радужное кольцо все равно осталось перед нами, точно по курсу.

Я услышал в себе голос Сигурда-Омеги:

— Свободный, я ожидаю тебя!

Мягкий воздушный поток поднес меня вплотную к капитанскому креслу. А спустя миг рядом оказались трое молодых воинов.

«А четвертый?» — вырвался у меня молчаливый вопрос.

— Замкнул Кольцо, — без чувства ответил Сигурд-Омега. — Выходи из Третьих Врат закрыт. — В его мысле-голосе я впервые слышал ноты тревоги. — Полагаю, что гунны уже отсекли часть третьего канала. Мы вернемся и рискнем войти через четвертые Врата… Готовность «ноль»!

Воины мгновенно приняли позы изготовившихся к рывку бегунов. Я последовал их примеру.

— Свободный, закрой глаза… и открой!

Я закрыл и услышал, как эхо:

— Четвёртые Врата!

Был легкий хлопок в ушах. Я открыл глаза, и все мы понеслись по каким-то темным и сырым катакомбам, в каменных кишках какой-то иной вселенной… Казалось, длится, теперь уж провалившись в метафизическую пропасть, все тот же манчжурский гон.

Сильные лучи света, исходившие из шлемов-«арен», пронзали мрак на полсотни шагов вперед, мазали белизной по стенам, по низкому, сверкавшему стальными каплями свету… Поворот за поворотом…

Вдруг черная масса с мерзким соломенным хрустом кинулась на нас, блеснула стальными белками множества паучьих глаз. Огненная стрела, выпущенная из боевой перчатки атланта поразила ее, разорвала вспышка на части… И началось! Какие-то монстры, подобные всем мыслимым чудовищам земли — от тигров до косматых горилл, от огромного паука до Голема, — кидались на нас с быстротой вращения велоциклетных спиц… Всё налетало, взвизгивало, кувыркалось. Молодые воины во главе с атлантом уничтожали всю эту нечисть с быстротой, неуловимой моим земным взором. «Мытарства!» — осенило меня. А что если это и есть прохождение сквозь мытарства, столкновения с демонами! Ангелов-хранителей уже нет здесь после Суда, остались одни демоны… и несчастные осужденные души вновь и вновь проносятся по мытарствам, получив толику ангельской силы — своей волей, своим оружием поражать и отгонять прочь всю эту вечную нечисть преисподней!

Извергая боевыми «клешнями» сгустки огня и снопы стрел, Сигурд-Омега пробивал путь в какие-то боковые, более узкие ответвления, на лестницы, тянувшие нас то вверх, то вниз, через залы, полные где по пояс, а где и по шейку холодной воды. Молодым воинам позади нас тоже, наверно, хватало доблести — они отбивались от какой-то истошно рычащей погони.

— Провал!

Атлант сделал короткий прыжок, я повторил за ним — не глядя под ноги и запоздало представив себе, что пролетел над здонной ловушкой.

За новым поворотом прямо перед нами рухнул свод. Огромные обломки породы, песок — все густо валилось вниз, образуя в тоннеле глухой тромб. Распихивая обломки, Сигурд-Омега быстро вскарабкался на растущую насыпь и, изогнувшись, сквозь поток песка и пыли протянул мне свою оклешнённую руку. Я схватился за его запястье. Он швырнул меня, как мешок, через груду породы и остался помогать молодым воинам… но, оказалось, — всего одному, последнему из живых. Крупный обломок ударил атланта по спине, другой — по плечу. Вверху затрещало и рухнуло сплошной массой. Атлант рванулся назад, пытаясь перебросить молодого воина через завал, но не успел — ноги молодого воина завалило, заклинило пудовыми обломками. Воин издал глухой стон. Сигурд-Омега вцепился клешнями в один из обломков и, явно надрываясь, потянул в сторону.