Брайан Томсен - «Если», 1997 № 12

Кроме того, возникал вопрос, как именно волокна вплетаются в основу ткани ковра. Он постучал себя по лбу.

— Ты это держишь в голове?

— Да, Сиди.

Все сходилось. Возможно, так объясняются сказки о ковре-самолете из «Тысячи и одной ночи». Необходимую информацию о структуре ковра можно заложить в робокомпьютер. И машины соткут сотни, тысячи ковров. А как удержать монополию? Потребуется создать целую систему патентов.

— Сиди!

Он заморгал.

— Да?..

— О чем вы сейчас думаете?

— Ну, для начала нужно составить патентную заявку на твой ковер.

— Патентную?..

— Да. Сейчас я тебе объясню. Предположим, у тебя есть изобретение, в данном случае структура ковра. Ты записываешь ее подробное описание. Потом представляешь его в патентный офис. Если там посчитают, что тебе удалось придумать нечто новое и полезное, тебе выдадут документ, который называется патентом. И в течение определенного количества лет люди не смогут пользоваться этим изобретением без твоего разрешения.

— Ах, это мне нравится.

— Мы устроим для тебя мастерскую здесь, в моей квартире, — заявил Беквит. — Я привезу стол для чертежей, инструменты, бумагу, необходимые материалы, все, что тебе потребуется. Ты сможешь начертить диаграмму волокон, описать, как они связываются с рубинами, и так далее. Для патента потребуется максимально подробное описание.

Аз-Захра улыбнулась.

— Да, Сиди. Как пожелаете!

Для мастерской Аз-Захры Беквит освободил комнату рядом с ее спальней, которая раньше служила кладовкой. Он установил там самые разнообразные устройства: электроиндукционную печь, необходимую для создания сплавов, специальные компьютеры, которые можно программировать на автоматическое прядение, ткацкий станок, вагранку Вернейла для производства синтетических самоцветов, паяльную лампу и мощную систему вытяжки.

Когда все было готово, он с огромным интересом наблюдал, как Аз-Захра соединяет двадцать один челнок в маленький ткацкий станок, которым управлял робокомпьютер, и поворачивает переключатель.

Устройство заработало. Засверкали натянувшиеся нити, они вибрировали и пели, а маленький ковер размером с носовой платок начал расти прямо у Беквита на глазах.

Они молча наблюдали за работой станка.

Довольно скоро раздался щелчок: ковер готов.

Беквит разглядывал только что произведенный артефакт.

— Здесь осталось несколько свободных нитей, — заметил он.

— Я знаю. Они специальным образом связываются между собой, в зависимости от того, куда мы захотим отправиться: вперед или назад во времени или просто желаем перемещаться в пространстве. Как видите, тут все зависит от сплетения.

Беквит глубоко вздохнул.

— Конечно.

— Я еще раз изучила ситуацию с гонкой к Юпитеру, — заявила Беквиту Аз-Захра несколько дней спустя.

Он оторвался от бумаг, разложенных на столе. Они сидели в библиотеке.

— В самом деле?

— Да. Я много читала, и мне удалось выяснить, что все участвующие в гонке корабли приводятся в действие разными джиннами.

— Ну…

— Я сейчас объясню. Джинн русского корабля — самый быстрый. Он называется водородный двигатель. Водород, Сиди, есть крохотная частичка материи — в космосе он практически не встречается.

— Я знаю. Очень редко.

— Сначала русский джинн двигается медленно, чтобы успеть съесть побольше водорода. Набирая скорость, он пожирает водород, как волк, из-за чего летит все быстрее и быстрее, пока не начинает поглощать этот газ, словно голодный лев. Скоро он уже мчится со скоростью, равной половине скорости света.

— Это очень быстро.

— Ничто не может лететь быстрее света, Сиди. Однако русский джинн, несмотря на всю свою быстроту, не выиграет гонку.

— Не выиграет? Почему?

— По двум причинам. Задолго до того как он наберет максимальную скорость, ему придется начать замедлять движение, иначе он окажется далеко за Ганимедом. Он будет вынужден то… то… Сото?

— Тормозить.

— Тормозить. Такая огромная скорость подходит для путешествия между звездами, но совершенно неудобна для перемещения между планетами.

— Разумный довод. А какова другая причина?

— Прошлой ночью я составила гороскоп. Получается, что «Гагарин» проиграет.

— Любопытно. Ну, я думаю, с ним мы разобрались. А что скажешь относительно французов? Их корабль использует солнечный парус.

— Я знаю. Парус — самый надежный способ полета. Но с другой стороны, парусный джинн самый медленный. Нет, они не победят.

— Тогда немцы, — сказал Беквит. — У них очень быстрый корабль, предназначенный исключительно для межпланетных путешествий.

— Да, их джинн питается штукой, которую они называют антиматерия. Она дает кораблю фантастическую силу, в результате «Бисмарк» способен развить скорость, равную одной пятой скорости света.

— Значит, они выиграют?

— Я не знаю. Гороскоп не дает ясного ответа.

— Ну, остается только американский корабль, «Джон Ф. Кеннеди». Какие шансы у нас?

— И опять, Сиди, я не уверена. Наш джинн производит волшебное вещество, которое называется литиум-5, а потом поедает его — в результате его скорость достигает трех десятых скорости света. Но наш корабль слишком поздно покинул базу и, боюсь, не сможет наверстать потерянное время. — Аз-Захра внимательно посмотрела на Беквита. — Эта гонка имеет для вас большое значение?

Он пожал плечами. Не было смысла объяснять, насколько это для него важно.

— Почему мы так опоздали, Сиди?

Его друзья из Агентства рассказали ему под страшным секретом: президент Муграм твердо решил, что американский флаг должен установить его племянник Робин. К несчастью, за день до старта Робин заболел свинкой. Полет пришлось задержать на две недели.

Беквит всем сердцем ненавидел беднягу Робина.

— Это все из-за… болезни.

Аз-Захра больше не стала задавать вопросов.

Тот, кто попал бы в секцию этики Адвокатского бюро, не нашел бы ничего необычного во внешних кабинетах. Сначала вас встречала доброжелательная седовласая секретарша, которая отсылала посетителей в одну из боковых комнат, где работали следователи. Центральную его часть занимали книжные полки, каталоги и разнообразное офисное оборудование.

Чуть в стороне, напротив Федерального суда, находилась комната 1313, помещение для предварительных слушаний. Несмотря на кондиционер, здесь пахло смертью.

Тринадцатый этаж здания был маленькой империей Ирвина Смерля, которой он управлял из углового офиса.

Большая часть стен в кабинете Смерля была покрыта изречениями известных людей, выполненными черной тушью. Если освещение было подходящим, посетитель, обладающий стопроцентным зрением, мог уже от самого порога прочитать некоторые из них.