Христо Поштаков - «Если», 2001 № 05

Победа осталась за мной. Сомнений в этом не могло быть ни у одной, ни у другой стороны.

Голова Бейли поникла. Он выглядел изможденным, опустошенным, словно вместе с воздухом я выдавил из его груди всю ненависть.

— Встань, Бейли, — сказал я, протягивая ему руку. — Встань! Мы должны поговорить с этими людьми. Мы должны честно рассказать им все. Пусть они отправятся по домам, и пусть каждый из них думает о том, как он едва не стал убийцей.

Но к моему изумлению Бейли отрицательно покачал головой. Потом он посмотрел на меня, и я увидел на его лице выражение мрачного торжества. Он почти улыбался. Это было так неожиданно, что в первое мгновение я даже не понял, почему он смеется.

А потом — чуть правее меня, в самой середине толпы — прогремел взрыв. Бросив взгляд в ту сторону, я успел заметить синеватую вспышку и поднимающийся вверх столб белесого дыма. В ту же секунду прогремел второй взрыв — на этот раз чуть левее меня, а за ним — еще один — на самом краю толпы.

На несколько мгновений воцарилась/потрясенная тишина. Потом толпа взорвалась ненавистью и страхом. Людское море качнулось в нашу сторону — подальше от того места, где взорвались брошенные кем-то бомбы. Взметнулись вверх дубинки и черенки от лопат…

Наверху, над нашими головами, раздался пронзительный вой. В следующую секунду визголет, о котором большинство просто забыли, открыл предупредительный огонь по саду перед домом Пола. Выстрелы ударили в землю за моей спиной — как я понял, это была попытка образумить, остановить толпу.

Но из этого ничего не вышло. Правда, те, кто бежал впереди, пытались остановиться, в шоке перед огненным ураганом, но арьергард продолжал напирать.

Вскрикнув от страха, Бейли метнулся в сторону, стараясь спастись от тонкого огненного луча, который двигался к нам через сад. Он бежал, а луч пламени не торопясь следовал за ним, словно выискивая свою жертву, выделяя ее среди прочих. Что я мог поделать? Таково было решение сгудонцев. Они хотели изгнать дьявола прямо сейчас, не откладывая. Они собирались выкорчевать зло, пока оно не пустило корни и пока ситуация не стала необратимой. Я понимал это, но я понимал и другое. Я знал: как только огненный луч настигнет Бейли, начнется паника, и тогда могут погибнуть десятки, даже сотни людей.

Справа по улице, ярдах в тридцати от меня, лежал на боку доставочный грузовичок из «Обсервера». Лобовое стекло грузовичка было разбито вдребезги. «Говорить правду!» — было написано на его борту красивыми желтыми буквами. Чтобы добраться до Бейли, огненный луч с визголета должен был перебраться через этот грузовичок, через написанный желтым лозунг.

Я бросился к грузовику, вскарабкался на него и повернулся лицом к огненному лучу. Зная, что люди внизу не могут не видеть меня, я поднял руки навстречу смертоносному лучу, словно смиряясь перед неизбежным, словно готовясь заключить смерть в объятия. Вот луч уже в десяти футах, в пяти… На несколько мгновений он, казалось, заколебался, замедлил движение, остановился у самого борта грузовика.

Я мог дотянуться до него рукой, но, как ни странно, я не чувствовал страшного, испепеляющего жара. Мостовая внизу пузырилась и кипела, асфальт расплавился и превратился в огненное озеро, но я не чувствовал ничего.

Луч снова двинулся. Он медленно огибал, обходил меня с левой стороны.

Нет. Только не это. Бросив быстрый взгляд вверх, где — белый и равнодушный — по-прежнему висел визголет, я шагнул в сторону и, вытянув перед собой руки, прыгнул в раскаленное, голубовато-белое сияние.

Чье-то огромное лицо плавало в воздухе в нескольких дюймах от моего лица. Лицо растянулось в улыбке, и я услышал глубокий, довольный смешок.

— Это было неплохо, Лэмб. С-сказать по с-совес-сти, то, что вы с-сделали, было прос-сто превос-сходно!..

Это был Туклик. Судя по широкой улыбке, настроение у него было отменное.

— Вы пос-ступили в точнос-сти как напис-сано у вашего пис-сате-ля Конрада. С-самопожертвование ради других. Умереть, чтобы с-пас-ти других и с-собственную чес-сть. Ис-скупить кровью. Ос-сень по-ка-толичес-ски, ос-сень по-з-земному, Лэмб. Я преклоняюс-сь перед вами.

— Так я жив?! — вырвалось у меня.

— О, да, живы и невредимы. К тому же теперь вы герой. — Туклик перестал шипеть. — Я уже сообщил мадам Дюбуа, что вы живы. Когда через несколько часов мы приземлимся в парке, вас придут встречать тысячи людей!

— Герой?.. — переспросил я растерянно.

— Вы отдали жизнь, чтобы спасти людей, Лэмб. Они знают это. И молодые колонисты, и старшее поколение понимают: вы пожертвовали собой, чтобы остановить беспорядки. Чтобы никто больше не погиб… — Он громко рассмеялся, так что все его жирное тело заколыхалось, словно резиновое. — Это было идеальное решение, Лэмб. Для пущего эффекта я дал вам секунды полторы, потом выключил луч, но все, кто собрался на улице, успели увидеть вас внутри огненного столба. Они видели вас в огне! Все дальнейшее было делом техники, как говорят у вас на Земле. Я использовал стат-поле, чтобы перенести вас на борт, настроил вживленные устройства на полное восстановление, и вот… — Туклик драматическим жестом развел свои короткие ручки.

— И вот — результат. Герой жив и здоров!..

— Сознайтесь, Туклик, вы нарочно это подстроили. Ведь вы сделали это со мной специально, не правда ли? — сказал я спокойно. Я чувствовал себя таким усталым, что мне не хотелось ни возмущаться, ни протестовать.

Инопланетянин торжественно кивнул; при этом склонилась не только его голова, но и все тело Туклика слегка подалось вперед. Он как будто поклонился мне, а не просто сказал «да» в ответ на мою догадку.

— Тогда почему я жив?..

— Почему? — Туклик слегка пожал плечами. — Мы хотели сохранить колонию, Лэмб, хотели, чтобы жизнь здесь наладилась, и…

— Нет, — перебил я его. — Я хотел спросить, как вышло, что я не сгорел, не превратился в золу… Вы сказали, что перенесли меня на борт, настроили приборы и… А ведь от меня не должно было остаться даже дыма! Я же своими глазами видел, как рядом со мной закипел асфальт!

— Ах, вот вы о чем! — Туклик снова улыбнулся. — Дело в том, Лэмб, что на нас, сгудонцев, это оружие не действует. Вообще-то, оно довольно слабое. Особое излучение с заданной длиной волны воздействует непосредственно на молекулы, возбуждает их, дестабилизирует, разрывает межмолекулярные связи. Но мы… — Он сделал небольшую паузу, немного подумал, потом закончил неопределенно: — Но мы защищены.

— И я?