Христо Поштаков - «Если», 2001 № 05

Первая-Среди-Матерей сама перевязала ему рану шелком, остановив кровотечение клочком мха.

«Я довольна сделанным», — сказала она.

«Но загадки остаются, — возразил он. — Объясни, почему язык принадлежит у вас женщинам, а не мужчинам».

«Ты забыл, что значит «стег»?» — Она подняла один из своих уцелевших пальцев. Он, и вправду, ни разу не вспоминал о буквальном смысле слова, которое произносил ежеминутно на протяжении двух лет.

«Один? Первый? — Потом его осенило: — Пришедшие первыми!»

…Воспоминания померкли, и он врезался в спину одной из Мате-рей-проводниц. Она схватила его за руку, не дав упасть, ее старые глаза заглянули ему в душу, словно определяя способность человека идти дальше. Обе старухи высоко подоткнули юбки, так что торчали костлявые колени; обуты они были в сапоги из кожи неведомого зверя, подвязанные на лодыжках бечевками. Его впечатляла их энергия: дряхлые на вид, они по очереди несли на спине Джилан, перепрыгивая с этой ношей с камня на камень.

Впрочем, в данный момент девочка передвигалась самостоятельно, собирая по пути камешки и цветы и болтая на стегти, как обычное трехлетнее дитя, появившееся на свет на этой планете. Произнеся первый певучий звук над грудой костей, она уже болтала на языке Первой-Среди-Матерей не переставая. Это походило на прорыв плотины. Рис с удовольствием позволял девочке выразить все, что в ней накопилось за месяцы молчания. Ирония пребывания человека на чужой планете проявилась еще раз: ребенок обрел язык — и сразу покинул общество тех, с кем мог перекинуться словечком…

— Как вы себя чувствуете, Данио? — спросила Лита, подходя к нему. — Сделаем короткую остановку?

Но он отказывался отдыхать, пока не выполнит обещание и не доставит детей комиссара на базу космолета, в безопасное место.

Лита дотронулась холодной рукой до его лба.

— Какой горячий!

— Зубы режутся, как у Джилан! — попробовал он отшутиться.

Лита навестила его вскоре после его «взноса» — он предпочитал думать об этом так, чтобы не слишком себя жалеть — и попыталась отвлечь от боли болтовней. Матери учатся алфавиту под руководством Первой; девочка со смехом описывала их первые неуклюжие потуги. У Джилан вылез с опозданием последний молочный зуб, и жар прошел…

— Покажите-ка руку! — потребовала она. — Как бы не было воспаления.

— На базе есть антибиотики.

— Данио, — прикрикнула она на него, — хватит строить из себя героя!

Он непонимающе уставился на Литу. Она опередила его, спускаясь по извилистой тропинке. Безжалостное светило било в глаза, голова опять раскалывалась.

«Как это связано с Теми-Кто-Перешел?» — спросил он Первую-Среди-Матерёй.

«Мы одно и то же, — прозвучало в ответ, — только ты этого еще не видишь».

Сейчас, стоя на горной тропе, он ломал голову над этими ее словами, прижимая ладонь к груди и пытаясь отдышаться. Метаморфоз был известен на некоторых планетах Плеча Ориона; с этим явлением люди сталкивались в новых мирах чаще, чем с разумом. Даже на Земле гусеницы превращаются в бабочек, а головастики в лягушек — и никто не удивляется. Почему бы пухлому стегу не обернуться тощим «мулом»? Даже если это происходит только с особями одного пола, все равно у матушки-природы есть в запасе множество чудес гораздо причудливее этих. Правда, бабочки не замечены в жестоком обращении с гусеницами…

«Дело не только в этом», — не уступал он, думая о срочности, с которой Первой-Среди-Матерей понадобилось изобрести письменность.

«Некоторые секреты остаются нераскрытыми, пока не придет их время», — отвечала на это старая жрица.

«Ты оповестишь меня, когда это время наступит, Первая-Среди-Матерей?»

«Если мы оба будем живы, Говорун».

Через час — или через два или три: он разучился вести счет времени — они остановились, достигнув пропасти глубиной в две сотни метров. В раскаленном и дрожащем воздухе вились спирали пыли. Долина внизу казалась озером травы, раскинувшимся до самого горизонта. Огромные стаи ярких неоперенных птиц парили над золоти-сто-зелеными полями, ноздри щекотал сладостный запах зелени.

На лбу и шее Риса выступил пот — и тут же испарился. Он чихнул и уставился слезящимися глазами в пропасть. Там находилась их долгожданная цель, конец пути.

— Там! — сказала одна из Матерей, вытягивая руку.

— База «Калькутты»! — крикнула Лита. — Я ее вижу.

— Мы дальше не пойдем, — предупредила вторая Мать.

— Отсюда мы сами доберемся, правда, Данио?

Он кивнул — и сразу об этом пожалел, так сильно закружилась голова. Оказалось, что опьянение возможно и без всякого зита.

Одна из Матерей отдала Лите ситар, который несла за спиной, вторая подала ей мешок с провизией.

— Ты — камень, — услышал он от Матери, трогающей его затылок.

Гораздо легче добиться состояния бесчувственного камня, чем неприступной скалы, подумал он. К тому же скала куда величественнее камня…

Женщины заторопились обратно, вверх. Он знал, что им не терпится присоединиться к лихорадочной деятельности, бурлящей в пещере, — к записи истории народа, его памяти. Возможно, каким-то не ясным ему путем это положит конец насилию. Академия и Гильдия родятся во второй раз, когда узнают о том, что произошло на Кришне!

Он отчетливо представил себе, как председатель — кто бы им ни был — созывает преподавателей и учеников, чтобы…

— У вас настоящий жар! — сказала Лита.

— Не волнуйся, я приведу вас, куда надо.

— Вы приведете? — удивилась она.

Сияющие белые купола и антенны связи, образовывавшие космическую базу, становились все ближе по мере того, как они спускались по извилистой тропе, но одновременно усиливалась жара, замедляя движение, так что чем ближе они подходили к долине, тем труднее давался каждый шаг. Девочки готовы были взлететь, а он боялся, что вот-вот свалится.

— Конец, — прошептал он, останавливаясь. — Дальше не могу.

— Мы почти у цели! — Лита поправила на плече ситар. — Смотрите, до базы каких-то сто метров! Я уже вижу ворота и проходную.

Он тяжело опустился на землю. Джилан подбежала к нему с зажатым в кулачке букетом диких алых цветов. Он вспомнил, как хлынула кровь от удара трехгранным кинжалом. Голова весила гораздо больше, чем он предполагал, — он убедился в этом, когда подпер ее забинтованной рукой.

Девочка открыла рот и чистым, птичьим голоском пропела «Виу».

— Пожалуйста, встаньте! — взмолилась Лита. — Не могу же я вас нести!

— Ступай, я подожду здесь.

— Там, внизу, вам смогут помочь. Вам нужны всего-навсего хорошие земные лекарства…

Горячий ветер, дующий из долины, приподнял ее медные волосы, и их запах, похожий на запах костра, дополнил иллюзию: ему показалось, что перед ним Ив.