Александр Шалганов - «Если», 2001 № 06

— И ты ему поверил? — спросил Младой; каждое слово просто щетинилось иглами сарказма.

Ястреб пожал плечами:

— Он предложил правила игры — я их принял. А дальше посмотрим, насколько честно он будет их выполнять. Главное-то я сделал — подсел в него. Так что в любой миг могу определить его место и проследить за его действиями.

— К примеру, сейчас?

— Это нужно?

— Непременно.

— Ну, коли так…

Ястреб расслабился в кресле. Закрыл глаза. Стал настраиваться. При этом он ожидал коварного подвоха: Смоляр мог, например, ощутив подсадку, выставить крепкую защиту, какой-нибудь непробиваемый блок — а в том, что у наблюдаемого таких был целый арсенал, Ястреб не сомневался. Но опасения не оправдались: настройка прошла без помех, и он стал видеть, не открывая своих глаз — потому что сейчас воспринимал мир глазами Смоляра. В этом и заключался дар Ястреба: подселившись, то есть открыв для себя канал в сознание другoro человека, — видеть его глазами, слышать его ушами и даже обонять его носом.

— Ну, что ты видишь? — нетерпеливо спросил Младой.

Ястреб, однако, его не услышал: слух его тоже был, как и зрение, и все прочие чувства, отдан сейчас Смоляру. Он выждал, пока не рассеется неизбежный туман перед глазами; а когда аккомодация закончилась — увидел часть просторной комнаты, не той, в которой разговаривал со Смоляром, но смежной, в которую успел заглянуть тогда через полуоткрытую дверь. В отличие от первой, гостиной (как условно определил ее Ястреб), это был, скорее, кабинет, и в той его части, которую сейчас наблюдал Ястреб (и сам Смоляр тоже), располагался длинный стол, уставленный приборами и аппаратурой, относящейся к связи, ближней и дальней, акустической и графической. Стол начал приближаться — то есть это Смоляр, конечно, направился к нему; проходя мимо зеркала на стене (зеркала у Смоляра были, похоже, в каждом помещении), мельком повернулся к нему, чтобы оглядеть себя; так Ястреб смог убедиться в том, что действительно он видит сейчас глазами Смоляра и канал не переадресован кому-то другому. В следующее мгновение перед глазами оказалась клавиатура, но только на секунду; затем — экран. Смоляр работал профессионально, не глядя на клавиши, так что Ястребу не было видно, что именно набирает хозяин дома; можно было лишь определить, что текст шифруется сразу же: на экране, перед глазами, возникали одни лишь точки. Ястреб попытался услышать, как работает клавиатура — иногда это помогало определить хотя бы среднюю длину слова, из чего можно было уже сделать предположение о языке, на котором делалась запись. Но на сей раз не было слышно ничего. Потом глаза резко панорамировали па дверь; в ней стоял человек — один из тех двоих, что провожали Ястреба. Губы вошедшего шевелились; он что-то произносил, но Ястреб не услышал ни слова, как не донеслось до его ушей никакого другого тука. Смоляр, вероятно, ответил на реплику — вошедший кивнул, повернулся и вышел; но из сказанного Смоляром Ястреб не слышал ничего. Выходит, слух наблюдаемого оказался защищенным от подсадки лучше, чем зрение. Да и не только слух — пальцы Ястреба тоже ничего не ощущали, а ведь кончики их должны были чувствовать прикосновение к клавишам; это, кстати, порой тоже помогало расшифровать текст: у профессионала каждый палец ведает строго определенной группой знаков… И обоняние равнялось нулю: Ястреб понял это сразу же, как только Смоляр, прежде чем возобновить работу, вынул из ларчика на столе длинную, тонкую сигару, понюхал ее (она оказалась прямо перед глазами, как и державшие ее пальцы), обрезал кончик, раскурил.

Подсадка оказалась весьма ограниченной. Но это еще не причина для уныния: зрение, как известно, самый важный источник информации. Значит, Смоляр все-таки принимал меры предосторожности, но на зрение их не хватило. Ну что ж, неплохо: собеседник, надо полагать, усмотрел в Ястребе достойного противника.

Смоляр снова работал. Теперь уже не с текстом; вместо точек на мониторе появился он сам, словно в зеркале; губы изображения шевелились, видимо, то была запись какого-то обращения или выступления, и Смоляр, перед тем как направить ее адресату, хотел проверить и, возможно, отредактировать. За спиной Смоляра — не в фокусе, несколько размыто — виднелось несколько человек в лабораторных комбинезонах, столы, на которых вроде бы работали с какой-то химией… Люди двигались; вдруг в помещении появился еще один человек, совершенно голый, остальные окружили его, но Смоляр на экране даже не повернул головы в его сторону. Ястреб попытался прочитать по движениям его губ, что же он говорит; но то был, наверное, язык, которого Ястреб либо не знал вообще, либо же не сумел опознать. Текст оказался коротким; через двенадцать секунд Смоляр убрал изображение и не стал загружать ничего нового.

Не очень-то много информации; однако главное было установлено! — так сформулировал свое впечатление Ястреб, выйдя из контакта и ощутив себя в привычной обстановке.

— Ну, что там? — Младой по-прежнему ждал ответа.

— Все по правилам. Он у себя дома — как и предполагалось по его плану. Вечером он собирался на званый ужин, адрес указан; проверим его и там.

— Очень интересно… — пробормотал Младой.

— Да что тебя беспокоит? — Ястреб был уже готов не на шутку рассердиться.

— Погляди.

Младой щелчком перебросил по столу сложенный пополам бланк донесения. Ястреб развернул. Прочел.

СВУ. Сегодня двадцать шестого восемнадцать тридцать две с четырнадцатого скрытно стартовал «Сатир-8» с Омегой на борту. Установлено личным наблюдением. Вероятность 100 %. Листвен.

Листвен, как и Ястреб, являлся головным агентом «Прозрачного мира», а СВУ означало — секретность высшего уровня. «Омега» — такое кодовое имя со вчерашнего дня носил не кто иной, как Смоляр.

— Ну? — спросил Младой.

Ястреб пожал плечами:

— Кто-то ошибся. Листвен или я. По-моему, Листвен. А по-твоему?

— Возможно, вы оба правы.

— Очень интересно…

— А ты не допускаешь, что разговаривал с двойником?

Ястреб поджал губы. Покачал головой:

— Конечно, как говорил тот аббат, «чувства могут нас обманывать, но Аристотель никогда не ошибался». Только чувства здесь ни при чем. Мы получили его «карту» из Президентской команды, верно? Я уверен, что каждая характеристика в ней соответствует истине. Так вот, я общался с человеком, который полностью соответствует «карте» — по всем девятнадцати позициям.

Младой помолчал. Потом пробормотал:

— Первая ошибка в послужном списке Листвена? Невероятно.

— Но он-то вряд ли мог сделать анализ по девятнадцати?

— Не мог. Но и ошибиться не мог! Значит, на «Сатире» улетел двойник? Куда, зачем? Чтобы совершить уничтожение номер два? Думаешь, Смоляр рискнул бы передать ему формулы триады?