Александр Шалганов - «Если», 2001 № 06

— Есть разгадка попроще.

— Слушаю тебя.

— Это не Листвен. Демонстративная подставка Смоляра — как его визитки.

— Хочешь сказать, что некто владеет нашим шифром этого дня и часа, причем шифром самого высокого уровня? С поправкой на стояние планет?

— Сообщение пришло именно так?

— Естественно. Иначе я не стал бы даже читать его.

— Не знаю, — сказал Ястреб после паузы. — А куда ушел «Сатир»?

— Ищем. Пока не обнаружен. И власти шарят — с тем же результатом.

— Что будем делать?

— Думать — что другого остается? Думать и искать. Где-то же должны храниться и сами триады, и условия их применения — раз уж Смоляр разыскал их…

— Допускаю, что все это уже в его личном архиве.

— Хранители такой информации редко не оставляют ее копий. Будем искать копии. Мы ведь не коллекционеры, нам нужен текст — пусть он даже будет записан на нестираной портянке. Обозначим это как направление-один. Предлагай теперь ты.

— Надо полагать, где-то у властей имеется достаточно точный реестр всего, чем владеет Смоляр?

— Я уже спрашивал. Такой есть. Немалая коробка кристаллов — названия, расположение, характеристики и все прочее.

— Это нужно достать.

— Надеешься…

— Да ни на что я не надеюсь. Но надо же что-то делать!

— Надеешься. На удачу.

На этот раз Ястреб промолчал. В свою удачу он верил всегда. Но никогда в этом не признавался.

Главное — система. Ястреб всю жизнь исповедовал это правило, и если бы не оно, он вряд ли извлек бы какую-то пользу из той кучи кристаллов, какую представлял собой реестр собственности Смоляра, поскольку на всех без исключения обитаемых мирах Галаксии ее было очень, очень много. Промышленные предприятия. Финансовые. Торговые. Научные. Юридические. Строительные. Транспортные. Развлекательные. Добыча, обработка, переработка, перевозка, продажа изделий, технологий, территорий и вообще всего, что только можно купить и продать по закону, а если по закону не получалось — Смоляр не унижался до его нарушения: он просто-напросто добивался принятия нового закона.

То есть, — размышлял Ястреб, с лихорадочной быстротой просматривая то один, то другой кристалл, — Смоляру принадлежало уже восемь-девять десятых всей собственности, какая вообще существовала в Галаксии; даже некоторые из небольших планет находились в его полной собственности: в свое время он ссужал власти деньгами под залог этих небесных тел; возвратить долги властям оказывалось не под силу, и залоговые объекты в соответствии с законом переходили в его собственность. Создать такую империю невозможно на протяжении одной жизни; на самом деле Смоляр лишь продолжил дело, начатое давным-давно многими Домами и Семьями; самому же ему удалось лишь объединить все кланы в единый организм. Поэтому из всей гигантской номенклатуры собственности непосредственно на его имя было записано не так уж много; однако аналитики Служб без особого напряжения проследили все связи и убедились в том, что от великого множества компаний, трестов, концернов, холдингов и групп нити неизбежно приводили в одну и ту же точку, и в этой точке всегда находился Смоляр, и никто другой.

Было лишь одно, чего он до сих пор не смог купить официально: полная и законная власть. Будь Смоляр к этому времени постарше, он, возможно, удовлетворился бы тем, что фактическая-то власть все равно в его руках. Но он был в расцвете лет и сил, еще в возрасте актера, а не постановщика; и ему, кроме прочего, хотелось еще и оваций, и букетов.

Но покупая поодиночке и целыми пачками депутатов и министров, генералов и прокуроров, он никак не мог стать собственником того, чем все они вместе взятые владели официальной признанной власти. Потому что для этого следовало или быть назначенным в качестве официального преемника, либо же победить на всеобщих выборах. Смоляр, надо полагать, понимал, что второй путь успеха ему не принесет, сколько бы денег он ни вложил в избирательную кампанию, эффекта не будет. Рядовой гражданин не любит супербогачей, сколько бы добра они ему ни сделали и чего бы ни сулили; не любит и потому, что завидует, и еще по той причине, что убежден: таких денег честным трудом не нажить, значит, неизбежным было воровство, а гражданин воров не любит, потому что его самого не раз, так или иначе, обкрадывали. В былые времена магнаты на выборах пользовались успехом; но с тех пор людям надоело разочаровываться. Так что вложи он деньги — их возьмут, пообещают, но проголосуют против, если даже к каждому избирателю приставить своего парня. Не было бы проблемы, если б подсчет голосов велся людьми, но этим с давних пор занималась электроника, а она находилась под контролем Служб, они же (если говорить не об отдельных работниках, а об организациях в целом) воспринимали Смоляра как изначальное зло и постоянный упрек. Те же в Службах, кто мыслил «реалистически» и вовсе не отворачивался от возникавших искушений, прекрасно понимали, что золотые ручейки текут в их сторону лишь до тех пор, пока Смоляр не пришел к власти. Поэтому их вполне устраивал статус кво, и если они не очень стремились уничтожить Смоляра, то во всяком случае никак не хотели возводить его на престол.

Так что оставался лишь путь номер один: стать наследником, преемником. Для этого и купить-то надо было самую малость: президента и его ближайшее окружение; окружение — затем, чтобы президента не ликвидировали в тот миг, когда станет ясно, что он собирается сделать, поскольку из этого круга людей каждый видел преемником самого себя, у людей такого уровня вирус власти быстро справляется даже с микробом жадности.

Однако микроб жадности никогда не умирает, он может закапсулироваться до поры до времени, но создай ему нужные условия — и он оживет; его носитель начнет все более убеждаться в том, что хорошо откормленная синица, переданная из рук в руки, на самом деле куда предпочтительнее тощего журавля в небе, которого одновременно с тобой выцеливает еще дюжина охотников. Так что Смоляр купил бы всех или, по крайней мере, большинство — если бы не вмешивались личные чувства. Они-то и были тем порогом, преодолеть который для Смоляра было невозможно. В общих чертах об этом знали все, хотя детали не были известны никому; говорилось только, что корни взаимного неприятия, чтобы не сказать — ненависти, уходили в прошлое — чуть ли не в студенческие еще времена; именно тогда, по слухам, один из нынешних властителей — а именно Смоляр — нанес второму смертельное унижение. И теперь, вынужденные время от времени официально встречаться, соблюдая все протокольные требования, они никогда не могли договориться, для Президента Стойка это было решительно невозможно. Так что убедить Президента Смоляр не сумел бы, даже пообещай он взамен все, чем уже владел, и все, чем овладеть еще только собирался.