Кристофер Прист - «Если», 1998 № 02

Сперва Лоу действовали аккуратно — началась активная колонизация, основан город Новый Орлеан. Народ возбуждают историями о золоте, которое валяется в Америке под ногами. Королевский (бывший Всеобщий) банк Лоу дает ссуды на приобретение акций компании Лоу. Но едва компания прочно стала на ноги, шотландец скупил две сотни 500-ливровых акций, обещав заплатить по 500 ливров через полгода, хотя курс был тогда всего 250 ливров. В итоге через полгода курс намного превышали номинал.

Тут Лоу сделал второй ход — стал печатать новые акции, но уже с более высоким номиналом. Ажиотаж был страшный: в сентябре 1717 года старые 500-ливровые акции стоили 5000 ливров, а новые 5-ти тысячные уже через день или два попадали на биржу за 8, а то и 9 тысяч ливров. Народ ломился к Лоу, лишь бы записаться на акцию и вручить ему свои деньги. Печатный станок гнал сотни миллионов банкнот в обращение. Но «деньги» Лоу не имели обеспечения, ведь Миссисипская компания имела весьма скудные ресурсы и маленький флот. Крах системы был неизбежен.

Дальновидные люди стали сбрасывать акции и требовать платежи золотом. В ответ Лоу ввел твердый курс акций, ограничил обмен бумажных денег на золото и увеличил выпуск банкнот для скупки акций и поддержания их курса. Естественно, цены подскочили, начались перебои со снабжением и народные волнения. В ноябре бумажные деньги отменили. Имущество Лоу конфисковали, и он покинул Францию. Джон мыкался по свету и в 1729 умер от воспаления легких в Венеции. Обманутые участники пирамиды остались на бобах…

Я дал бы этой женщине лет пятьдесят с лишним. На ней был унылый синий жакет, какие обычно носят представительницы низшей ступеньки среднего класса, и шарф, свидетельствующий о принадлежности его владелицы к некоей сословной категории, которую я сразу не смог идентифицировать. В одной руке она зажала посадочный талон, другой придерживала недорогую и слегка потертую сумку, перекинутую через плечо. Темные волосы, непроницаемое лицо, уверенная походка.

Короче говоря, она ничем не отличалась от тысяч других деловых дам, которых мне доводилось наблюдать в космопортах по всему Пространству. Мне и в голову не пришло, что эта встреча может сулить неприятности.

Вообще-то в жизни всегда так. Сначала все идет по накатанной колее, дела в порядке, так что становится даже чуть скучновато, но в один прекрасный момент выясняется, что вы отклонились от курса на все восемьдесят градусов, двигатели чихают, будто подхватили простуду, а ответственный за музыку впал в глубокую кому.

Пока же царила полная благодать. Три минуты назад, когда я покидал кабину экипажа, все до одного датчики высвечивали штатные зеленые параметры, запущенные Рондой двигатели работали образцово, — если только работу двигателей нашей ржавой старушки можно считать образцом, — а Джимми и не думал дремать.

И все же, если бы я проявил больше наблюдательности, поднимавшаяся по трапу женщина привлекла бы мое внимание. Слишком уж контрастировали ее одежда и уверенная, даже надменная походка. Вскоре я убедился, что ее манера говорить тоже отличается неожиданной вескостью.

— Андрула Кулашава, — представилась она властным тоном. Впрочем, при такой походке голос и не мог оказаться иным. Видимо, она привыкла, чтобы ей внимали. — Мне зарезервировано место на вашем транспорте. Вот мой билет.

— Диспетчер уже предупредил меня. — Я вложил пластиковую карточку в свое считывающее устройство. — Джейк Смит, капитан корабля «Сергей Рок». Добро пожаловать!

Выражение ее лица, только что непроницаемое, чуть заметно изменилось. Видимо, ее позабавило, что пилот скромного космического грузовика восьмого класса величает себя «капитаном».

— Капитан, — произнесла она, слегка наклоняя голову и сдвигая шарф на груди. — Добавлю, что я принадлежу к ученым.

— Прошу прощения, — проговорил я деревянным голосом, уставившись на бирку, скрытую до того невзрачным шарфом.

Если походка и голос оставили меня равнодушным, то бирка произвела сильное впечатление. Ученые были элитной категорией класса высших профессионалов, и я еще не видывал, чтобы эта братия заматывала шеи шарфами, маскируя свои «знаки различия». Даже в мороз бирки красовались на видном месте.

— Диспетчер не поставил меня в известность…

— Ваши извинения приняты. — Легкий кивок свидетельствовал, что моя оплошность прощена, но отнюдь не за какие-то мои возможные заслуги, а исключительно благодаря ее снисходительности. — Мое оборудование уже погружено?

— Оборудование? — переспросил я, переводя взгляд на трап. Никакого багажа у нее за спиной я не разглядел.

— Оно не здесь. — Дама уже начинала терять терпение, общаясь с таким тупицей. — У меня два ящика сверхгабаритной категории с научным оборудованием для работы на Парексе. Их должны загрузить. В билете все указано.

Я снова покосился на считывающее устройство. В билете действительно был указан груз.

— Простите, не знал. Сейчас прослежу. — Я отступил назад и жестом пригласил ее на борт. — Но сначала позвольте помочь вам устроиться.

— Я справлюсь сама. — Она не дала мне взять сумку. — Где мое место?

— Каюта для пассажиров в хвосте. Будьте добры, сюда. Первый проход налево.

— Благодарю, я знаю, где хвост, — отрезала она и, чуть ли не оттолкнув меня плечом, скрылась из виду.

Я слышал, как она шуршит своей сумкой по стенам, маневрируя в Узких коридорах. От моего содействия она отказалась, поэтому я с чувством исполненного долга задраил люк и зашагал в кабину.

Там было пусто. Судя по показаниям приборов, люк багажного отделения все еще оставался открытым. Видимо, там и пропадал мой второй пилот. Плюхнувшись в кресло, я переключил связь на грузовой отсек.

— Как дела, Билко?

— Все в порядке, — ответил первый помощник Уилл Хобсон. — Все погрузочные механизмы размещены в отсеке, и еще осталось место для деликатесов.

— Только не вздумай подсчитывать прибыль с каждого кубического метра свободного объема, — предупредил я. — Скоро подъедут два ящика сверхгабаритной категории — багаж нашего пассажира.

— Какой-какой категории? — Я представил себе, как Билко раскрывает рот. — С нами летит скульптор, прихвативший с собой целую скалу?

— Вроде того, — ответил я. — Ученая дама.

— Значит, тащит на Парекс лекционный зал?

— Понятия не имею, что она там тащит. Если тебе интересно, можешь сам у нее спросить.

Помощник фыркнул. Не зная его, можно было бы принять этот звук за помеху на линии связи.