Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03

Когда начало смеркаться, я уже сидел в «Настоящем Американском Баре Индейская Тропа». Снаружи это было здание в два этажа со скромной вывеской. А вот внутри — действительно все стильно. Стены бревенчатые, с воткнутыми кое-где стрелами и каменными томагавками. Девушки и юноши, разносящие еду, все как на подбор загорелые и полуголые, в замшевых тряпках и побрякушках, а показывающаяся временами с кухни женщина-повар и впрямь — краснокожая. Вряд ли она готовила, скорее, придавала заведению колорит. Музыка гремела варварская, одни барабаны и бубны, но забавно смотреть, как под нее танцуют.

Вот только выпить толком нечего. Виски — мерзкое, бренди уступал самому плохому галлийскому коньяку, пиво — хуже, чем в Амстердаме, вина и вовсе нет. Неужели они в Колониях только это и пьют?

«Настоящая американская еда» тоже оставляла желать лучшего.

И что посетители тут нашли? Народу, на удивление, много. В основном молодежь и придурки вроде меня, только не фальшивая богема, а настоящая. Видимо, мода. В последнее время стали популярны разговоры про американские колонии, про неизведанные земли, про край, где много железа и меди. Конечно, уезжала в основном голытьба, а такая вот молодежь больше прикидывалась. Глотают мерзкое пойло, орут дурные песни, танцуют на столах… Я тоскливо пил безвкусное пиво и думал, придет ли девица из магазина.

На соседний стул кто-то опустился. Я повернул голову и улыбнулся. Пришла все-таки.

— Привет…

Вне магазина девушка держалась куда увереннее. И одета была, кстати, не в мануфактуру.

Я щелкнул пальцами, подзывая официанта. Спросил:

— Что будешь пить? Только, на мой взгляд, все здешние напитки — гадость. Может, переберемся куда-нибудь?

Я хотел устроить небольшой кутеж.

Девушка хихикнула.

— Ну… не знаю. Тут дешево, и ребята знакомые… А мы ведь даже не познакомились! Меня зовут Сара.

О, как она подгоняет события!

— А меня зовут… — начал я, торопливо сочиняя имя к новому имиджу. Но так ничего придумать и не успел. На мое плечо опустилась чья-то крепкая ладонь. Сердце екнуло.

— Милый, тебя невозможно оставить в одиночестве, ты сразу заводишь знакомства…

Я поднял глаза. Хелен, Ночная Ведьма. Через плечо была перекинута маленькая изящная сумочка, на шее поблескивала скромная золотая цепочка. Летунья была в платье, а не в форме, и это, признаться, ей шло. Даже то, что левая рука до локтя была закована в лубок, казалось причудой, а не ранением.

Бедная девушка из магазина мануфактуры вспыхнула, вскочила.

— Надеюсь, ты уже расплатился, милый? — спросила Хелен.

Лицо Сары пошло пятнами. Она посмотрела на Хелен так, что я бы не удивился, вспыхни на летунье платье. Потом на меня. И как я со стула не упал? Презрительно дернула плечиками и пошла в центр зала, к танцующим вразнобой парням и девчонкам.

Хелен спокойно села на ее место.

— Зачем ты так? — глупо спросил я. — Она вовсе не шлюха…

— Я спросила, расплатился ли ты с официантом. Ильмар…

Я облизнул пересохшие губы.

— Что тебе надо? — спросил я. — Поднимешь шум…

— Убьешь? — летунья подалась вперед, всмотрелась мне в лицо. —

Хм. Точно, убьешь… Какой ты злой. Не пугайся. Хотела бы взять — вышла бы и крикнула Стражу.

— Ты днем в Лион прилетела, — сказал я. — Верно? Километрах в тридцати от города запалила толкач.

— Верно… — Хелен на миг растерялась.

— Я видел твой планёр.

Мы молчали. Подошел официант. Хелен окинула парня оценивающим взглядом, задержавшись на расшитой бисером набедренной повязке. Паренек покраснел, на миг став похожим на настоящего индейца. Взгляд у летуньи был не меньшей убойной силы, чем у оскорбленной Сары.

— Счет, — велела она, то ли удовлетворившись осмотром, то ли наоборот, оставшись недовольной. — Мы уходим.

Я не стал спорить. Хелен и впрямь могла крикнуть стражников. Я молча расплатился, и мы вышли из «Индейской тропы».

Слуга подал Хелен плащ — богатый, отороченный мехом, слишком теплый для нынешней погоды, но летуны, видно, любили закутаться поплотнее. Я натянул свою куртку — Хелен фыркнула, но промолчала.

На мостовой стояли кареты с оживившимися при нашем появлении возницами. Хелен молча потянула меня в ближайшую, бросила кучеру:

— В «Старый погребок».

Возница щелкнул кнутом, и мы покатили прочь от места увеселения лионской молодежи.

— Кстати, кровать широкая? — спросила Хелен.

Вечерок закручивался на славу.

— Чтобы спать вдвоем — узковата.

— А если не спать?

— Тогда пойдет.

Хелен обняла меня и склонила голову на плечо. Со стороны мы выглядели как неразлучная пара, пережившая короткую размолвку и ступившая на сладостный путь примирения.

— Ну что ты от меня хочешь, летунья? — с мукой сказал я, хотя плоть моя отозвалась благодарно…

— Многое, Ильмар. Только и тебе от меня не меньше требуется. Мы оба по уши в дерьме, вор. И выбираться будем вместе.

«Старый погребок» был лучше «Индейской тропы». Первые полчаса Хелен не заикалась о наших делах. Мы поели, выпили незаметно бутылку отличного сухого вина. Нет, не собирается летунья меня выдавать. По крайней мере, сейчас.

— Теперь готов к серьезному разговору? — спросила Хелен, когда официант подал десерт и коньяк.

— Теперь готов, — ответил я.

Мы молча сдвинули бокалы.

— Когда все закончится, Ильмар, я хотела бы видеть тебя в добром здравии и с подтвержденным титулом.

— Думаешь, возможно?

— Возможно. Граф, я хотела бы ввести вас в ситуацию. Вначале — кто такой младший принц Дома Маркус…

— Сын Владетеля и польской княжны Элизабет. Принц без права наследования.

— Быстро ты!.. Молодец, Ильмар. Так вот… я давно не была при дворе. Но у меня там есть друзья… хорошие друзья, — летунья улыбнулась, и я вдруг ощутил внезапный и глупый укол ревности. — Принц Маркус — очень умненький мальчик.

— Я заметил.

— Ко всему еще он показал себя большим любителем диспутов… Духовенство двора относилось к нему серьезно. Настолько серьезно, что Маркус получил возможность рыться в древних архивах. В самых закрытых архивах… Ну какая, скажи, беда, если мальчик почитает древние манускрипты времен Искупителя и его учеников?

— Даже так?

— Вот тут самое неясное — даже мои источники ничего не могут выяснить. Мальчик раскопал какую-то книгу… датируемую чуть ли не сотым годом от рождения Искупителя. Ему позволили взять в руки эту святыню, посидеть в библиотеке храма. Как я понимаю, эти напыщенные придворные святоши сами толком не понимали, что у них хранится. Но на всякий случай оповестили Преемника и высшую канцелярию о найденной инкунабуле. Ответ пришел уже через сутки — пасынок Божий дал сан святого паладина своему доверенному секретарю и отправил в Лувр на планёре.