Михаил Болле - Мой Демон

– Автор пьесы – я. В ней говорится о предсмертных страданиях поэта и одолевавших его искушениях. Кроме того, особое внимание я уделил весьма скользкому положению Дантеса. Оригинальность моего сюжета состоит в том, что сначала мы видим умирающего Пушкина и проживаем вместе с ним два последних дня, после чего, в самом конце пьесы, вновь переносимся на место дуэли, где Дантес делает свой роковой выстрел. Выстрел должен произойти не около пяти вечера, как это было на самом деле, а ровно в два часа сорок пять минут пополудни, когда Пушкин скончался.

– А почему вам захотелось сделать спектакль именно про умирающего Пушкина? – захотела уточнить Наташа. – Почему не про живого и полного сил?

– Во-первых, потому, что эти предсмертные часы – едва ли не самые драматичные мгновения его недолгой жизни; во-вторых, моя пьеса показывает поэта в постоянной борьбе с его истинным предназначением, которая не прекращалась даже на смертном одре.

– Извините за нескромный вопрос, но кто спонсор? – спросила Марина, сидевшая на стуле с табличкой «Долгорукая».

На этот вопрос режиссер ответил не сразу. Сначала он пристально посмотрел на девушку, потом записал что-то в лежавшей перед ним тетради и поежился от холода.

– Моя дорогая княгиня Долгорукая! – излишне церемонно начал он. – Я был бы рад ответить на ваш вопрос, но, к сожалению, и сам не ведаю, кем был нанят.

– Меня, кстати, зовут Мариной.

– О нет, в пределах этого театра никаких настоящих имен! – строго приказал Воронцов. – Обращаемся друг к другу только по именам персонажей!

– Но почему? – воскликнули сразу трое актеров.

– По своему прошлому опыту я убедился, что это немало способствует вашему скорейшему вхождению в образы. Кроме того, для этих же целей каждая репетиция будет проходить в костюмах и с отключенными мобильными телефонами. За звонок, прозвучавший во время репетиции, будут штрафовать на сто долларов. Так что не забывайте отключать… Да, к вашему сведению, – костюмы взяты напрокат из музея, поэтому обращаться с ними нужно очень бережно! Всем понятно и все согласны?

– Требует бережного обращения и при этом хочет, чтобы на каждую репетицию надевали музейные костюмы, – негромко изумился Сергей, но его услышали только Никита и Наталья. – Ну и фрукт!

Остальные, уже оттаявшие с мороза актеры дружно закивали. И лишь немытый и небритый, в рясе священника, остался недвижим. Складывалось впечатление, что он находится в состоянии прострации и вообще ничего не осознает. Сидевшая рядом с ним Евгения, которой, как самой некрасивой, досталась роль жены Дантеса, тоже была неподвижна. Казалось, она пришла сюда не играть, а размышлять, точнее – думать какую-то тяжелую и неотступную думу, которая не давала ей покоя ни днем ни ночью.

– Что касается репетиций, – добавил Воронцов, – то проходить они будут поздними вечерами, поскольку днем я занят в других проектах.

– Вы еще что-то ставите? – спросил актер по имени Олег, выбранный на роль виконта д’Аршиака.

– Можно сказать и так. Хотя это проект будущего, а я никогда не любил загадывать, – несколько туманно пояснил режиссер.

– А в каком театре? – чисто по-женски полюбопытствовала Наташа.

– В том же самом, в котором вы имеете честь находиться.

– А вы не могли бы объяснить смысл его названия? – задал вопрос Андрей, которому предназначалась роль Данзаса.

– Нет, не мог бы. Во-первых, театр этот не мой, во-вторых, я никогда над этим не задумывался. Вероятно, здесь подразумевается, что в театре мы все учимся жизни. Или, наоборот, что театр учится у жизни непредсказуемости драматических поворотов судьбы. Какие еще вопросы?

– Вы еще не представили нам этого полупочтенного господина, – морща нос, заявила Марина, тыкая наманикюренным пальчиком в сторону псевдосвященника. – Не хочу знать о нем ничего настоящего, но каково его сценическое имя?

– Называйте его отец Петр и отнеситесь к нему с должным почтением.

– Почтением?

– Ну, или уважением, если хотите. Во избежание ваших поверхностных суждений сразу назову причину для уважения – в его нынешнем состоянии играть протоиерея Петра Песоцкого будет весьма непросто, – категорично заявил режиссер, поднимаясь на сцену и раздавая актерам тексты ролей. – Итак, на сегодня вечер вопросов и ответов закончен. Прошу каждого внимательно изучить текст своей роли, а завтра явиться на репетицию к десяти часам вечера. И постарайтесь без опозданий! Насчет отключения мобильников я вас уже предупредил…

Актеры начали подниматься со своих мест, но тут Воронцов вдруг провел ладонью по лбу, словно бы смахивая несуществующие капельки пота, перевел дыхание, а потом быстро заговорил снова:

– Да! Чуть не забыл самое главное. Во-первых, ни о какой фото- или видеосъемке репетиций и самого спектакля речи быть не может. Во-вторых, все билеты на премьеру давно распределены, поэтому забудьте свои просьбы о контрамарках для родных и знакомых. В этом зале всего двадцать мест, поэтому здесь соберутся только личные друзья спонсора.

– А мы, получается, нечто вроде крепостных актеров в домашнем театре какого-то богатого бармалея? – не удержался язвительный Сергей, но тут же вынужден был прикусить язык, нарвавшись на ледяной взгляд и холодный вопрос режиссера:

– Вас что-то не устраивает, господин Пушкин?

Вовремя сообразив, что утвердительный ответ может стоить ему уже полученного аванса, Сергей отрицательно покачал головой.

– Прекрасно, в таком случае я продолжу. Итак, в-третьих, если вы собираетесь получить вторую часть гонорара, то вам категорически запрещается вступать в какие- либо отношения с нашим спонсором, который может появиться здесь еще до премьеры. Все понятно?

– Насчет спонсора понятно, – жалобно протянула Наташа, – но почему нельзя пригласить мою маму? Она еще не пропустила ни одного моего спектакля. А что, если мы принесем из дома стул и она где-нибудь посидит в уголочке?

– Это абсолютно исключено, – сухо заявил режиссер. – Никаких мам или иных родственников. Кроме того, будьте же профессиональной актрисой, а не членом школьного драмкружка! Рано или поздно вы начнете ездить на гастроли, и вашей маме поневоле придется пропускать ваши спектакли. Да что я вас, собственно, уговариваю? Вы пришли сюда работать за деньги. И если вас что-то не…

– Нет-нет, – торопливо заявила Наталья. – Я очень польщена предложенной мне ролью.

– Ну, то-то же. Итак, все свободны. До завтра.

Пятеро актеров двинулись к выходу, только «отец Петр» и Никита не последовали их примеру. Однако если «священник» по-прежнему продолжал сидеть на своем месте, то молодой актер приблизился к режиссеру и негромко заговорил: