Филип Дик - Распалась звязь времен...

Как это могло случиться?

Такое не вмещалось в построенную Виком теорию.

Он продолжал курить и выпускать дым в открытое окно. Изобрести с ходу новую теорию не удавалось.

В голову приходило очень средненькое объяснение. Типа того, что у всех четырех девушек в прошлом был какой-то общий опыт: они могли жить по соседству, в течение нескольких лет обедать в одном и том же кафе, учиться вместе в школе…

«Все, что случается, проистекает из чего-то, — размышлял Вик. — Мы окружены мешаниной проистеканий: капля здесь, пара капель в углу, мокрое пятно на потолке… Но к чему это ведет и что все значит?»

Он постарался вернуть мысли в рациональное русло.

«Надо проанализировать, — рассуждал он дальше, — как я додумался до всей этой абракадабры. Я съел слишком много лазаньи, прервал партию в покер, хотя у меня были приличные карты, и быстро пошел в ванную, чтобы принять таблетку.

Что-нибудь предшествовало этому?

Нет. Перед этим была полная солнца вселенная, в которой шумели и возились дети, мычали коровы, виляли хвостами собаки. В этой вселенной по воскресеньям после обеда мужчины подстригали лужайки для игры в лаун-теннис и смотрели по телевидению футбольные матчи. Я бы тоже мог вечно жить в этой вселенной. Ничего не замечая.

Если бы не галлюцинации Рэгла.

А в чем, собственно, заключаются его галлюцинации? Рэгл так толком ничего и не рассказал.

Но они в чем-то схожи с тем, что произошло со мной. Рэглу кажется, что он непонятным образом проходит сквозь реальность мира, сквозь какую-то расширяющуюся дыру. Или что он поставлен кем-то перед открывающимся впереди провалом, бездонной пропастью.

Мы можем соединить вместе все, что знаем о действительности, но это не приблизит нас к постижению истины. Мы не поймем ничего, кроме того, что „что-то не так“. Мы сумели определить исходную точку, но окончательного решения не знаем. Все наши рассуждения приводят только к тому, что это „что-то не то“ будет иметь серьезные последствия.

Пожалуй, мы сделали ошибку, что позволили Биллу Блэку унести телефонную книгу.

Что же нужно делать дальше? Проводить новые психологические эксперименты?

Нет. И одного вполне достаточно. Того самого, который бессознательно был проведен в ванной. А сегодняшний… В нем, кажется, больше минусов, чем плюсов, больше сомнительного, чем истинного.

Не надо мне больше этого раздрая. Я и так уже сбит с толку на всю оставшуюся жизнь. Разве мне что-нибудь известно наверняка? Возможно, Рэгл и прав: стоит достать толстые философские книги и начать зубрить епископа Беркли и… кто у них там еще есть?»

Познаний Вика в философии не хватало даже на то, чтобы припомнить еще какие-нибудь имена.

«Ну а если, — размышлял он дальше, — зажмуриться к чертовой матери так, чтобы видеть только расплывающуюся черточку света, и сконцентрироваться на этом идиотском автобусе, на усталых, неуклюжих женщинах с набитыми хозяйственными сумками, на болтающих школьницах и служащих, читающих вечерние газеты, на водителе с красной шеей — может быть, все они исчезнут? Скрипящее сиденье, вонючий бензиновый выхлоп каждый раз, когда автобус отходит от остановки, проклятая тряска, реклама на окнах… Может быть, улетучится все это?»

Он зажмурился и мысленно постарался растворить автобус и все, что в нем было. Он занимался этим минут десять и довел себя до полного оцепенения. «Точка отсчета, — подумалось ему смутно. — Концекграция на точке». Он сконцентрировал все свое внимание на кнопке звонка рядом со своим сиденьем. Круглая белая кнопка. «Ну, — подумал он, — растворяйся.

Растворяйся.

Раствор…

Раст…

Ра…

«

Он очнулся от толчка. Медленно возвращался к реальности.

«Самогипноз», — решил Вик.

Все пассажиры вокруг него дремали. Головы покачивались в такт движению автобуса. Налево — направо. Вперед. Вбок. Направо. Налево… Автобус остановился перед светофором. Головы застыли в неподвижности.

Автобус тронулся. Головы качнулись назад.

Автобус остановился. Качнулись вперед.

«Растворяйтесь.

Раствор…

Раст…»

Сквозь полусомкнутые веки Вик увидел, как люди начали растворяться.

«Вот это да! — подумал он. — До чего же хорошо».

Но нет, что-то не сработало.

Ни пассажиры, ни автобус до конца не растворились. Просто произошли кое-какие изменения. Но, как и при эксперименте в супермаркете, эти изменения не удовлетворили Вика. Он хотел совсем другого.

«Черт бы вас драл, — подумал он. — Растворяйтесь же!»

Стенки автобуса стали прозрачными. Вик видел всю улицу, тротуар, магазины… От автобуса остался только скелет, металлическая конструкция, ничем не наполненная коробка. И только по той линии, вдоль которой располагались сиденья, покачивались — вперед, назад, вперед, назад — неясные очертания огородных пугал. Они не были живыми, эти пугала. Они только покачивались. А впереди сидел водитель. Вот он не изменился! Та же красная шея. Сильная широкая спина. Он вел несуществующий автобус.

«Люди без нутра. Все люди без нутра, — думал Вик. — До этого можно было додуматься и раньше. Надо было читать поэзию».

Вик был единственным человеком в автобусе, если не считать водителя.

А автобус двигался. Он шел из деловой части города в «спальные» кварталы. Он вез Вика домой.

Когда Вик перестал зажмуриваться и открыл глаза, все пассажиры были на своих местах. Все покачивали головами в такт движению автобуса. Домохозяйки. Служащие. Школьники. На своих местах. Болтовня, шум, бензиновая вонь.

«Ничего не получается», — подумал Вик.

Автобус гуднул на выворачивавший со стоянки автомобиль. Все пришло в норму.

«Веселенькие эксперименты! А если бы я провалился сквозь пол на мостовую? Или я тоже перестал существовать?» — всерьез испугался вдруг Вик.

«Неужели это то самое, что привиделось Рэглу?»

Когда Вик добрался до дому, там не было ни души.

На мгновение его охватила паника. «Только не это!» — подумал он.

— Марго!

Комнаты были пусты. Он переходил из одной в другую, пытаясь взять себя в руки.

Вдруг он заметил, что дверь черного хода открыта.

Он вышел на задний двор и огляделся. Тоже никого. Ни Рэгла, ни Марго, ни Сэмми. Никого.

Он прошел по дорожке мимо проволоки для сушки белья, мимо клумбы с розами и добрался до клуба, устроенного Сэмми в сарае в глубине двора.

На его стук в дверь открылось смотровое окошко, и в нем показался глаз сына.

— Привет, папа, — сказал Сэмми.

Он отодвинул засов и открыл дверь.

За столом сидел Рэгл. На его голове были надеты наушники. Рядом с ним сидела Марго. Перед ней лежала пачка бумаги. Они оба что-то писали. Несколько листов были покрыты торопливыми записями.