Филип Дик - Распалась звязь времен...

Показав поворот, он свернул с шоссе. Грузовичок ткнулся носом в разбитую колею, проходившую по мокрому полю. Рэгл погасил габариты, заглушил мотор.

«Тут меня никто не заметит, — решил он. — Но хотелось бы мне знать, где я нахожусь и что делать дальше».

Вытянув шею, он безрезультатно стремился увидеть прибрежную автозаправку. Дорога, в обе стороны пересекавшая шоссе, была освещена всего на несколько сотен метров, а потом терялась в темноте. На нее соваться было нечего — это главная дорога, ведущая из города. Она навевала тоску.

Далеко по шоссе одиноко светилась неоновым светом какая-то точка.

«Поеду напрямик через поле, — подумал Рэгл. — Или рискнуть вернуться на бетонку?»

Он подождал, когда снова приблизится густой поток машин, включил мотор и выскочил на шоссе. Ни один полицейский не заметил бы, что в этом потоке добавились еще два огонька.

Через некоторое время Рэгл понял, что неоновая точка на шоссе — ночной ресторан. В глаза бросились ярко освещенная автомобильная стоянка с гравийным покрытием, огромные буквы «У Франка. Жареное мясо и напитки», сияющие светом окна пятиугольного оштукатуренного одноэтажного здания, напоминавшего стиль модерн. На стоянке было несколько машин. Рэгл резко свернул с шоссе на стоянку, едва не врезавшись в стену. Его охватила нервная дрожь. На самой малой скорости он обогнул здание и подъехал к служебному входу, загроможденному пустыми бочками и коробками. Сюда, должно быть, подъезжали машины с товаром.

Выйдя из кабины, он вернулся к шоссе. Грузовичок упрятан хорошо. А если бы кто и заинтересовался, чья это машина, он свободно мог и не признаваться. Как можно доказать, что он приехал, а не пришел пешком? В случае чего можно было сказать, что он шел пешком, а на перекрестке подсел в какую-то машину и его довезли.

Он открыл дверь ресторана, но не вошел, а стал осматриваться. «Может, кто-нибудь подскажет, где эта чертова прибрежная автозаправка, — подумал он. — Как бы то ни было, надо взять жареного мяса и молочный коктейль. Да, так и надо сделать. Никто на меня в такой толчее не обратит внимания. Как на автовокзале».

Почти все кабинки вдоль стен были заняты парочками. За круглой стойкой в центре зала сидело несколько человек. Кто-то ужинал, некоторые просто пили. Пахло горячими гамбургерами. В углу гремел проигрыватель.

Народу много, значительно больше, чем можно было предположить по количеству машин на стоянке.

Никто еще не заметил его появления.

Рэгл приоткрыл дверь и юркнул на улицу. Бегом направился за угол к своему грузовичку.

«Нет, слишком просторно, слишком современно, слишком светло, — лихорадочно думал он. — И слишком много народу. Неужели я дошел до полного идиотизма? Я боюсь людей, боюсь естественных человеческих проявлений, света, шума… жизни. Я хочу от всего этого спрятаться. Дичь какая-то».

Почти на ощупь он добрался до грузовичка, запустил мотор, не зажигая фар, обогнул здание и подъехал к шоссе. Дождавшись разрыва между проносящимися машинами, он влился в поток.

Он снова двигался, убегая все дальше и дальше от города в чужом грузовике. «Я украл машину у человека, которого никогда раньше не видел, — крутилось у него в голове. — Но что ж мне остается делать? Я знаю, что все они в сговоре против меня: оба солдата, служащий с бензозаправки… Все. Пассажиры на автовокзале тоже. И водитель такси. Все, все. Никому не верю. Они специально посадили меня в этот грузовичок, чтобы первый же полицейский арестовал меня. Может быть, на заднем борту написано: „Русский шпион“… Это уже совсем какой-то бред. Точно. Я похож на человека, у которого на спине прикреплена табличка „Стукни меня“. И как бы быстро он ни оборачивался назад, он все равно не в состоянии ее увидеть. Но он чувствует, что она на спине. Он следит за окружающими и за их реакцией, делает свои умозаключения. И эти умозаключения приводят его к убеждению, — табличка висит, поскольку ему кажется, будто люди выстраиваются в очередь, чтобы ударить его. Я избегаю ярко освещенных мест. Я не вступаю в разговоры с малознакомыми людьми. А по-настоящему незнакомых мне людей попросту не существует: каждый человек меня знает. И все мне либо друзья, либо враги… Друзья… Кто? Где они? Сестра? Зять? Соседи? Я верю им ничуть не больше, чем всем остальным. Так-то вот».

Он ехал все дальше и дальше. Пространство вокруг, по обе стороны шоссе, было темным и безжизненным. Ни одной световой точки. Движение по дороге почти прекратилось. Только редкие фары проносящихся навстречу машин.

Рэгл был один во всем мире.

Случайно он увидел на приборной панели грузовичка вмонтированный радиоприемник. Он разглядел настроечную шкалу и две рукоятки.

«Если включить его — услышу, как они переговариваются обо мне».

Он неуверенно протянул руку и включил приемник. Раздалось шипение. Через некоторое время лампы нагрелись. Сначала были слышны только атмосферные помехи. Он покрутил рукоятку настройки. Сквозь шум стали пробиваться голоса:

— …после этого…

— …не мог…

— …все, что сумею…

— …хорошо.

Раздался треск.

«Вызывают друг друга», — подумал Рэгл.

Эфир был наполнен паникой. Рэгл Гамм сбежал! Рэгл Гамм ускользнул от нас!

Снова возник голос:

— …более опытных.

«В следующий раз посылайте более опытных работников, — перевел для себя Рэгл. — Верно, работнички не блеск».

— …заканчивать… нет смысла…

«Нужно заканчивать операцию, — расшифровывал Рэгл. — Продолжать поиски нет смысла. Он слишком хорошо просчитывает варианты».

— …сообщает Шульман, — послышалось из приемника.

«Должно быть, Шульман — командующий войсками НАТО в Европе. Разрабатывает секретную стратегию всеобщего передвижения войск. Точка схождения — грузовичок-пикап. Ко мне приближается военная армада. На меня направлены ракетные установки. Готовится обыкновенное убийство».

Радиоголоса довели его до нервной дрожи. Он вырубил приемник. «Как мыши… мечутся и пищат». От этого сравнения по телу побежали мурашки.

Судя по счетчику, он проехал уже миль двадцать. Много. На пути не встретилось ни поселка, ни огонька. Движение на шоссе совсем прекратилось. В мире осталась только бетонка с разделительной полосой, бегущая под колеса грузовика.

Рэгла окружала ночная тьма и скорее угадываемые, чем видимые, ровные поля. И звезды на небе.

«Куда все подевалось: дома, вывески? Что бы было, если б вдруг здесь, сейчас я исчез, растворился? А где это „здесь“? Где я: нигде или везде? Может быть, мне только кажется, что я куда-то двигаюсь. Безостановочно крутятся колеса. Крутятся бесцельно, создавая иллюзию движения. Работает мотор, фары освещают дорогу, шуршат шины. Только нет движения».