Владимир Контровский - Последний герой нашего времени

– Итак, вы сотрудничали с некоей русской фирмой, – подытожил «краб».

– Да, сэр, – с готовностью подтвердил Саммерс. – Она называлась «Грёзы Музы» и находилась в Санкт-Петербурге. Они поставляли нам… э-э-э… литературное сырьё.

– Нас интересует это сырьё, – голос «краба» звучал обманчиво мягко, – вернее, не само сырьё, а способ его добычи. Вы меня понимаете?

– Не совсем…

«Богомол» ухмыльнулся, но промолчал, а не лице «краба» промелькнуло подобие снисходительной улыбки.

– Нам известно, что в технологическом процессе приготовления этого литературного сырья применялся сильный психотроп. Нас интересует это ноу-хау. Кто из ваших бывших русских партнёров располагает исчерпывающей информацией по данному аспекту?

– Господин Алексеев Сергей Леонидович – он создатель препарата. Информация также имеется у Дианы, помощницы и любовницы Алексеева, но не детальная. И есть ещё Вадим Петрович Костомаров, деловой партнёр Алексеева и бывший генеральный директор «Грёз». Степень его осведомлённости мне неизвестна, однако можно предположить, что ему известно многое. К сожалению, после того, как в России заварилась первобытно-феодальная каша, – Саммерс выдавил из себя бледную тень улыбки, – все наши контакты прервались. Там сейчас очень трудно работать…

– Если понадобится, – хитиновым голосом скрежетнул «богомол», – вы отправитесь туда лично и восстановите эти ваши контакты.

– Ну, зачем же так радикально, – тоном доброго дядюшки произнёс «краб», – у нас есть люди, которые смогут найти общий язык даже с русскими аутсайдерами. Хотя, конечно, работать под дипломатическим или под бизнес-прикрытием было комфортнее. Но – времена меняются. От вас, мистер Саммерс, требуется немногое: вы предоставите нам всё, что вы знаете об упомянутых вами людях. Адреса. Телефоны. Словесные портреты. Фото, если они у вас есть. И, – добавил он вкрадчиво, – забудьте о нашем разговоре.

– Конечно, конечно, – торопливо проговорил Хьюго, снова ощутив, как вдоль его хребта скользнула ледяная струйка. – Я понимаю, сэр.

– Саша, я боюсь! – Юлины глаза были полны слёз. – Почему ты уверен, что это зелье безопасно? Ты проверил его на себе, но ты взрослый, а Дашенька, она ведь такая маленькая! И слабенькая!

– Она вырастёт, и станет большой, – Алхимик погладил по голове прижавшуюся к нему жену. – И сильной, Юленька. Неужели ты думаешь, что я не люблю нашу дочь и не желаю ей счастья? Но когда я думаю о том, в каком мире ей придётся жить… Вспомни Время Тьмы – оно ведь не прошло бесследно. А до него, до этого времени? В мире выросло не одно поколение забывших запах звёзд и обменявших истинные человеческие ценности на раскрашенные суррогаты, продающиеся с большой скидкой. В этом мире трудно не только жить, но и выживать, этот мир болен, и спасти его…

– Да пропади он пропадом, этот мир! – с неожиданной злостью почти выкрикнула Юля. – Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня? Почему я должна думать о судьбах мира? Я всего лишь хочу, чтобы наша дочь выросла, встретила свою любовь, и прожила бы жизнь в тепле и уюте, и не надо мне никаких светлых горизонтов и счастья для всех, даром!

Она попыталась высвободиться из объятий мужа, но Свиридов её удержал.

– Юля, – сказал негромко, – земной шар только кажется большим, а на самом деле он маленький, очень маленький. Этот мир болен, опасно болен, и никому не удастся отсидеться в сторонке, в уютной хате с краю, если начнётся агония – ядерная война или экологическая катастрофа, неважно. Выживут или все, или никто, пойми это! Наш мир надо лечить, и если это не сумели сделать мы, то надо дать такую возможность нашим детям, чтобы наши внуки не прокляли тот час, когда родились.

– Сколько тебе лет, Алхимик? – Юля шмыгнула носом. – Неужели ты всё ещё веришь в романтические сказки?

– Верю, – твёрдо ответил Свиридов. – И не только верю, но и знаю, как эти сказки можно сделать былью. И Вадим верит и знает, и его Лидия тоже.

– Лида? Неужели она…

– Да. Они давно уже дают своему Ване препарат. Посмотри на этого мальчишку: он здоров, весел, и в глазах у него светится огонёк – огонёк разума, настоящего разума! И Даша может стать такой же – она будет первой женщиной новой расы, расы настоящих людей. Неужели ты не хочешь для неё такой судьбы? В конце концов, она будет просто незаурядной личностью по сравнению со всеми другими людьми, а это само по себе немало!

– И серая толпа побьёт её камнями или сожжёт на костре…

– Юленька, – Александр Николаевич взял её ладонь и поднёс к своим губам, – ты мне веришь?

– Я люблю тебя, Саша, – прошептала она. – Как же я могу тебе не верить? Только ты не торопи меня, хорошо? Мне надо подумать – это слишком серьёзно…

– Ни хрена он не знает… – угрюмо пробормотал звероподобный мужик, до глаз заросший густым чёрным волосом, отбрасывая дымящуюся головню. – Может, попробовать с него шкуру содрать, а? Это мы мигом! – Он хохотнул, втайне надеясь получить согласие заказчика, молчаливого мужчины спортивного вида, бесстрастно наблюдавшего за пыткой. Второй аутсайдер, сухощавый и жилистый, тоже посмотрел на молчаливого – мол, как тебе идея?

«Спортсмен» молчал, разглядывая изуродованного человека, привязанного ремнями к трубам. В полутьме подвала, подсвеченной багровыми бликами разведённого на бетонном полу костра, очертания труб скрадывались, и казалось, что жертва висит в воздухе. Одежда пытаемого превратилась в лохмотья, лицо было сплошь залито кровью – никто не узнал бы в этом человеке бывшего врача Творческого Центра, сменившего там Лидию Терешеву.

«Похоже, он действительно ничего не знает, – размышлял молчаливый. – Эти дикари свято веруют в эффективность калёного железа, но если этот парень не сказал ничего даже под „сывороткой правды“, значит… Значит, нет смысла вызывать глиссер и доставлять его на борт субмарины, ждущей в Финском заливе. Да и что может знать врач, всего лишь распределявший препарат и наблюдавший за пациентами? Нам нужна рецептура – нам нужен создатель психотропа. Нет смысла тратить время, силы и деньги на второстепенные объекты».

– Он мне больше не нужен, – бесстрастно бросил «спортсмен», – можете его сожрать (при этих словах звероподобный радостно осклабился). Ваш гонорар, – заказчик протянул жилистому пачку голубоватых купюр. – Здесь две тысячи амеро. Встретимся завтра – работа ещё не закончена. Бай, – он повернулся и пошёл к выходу из подвала.

– Две штуки… – пробормотал звероподобный, провожая глазами крепкую фигуру заказчика. – Слушай, атаман, а если его, – глаза волосатого алчно блеснули, – того, а? На шашлык? Он же набит бабками под завязку! Настоящими бабками, а не тухлой зеленью!