Роберт Мак-Каммон - Жизнь мальчишки (Том 2)

Я согласно кивнул. Ничего другого мне не оставалось делать.

- Хороший мальчик. Когда ты принесешь мне перо? Завтра днем?

- Да, сэр.

- Это очень, очень хорошо. Когда ты принесешь его мне, я уничтожу его на твоих глазах, чтобы мисс Соня Гласс никогда больше не мучилась воспоминаниями о прошлом, никогда не думала о нем. И сразу же, в этот самый день, я выплачу тебе деньги за первую неделю. Договорились?

- Да, сэр.

Все что угодно, все что угодно.

- Вот и прекрасно.

Док Лизандер сделал шаг от лестницы.

- Только после вас, мин херц.

Я двинулся наверх.

Во входную дверь позвонили.

"Прекрасный мечтатель" внезапно оборвался. Я снова услышал скрип: крышку пианино закрыли. До двери в коридор оставалась всего какая-то ступенька, когда док Лизандер положил мне руку на плечо и проговорил.

- Подожди-ка.

Мы услышали, как отворилась входная дверь.

- Том! - воскликнула миссис Лизандер. - Чем я обязана...

- Отец! - что есть силы заорал я. - Помогите... Рука доктора Лизандера зажала мне рот. Я услышал, как он издал приглушенный стон, с безнадежностью понимая, что обратного пути больше нет, что все вечно кончается так и только так.

- Кори! Отойдите с дороги, вы!..

Отец попытался ворваться в дом, позади него напирали мистер Стейнер и мистер Ханнафорд. Оттолкнув жену доктора Лизандера с дороги, он подался было вперед, но в следующее мгновение с криком "Наин!" она впечатала свой могучий кулак в его скулу. Отец неловко упал на мистера Стейнера, его лицо мгновенно залила кровь из разбитой брови.

Только мистер Стейнер смог разобрать то, что закричала Вероника своему мужу: "Гюнтер, беги! Бери мальчишку и беги!" Не успела она выкрикнуть это, как мистер Ханнафорд, сильно схватив ее сзади за горло, свалил на пол и всем своим весом прижал сверху. Могучая медведица сумела подняться на колени, но через мгновение рядом с ней был мистер Стейнер, пытавшийся скрутить ей руки. Кофейный столик и лампа с грохотом были отброшены к стене. Мистер Стейнер, с головы которого она сбила шляпу и разбила губу, закричал:

- Все кончено, Кара! Все кончено, ты слышишь меня!

Но только не для ее мужа.

Предупрежденный криком жены, он подхватил меня под мышку и выскочил из подвала. Схватив из ящика кухонного стола, оттуда, где их оставила его жена, ключи от машины, он бросился к черному ходу. Я вырывался, как мог, но он упорно тащил меня на улицу, на ветер и дождь, туда, где захлопали полы его красной шелковой пижамы. На бегу он потерял один шлепанец, но не стал ради этого останавливаться. Швырнув меня на сиденье "бьюика", он с размаху захлопнул дверцу, едва не сломав мне ногу, и, метнувшись за руль, рухнул на сиденье, не обращая внимания на то, что чуть было не раздавил мне своим телом голову. Он повернул ключи в замке, мотор мгновенно вздохнул, пробудился и взревел. Включив заднюю передачу, он подал машину назад, разбрасывая в разные стороны гравий. У меня хватило времени на то, чтобы увидеть, как выскочил отец с черного хода, чтобы попасть в свет фар.

- Отец! - Я с криком рванулся к ручке двери со своей стороны. Врезавшийся в мое плечо каменный локоть парализовал меня болью. Могучая рука схватила меня за шею и бросила на пол совершенно без всяких усилий, словно старый мешок, где я и остался лежать, потеряв ориентировку и страдая от боли. Доктор Понтер Дэхнайнедирк, убийца, тот, кого я всегда знал как доктора Франца Лизандера, врача-ветеринара, схватил рычаг передачи в свой огромный кулак, мотор "бьюика" взревел от перенапряжения, и машина рванулась вперед.

Позади нас мой отец бежал обратно через дом, торопясь добраться до нашего пикапа. На ходу перескочив через тела все еще боровшихся мистера Стейнера, мистера Ханнафорда и Кары Дэхнайнедирк, он устремился к своей цели. Жена доктора еще не прекратила борьбы, и по этой причине мистеру Ханнафорду пришлось несколько раз ударить ее кулаком а лицо, что мало ее украсило.

Доктор Лизандер гнал машину по улицам Зефира, шины "бьюика" отчаянно визжали на поворотах. Я стал было подниматься с пола машины, но доктор прикрикнул на меня:

- Не смей вставать! Даже двинуться не вздумай, гаденыш! - и с маху влепил мне оплеуху, от которой я свалился обратно на пол. Должно быть, мы пронеслись мимо "Лирика"; я попытался представить себе, сколько ада в состоянии вынести настоящий герой. Мы с ревом ворвались на мост с горгульями, и когда руль на мгновение вырвался из рук доктора Лизандера,; машина вильнула в сторону и борт ее чиркнул по поручням моста, отчего в небо взлетели фонтаны щепы и искр и весь остов машины загудел и застонал от возмущения. Мгновенно снова овладев управлением, доктор Лизандер стиснул зубы и погнал к Десятому шоссе.

Я заметил, как колючий свет фар, вынырнувший из-за угла, уколол доктора Лизандера в глаза через зеркальце заднего вида. Он выкрикнул по-немецки какое-то ругательство, перекрыв рев и вой мотора, - и я понял, что пришлось услышать попугаю в ту страшную ночь. Я знал, чьи это фары появились в зеркале заднего вида "бьюика", кто дрожал у нас в зеркальце над ветровым стеклом. Я знал, кто преследовал нас, кто не отстанет от "бьюика" ни за что на свете, кто будет гнаться, не жалея мотора старого пикапа, вот-вот готового взорваться. Я знал.

Протянув руку, я схватил руль и рывком дернул его направо, заставив машину вильнуть на шоссе. "Бьюик" бросило с дороги на гравий на обочине, и колеса занесло. Доктор Лизандер наградил меня очередным великогерманским проклятием, заорав с такой силой, что у меня зазвенело где-то в основании черепа, и саданул кулаком по моим сжимавшим руль пальцам. Тем же самым кулаком он ударил меня прямо в лоб с такой силой, что из глаз у меня полетели пурпурные звездочки, и на том мои геройские выходки закончились.

- Оставите вы меня в покое! - заорал доктор Лизандер на фары пикапа, которые заполнили почти все зеркало заднего вида. - Почему никто из вас не может оставить меня в покое!

С трудом сражаясь с рулем и скоростью, он вел вилявший "бьюик" по крутым поворотам Десятого шоссе, стирая рифленые покрышки в порошок и всячески сопротивляясь гравитации и центробежной силе, которые старались стянуть машину с дороги. С головой, наполненной гудящим звоном, я вновь упрямо взобрался на сиденье, на что доктор Лизандер заорал:

- Ну-ка вниз, ты, маленький гаденыш! - и попытался схватить меня за отворот куртки. Но у него ничего не вышло, так как на такой дороге держать руль можно было только обеими руками.

Я оглянулся назад на отцовский пикап: его передний бампер отделяли от заднего бампера "бьюика" всего каких-нибудь двадцать футов. В такой последовательности мы заложили несколько вынимающих душу виражей; когда доктор Лизандер давал газ, пытаясь оторваться от отца, я хватался руками за кожу сиденья у себя по сторонам. Я услышал щелчок замка и опустил глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как рука доктора Лизандера забралась в разверстый зев перчаточного ящика, который он распахнул ударом кулака. Через несколько мгновений рука его появилась наружу, сжимая тупорылый револьвер 38-го калибра. Резко бросив руку назад, при этом едва не снеся мне голову, что и получилось бы, не успей я вовремя пригнуться, он выстрелил два раза, не целясь. Заднее стекло взорвалось тысячей осколков, водопадом осыпавшихся под колеса отцовского пикапа, словно куски битого льда. Я увидел, как пикап завилял, раз почти слетев с дороги, как его задние колеса опасно занесло, но отец сумел удержаться и выровнять машину. Тогда рука доктора Лизандера, сжимавшая револьвер, снова пронеслась над моей головой. Бросившись вперед, я схватился за его запястье, со всей силой придавив его к спинке сиденья. "Бьюик" начало бросать из стороны в сторону, потому что теперь доктору Лизандеру приходилось сражаться одновременно и со мной, и с дорогой. Мне удалось некоторое время продержаться, не отпуская его.