Роберт Мак-Каммон - Жизнь мальчишки (Том 2)

- Умоляю вас! - крикнул отец, по-прежнему стараясь дотянуться до меня, но все так же безуспешно. - Отдайте мне моего сына!

Подняв лицо, доктор Лизандер оглянулся по сторонам, словно пытаясь определить, где он находится. Потом он приподнялся, что дало мне возможность дышать свободно, без мучительного чувства, будто я нахожусь в банке с сардинами. Оглянувшись, доктор Лизандер посмотрел туда, где зияло разбитое заднее стекло и куда мощно рвалась пенная вода, туда, где уже затонул капот "бьюика", и я услышал, как он выдохнул, словно простонал:

- Ох.

Это был издох полного и окончательно поражения.

Потом лицо доктора Лизандера повернулось ко мне. Он увидел меня. Кровь капала с его носа и сбегала вниз по его щекам.

- Кори, - проговорил он булькающим голосом. Его здоровая рука стиснула мое запястье. - Выбирайся наружу, - прошептал он. - Брыкучий бычок.

Приподнявшись еще выше, причем усилие стоило ему огромных трудов и страшной боли, он передал мою руку в ладонь моего отца.

Отец мгновенно выдернул меня наружу, и я обхватил руками его шею. Крепко прижав меня к себе одной рукой, другой он начал грести. По его лицу героя стекали слезы и капли воды.

Издав заключительный могучий стон, с шипением и бульканьем "бьюик" стал погружаться в глубины озера. Вода закружилась вокруг нас, затягивая вниз. Отец забил руками и ногами, силясь вырваться из могучего объятия озера, но вода тянула нас слишком сильно. Испустив сильнейшее шипение воды, встретившейся с раскаленными металлом мотора, "бьюик", потерпевший поражение в схватке с озером, ушел под воду. Вода увлекла нас вниз. Я почувствовал, как отец борется с течением, но потом, когда он сильно и хрипло вздохнул, я понял, что мы тоже проиграли.

Вода сомкнулась над нашими головами.

Опускавшийся на дно "бьюик" находился где-то ниже нас, в бескрайнем темном сумрачном мире, не знающем солнца. Последние пузырьки воздуха из кабины, серебристо играя, поднимались вверх словно рыбешки. Отец отчаянно бил ногами и рукой, стараясь вернуть нас к свету и воздуху, но сила водоворота была слишком велика: мы погружались следом за доктором Лизандером. Мне показалось, что сквозь водяную муть я вижу, как бледное лицо доктора Лизандера прижимается к одному из уцелевших боковых стекол и смотрит на нас. Из его раскрытого рта вырвалось несколько пузырей.

Неожиданно из темных глубин появилась неясная тень и, гибко извиваясь, приблизилась к машине. Возможно, это был просто поросший тиной мусор, какие-нибудь намокшие ветви, сбитые с деревьев ветреной осенью, или что-то в этом роде. Но что бы это ни было, оно с определенной целью вплыло внутрь кабины "бьюика" через разбитое заднее окно. Медленно погружаясь вниз, автомобиль доктора Лизандера поворачивался в подводном сумраке снова и снова, раз за разом, словно кабинка какой-нибудь особенно головокружительной карусели Брендивайнской ярмарки. Чувствуя, что мои легкие вот-вот разорвутся от недостатка воздуха, я все-таки не мог отвести глаз от белого пятна за стеклом кабины, в которое превратилось лицо доктора Лизандера. Мне показалось, что проскользнувшее в кабину черное нечто окутало тело доктора непроницаемым покрывалом вроде траурного погребального савана. И кем бы ни было это существо, у него были зубы: я увидел, как они хищно сверкнули в его разверстой пасти, многочисленные и острые, словно колючие лучи далекой звезды. Потом "бьюик" перевернулся еще раз, теперь колесами вверх, став при этом похожим на огромную морскую черепаху. Последний запас воздуха, находившийся в нем, вырвался, устремился вверх и, разом подхватив нас, понес к поверхности, освобождая из ненасытной пасти озера. Мы заскользили вверх, стремительно приближаясь к мерцающей светом поверхности.

Отец поднял меня над собой, чтобы я первым мог хлебнуть воздуха.

Снаружи было все так же сумрачно и тускло, но зато там было сколько угодно воздуха. Торопясь отдышаться, я и отец, держась друг за друга, повисли между темной водой и мрачным неприветливым небом.

В конце концов, собравшись с силами, мы выплыли туда, где, цепляясь за корни и ветви кустов и утопая в грязи, смогли выбраться на твердую землю. Отец тяжело уселся на землю рядом с пикапом. Его руки были в кровь изрезаны осокой. Я тоже сел рядом с ним на один из красных валунов и стал смотреть на поверхность озера Саксон.

- Эй, напарник? - позвал меня отец. - Ты в порядке?

- Да, сэр, - отозвался я, стуча зубами, но то, что озноб бил меня без всякой жалости, было ничто по сравнению с тем, что могло случиться всего пять минут назад.

- Давай-ка заберемся в грузовик, - сказал отец.

- Хорошо, - отозвался я, но не двинулся с места. Я не мог сойти с валуна. Мое плечо, которое на несколько следующих дней превратилось в один сплошной безжалостно болевший синяк, пока что благодатно онемело от холода.

Отец подтянул колени к груди. Ледяной дождь все сыпал с неба, но мы были настолько мокрыми и замерзшими, что нам до этого и дела не было.

- Мне нужно рассказать тебе кое-что про доктора Лизандера, - сказал мне отец.

- Мне тоже есть что тебе рассказать, - отозвался я. Пронесшийся надо мной ветер сорвал слова с моих губ и унес их в озеро, что-то шепнув при этом мне на ухо; я прослушал что.

Он ушел вниз в темноту. Он вышел из тьмы и во тьму вернулся.

- Он назвал меня "брыкучий бычок", - сказал я.

- Ага. Интересно, да?

Мы не могли сидеть на берегу озера до бесконечности. Ветер пронизывал до костей. В такую погоду можно было запросто замерзнуть до смерти.

Подняв голову, отец взглянул на низкое свинцовое небо в тучах, в январские сумерки. Потом улыбнулся, словно мальчишка, с плеч которого наконец свалилась тяжкая ноша.

- Господи, - проговорил он, - какой замечательный день. Быть может, ад был для героев, но жизнь определенно оставалась для живущих.

Впоследствии случилось несколько разных вещей. Мама довольно быстро очнулась от обморока, обняла отца и меня, но поспешно отпустила и не стала душить в объятиях. Мы вернулись к ней все грязные с головы до ног, но живые и здоровые. Самое главное об отце: его кошмары с участием утопленника со дна озера Саксон закончились раз и навсегда.

Мистер Стейнер и мистер Ханнафорд, несколько разочарованные тем, что так и не сумели наложить руки на доктора Гюнтера Дэхнайнедирка, все же удовлетворились исходом дела, в котором верх взяла справедливость. В их распоряжении оказалась Кара Дэхнайнедирк и ее дюжина фарфоровых птиц из человеческих костей. Это тоже было огромной удачей. Последнее, что я о ней слышал, было то, что ее отправили в самую суровую темницу, где даже дневной свет был закован в решетку.

Бен и Джонни остались верны себе. Бен прыгал от зависти до потолка, а Джонни не находил себе места, когда я рассказал им, что пока они сидели в кинотеатре и таращились на экран, я сражался за свою жизнь с настоящим фашистским военным преступником. Сказать, что в школе меня носили на руках, было все равно что сказать, что луна в ночном небе висит размером всего с речной голыш. Чтобы послушать мой рассказ, собрались даже учителя. Хорошенькая мисс Фонтэйн сидела и слушала меня как завороженная, а мистер Кардинал попросил меня все пересказать дважды.