Джордж Макдональд - Лилит

- Сегодня вам придется воспользоваться моим гостеприимством, - произнес он, не спрашивая моего согласия, но тоном спокойного и уверенного приказа.

- Но мое сердце рвется к детям! - ответил я. - Но если вы настаиваете...

- Я настаиваю. Иначе вы своей цели не достигнете. Я дойду с вами до зеркала и там с вами попрощаюсь.

Он поднялся. Внезапный стук послышался в кабинете. Видимо, леопардиха бросилась на тяжелую дверь. Я посмотрел на своего спутника.

- Идите, идите! - сказал он.

Еще до того, как мы добрались до двери в библиотеку, завывающий вопль достиг наших ушей вместе со скрежетом когтей, рвущих тяжелую дубовую дверь. Я засомневался, и наполовину уже обернулся, прошептав:

- Как подумаю, что оставлю ее здесь, с этой чудовищной раной!..

- Ничто и никогда не закроет эту рану, - ответил он со вздохом, - она, должно быть, доходит до самого ее сердца, а может, и через него. Для самоубийцы смерть - не зло Только те хорошие, в ком есть злое, умирают не вовремя. Злое должно жить до тех пор, пока не обратится к добру. И только это может покончить со злом.

Я молчал, пока не услышал какой-то странный звук.

- А если она вырвется? - закричал я.

- Да поторопитесь же! - ответил он мне. - А я поспешу вниз в тот миг, когда вы уйдете, но перед тем расстрою зеркала.

Мы побежали и добрались до деревянной каморки, задыхаясь. Мистер Рэйвен схватился за цепи и подготовил козырек крыши. Затем установил зеркала в правильное положение и встал напротив одного из них. Вот уже я вижу горную цепь, исчезающую в дымке.

Между нами, оттолкнув нас друг от друга, прошмыгнула с ужасным воем огромная туша крапчатой леопардихи. Она прыгнула сквозь зеркало, словно в открытое окно, и в мгновение ока исчезла низким, но тем не менее, быстрым галопом.

Я испуганно посмотрел на своего путника и бросился вслед за ней. Он не спеша последовал за мной.

- Нет смысла бежать, - позвал он меня, - вам не догнать ее. Нам вот сюда.

Так сказал он и направился в противоположную сторону.

- В кончике ее ногтя больше магии, чем я мог бы даже помыслить, спокойно добавил он.

- Мы должны сделать хотя бы то, что можем! - сказал я и побежал, но быстро потерял ее из виду и, устав, остановился и вернулся к нему.

- Бесспорно, мы должны, - ответил он, - но моя жена уже предупредила Мару, и та сделает свое дело. Но сначала вы должны выспаться, вы дали мне свое слово!

- И не собираюсь его нарушать. Но ведь выспаться - это не самое главное сейчас. Хотя... конечно, конечно, перед тем как действовать, необходимо передохнуть.

- Человек не сделает ничего, если он не в состоянии ничего делать... Смотрите! Разве я не говорил вам, что Мара сделает свое дело?

Я посмотрел туда, куда он показывал и увидел белую точку, которая двигалась под острым углом к тому направлению, в котором исчезла леопардиха.

- Вон, это она! - воскликнул он. - Крапчатая леопардиха сильна, но белая - сильнее!

- Я видел, как они сражались: никто из них не вышел победителем.

- Как эти глаза, которые никогда не спали, могут об этом судить? Принцесса никогда не признает себя побежденной - она и раньше никогда этого не делала - но ведь она бежала! Когда она признает, что ее последняя надежда исчезла (а ведь в самом деле трудно возражать, когда тебя бьют палкой), только тогда наступит рассвет ее дня. Идемте, идемте же! Тот, кто не может действовать, должен поспешить выспаться!

Глава 31

СТАРЫЙ КОНЬ МОГИЛЬЩИКА

Я стоял и смотрел на то, как последний раз где-то вдали мелькнула спины белой леопардихи, затем неохотно повернулся, чтобы отправиться вслед за своим провожатым. Что со мной произойдет во сне? Конечно, причина одинакова в каждом из миров, но что за причина может здесь заставить живого человека присоединиться к мертвым, если только не пришел еще его час? К тому же никто не разбудит меня, и как я тогда могу быть уверен в том, что я проснусь достаточно рано - или вообще проснусь? Для тех, кто спит в этом доме, утро плавно превращается в полдень, а полдень - в ночь, и они даже не шелохнутся при этом! Все это я шептал про себя, но шел следом, так как не знал, что я еще могу делать.

Библиотекарь шел молча, хранил молчание и я тоже. Время и расстояние скользили мимо нас. Солнце село, стало смеркаться, и я почувствовал, как в воздухе растекается холод из палаты смерти. Мое сердце билось все глуше и глуше. Я начал терять из виду тощую, одетую в длиннополые одежды фигуру и наконец перестал слышать его шуршащие в вереске шаги. Но вместо этого я услышал шум медленных взмахов крыльев ворона и кроме того увидел не то светляков, не то блистание крыльев порхающих в сумеречном воздухе бабочек.

Вскоре появилась луна, медленно пересекая линию дальнего горизонта.

- Вы устали или еще нет, мистер Уэйн? - произнес ворон, взгромоздившись на камень. - Вам стоит познакомиться с конем, который понесет вас на себе утром!

Он каким-то странным образом свистнул через свой длинный черный клюв, и далеко на фоне наполовину взошедшей уже луны появилось пятно. Наконец моих ушей достиг стук копыт быстрого галопа, и через минуту или две прямо из диска луны послышалось низкое громоподобное ржание громадного коня. Его грива развевалась за ним, как гребень вспененной ветром волны, разбрасывающей по морю водную пыль, а взмахи его хвоста, казалось, хранили слепящий свет лунного ока. Он был быстроногим, ширококостным, с туго натянутой на выпуклых мышцах кожей - сама Смерть могла бы выбрать его затем, чтобы выезжать из своего укрывища и убивать, сидя на нем. Сама луна, казалось, смотрела на него с благоговейным трепетом, в ее робком свете он выглядел скелетом, кости которого были небрежно связанным веревками. Ужасно большой, он двигался в облаке из сверкающих крылатых насекомых. Он приблизился и стал двигаться тише; его хвост и грива опали.

Теперь я был не просто любителем лошадей, теперь я буду любить каждую лошадь, которую встречу. Я никогда ни на что не тратил деньги - только на лошадей, и никогда не продавал коня. Вид этого могучего существа, на которого было страшно смотреть, разбудил во мне желание завладеть им. Это была чистая жадность, более того, буйная алчность, ужасная вещь в любом из миров. Я не имею в виду то, что мог его украсть, но, если пренебречь тем, в каком месте мы сейчас находились, я бы его купил, если бы смог. Я положил на него свои руки и ощупал кости, которые выпирали из-под гладкой и тонкой шкуры, лоснящейся, как атлас, - такой гладкой, что каждая лунная тень отражалась в ней. Я потрепал его за уши, прошептал в них несколько ласковых слов и вдохнул в его розовые ноздри вздох человеческой жизни. А он в ответ дохнул на меня лошадиным вздохом, и мы полюбили друг друга. Какие у него были глаза! Подернутые голубой дымкой, как глаза мертвеца, но под ней полыхал раскаленный уголь! Ворон, с наполовину раскрытыми крыльями, довольно наблюдал за тем, как я ласкал его великолепного коня.