Кристофер Макнамара - Горец (2)

Впрочем, владел он им - дай Бог всякому так эспадоном управиться...

16

- Проснитесь, пожалуйста, мистер Мак-Лауд...

И снова чей-то голос - уже не столь робкий, но вкрадчивый и почтительный до приторности - вклинивается в видения.

Прочь, голос!.. Еще не все досмотрено...

Еще не все, хотя осталось совсем немногое. Явственно истончается ткань видения, становясь почти прозрачной.

Итак...

Холод и тайна обитают в межзвездных глубинах. Даже когда пронзает пространство невидимый меч Силы - много неожиданностей поджидает его.

Ибо Время не отступило, что бы ни говорил первосвященник.

И Расстояние - тоже не отступило. Точнее, отступило, но - не совсем.

Крепка твердыня островов Ночи. Однако даже ей не остановить Силу. Не остановить. Но задержать ее, исказить ее путь - способна она...

Не только память оказалась стертой у тех, кто шагнул через бездну. Развеяло их по временам и странам - так, что никто не попал в одно и то же место одновременно с другим.

С учетом обретенного ими бессмертия все это оказалось восстановимо: и память, и связи между ними.

Но долго пришлось им рыскать по планете, прежде чем встретиться.

Одни искали встречи для единения. Другие - для убийства.

Все. Видение стало совсем прозрачным - заколебалось и развеялось, как дым.

Хотя у него оставалось впечатление, что это еще не совсем конец. Что-то он еще должен был узнать... Совсем немного, но...

Но теперь вкрадчивый голос - единственная реальность, остающаяся доступной.

- Мистер Мак-Лауд... Проснитесь, мистер Мак-Лауд...

Директор уже собирался с максимальной деликатностью потрясти старика за плечо, когда тот вдруг открыл глаза.

В глазах его была пустота, но не обычная пустота дряхлого беспамятства, а словно... Нет, директор не смог бы ее описать.

Он отшатнулся, как от удара. На миг ему показалось, что он смотрит в два глубоких колодца, а там, вместо дна, вспыхивают далекие искорки мечей и льется кровь...

Впрочем, он быстро овладел собой:

- Опера закончилась, сэр.

Старик обвел глазами зал. Пуста уже была не только сцена, но и зрительские ряды.

- Что... Где я? - он еще не пришел в себя.

Директор не стал отвечать: вопрос явно был риторическим.

Некоторое время Мак-Лауд сидел неподвижно, потом резко встряхнулся.

- О, прошу простить... - он издал неловкий смешок. - Кажется, я...

- Вы слегка прикорнули, мистер Мак-Лауд. Ничего страшного, с кем не бывает...

Мак-Лауд снова коротко хихикнул.

- Да. Действительно. Вижу, я уже совсем старенький...

И после паузы:

- Наверное, пора мне умирать...

Он с большим трудом поднялся, опираясь на спинку кресла и отказавшись от услужливо протянутой руки. Шатаясь, направился к выходу.

От чего он шатался: немощь сыграла свою роль или выпивка?

Сыграла свою роль...

Директор нахмурился. Ему вдруг, ни с того ни с сего, показалось, что Мак-Лауд сейчас тоже "играет роль".

Игрой было нарочито слабоумное хихиканье, походка враскачку, старческая немощь.

Хотя, с другой стороны, - зачем это ему? Да и вообще - какая разница?

Среди молодежи было популярно выражение "двигаться на автопилоте". Мак-Лауд не прибегал к таким сравнениям. Но действительно - он отдался на волю своего тела, как тяжелораненый полагается на волю несущей его лошади, вручая ей свою судьбу...

И сейчас руки его автоматически вели машину (да, он сам еще водит машину! Не так и дряхл он, оказывается...), а мозг был занят другим.

Что недослушал он? Что все-таки ему предстояло узнать?

И действительно ли это важно для него?

Где-то далеко едва различимый голос начал читать размеренно, словно смакуя строки древней летописи:

"...А еще говорят, что..."

Сосредоточенность давалась ему очень дорогой ценой. Поэтому несколько минут спустя ему и самому было мудрено ответить - дослушал ли он этот голос до конца?

И если да, то что говорил голос?

Быть может, вскоре это вновь всплывет в памяти. Или нет.

Катана сказал: "Позови меня - и я приду. Быстро..."

- Катана! - произнес он вслух, подсознательно надеясь на чудо.

Но ничего не произошло. Да ведь и не могло произойти, если вдуматься...

Когда человека призывают - делают это по имени, а не по прозвищу. Но он не помнил теперь имени Катаны - так же, как раньше не мог вспомнить прозвища.

А главное - давно был мертв Катана. Уже около пяти веков прошло с того дня, как Мак-Лауд нашел его обезглавленное тело у подножья полуразрушенной башни.

Тогда он тоже не знал его прозвища. Да и сам Катана - все ли он вспомнил тогда, что было с ними прежде?

Нет ответа. И не будет. Ничего не осталось теперь от Катаны, даже костей в могиле.

Единственное, что осталось все-таки, - это меч его, тоже называвшийся катаной...

"Катана... Так называется "средний меч", располагающийся между "большим" и "малым" мечами - о-дати и ко-дати. Самое распространенное оружие самураев, начиная с первых веков второго тысячелетия н.э. Употреблялась в качестве двуручного меча и для работы одной рукой в паре с боевым ножом вакадзиси. Этот стиль называется риото-дзукай...

(Никогда ему не давался этот стиль. Ну что же, зато кое-что другое ему удалось.

Ведь сколько мастеров - столько и стилей на свете...)

...Гарда, именуемая цубой - обычно небольшая, округлая, бронзового литья. Длина клинка... Вес... Угол изгиба... Форма рукояти..."

И в конце статьи - краткая фраза, которая словно бы и не к месту совсем:

"Меч окружается глубоким почитанием..."

Это в нем опять пробудился специалист. Антиквар, эксперт, торговец оружием...

Такие статейки он по роду своей деятельности читал не раз. Но сам не писал.

Рука не поднималась...

Пусты твои знания, антиквар. Пусты и суетны.

Будь ты только антикваром - никогда бы тебе не понять, отчего при слове "катана" перед глазами твоими встает уже образ не птицы, а рыбы. Сильной, упругой рыбы, которая, блестя серебристой чешуей, ровно движется против течения.

Ибо не сводится понимание меча к количеству проковок, которое выдержал клинок, к материалу и форме гарды и прочим ВЕЩЕСТВЕННЫМ вещам...

17

Две головы осторожно выглянули из-за бетонного ограждения дамбы. Тут же нырнули обратно, пережидая, пока по краю его пройдется луч прожектора. И снова выглянули.

Теперь предстояло спешить.

Считалось, что прожектор посылает свои лучи вдоль периметра ограды, исходя из закона случайных чисел, - предвидеть что-либо невозможно. Это и останавливало другие группы.

Но тем, кто сейчас перебрался через дамбу, удалось узнать, что в работе прожектора тоже есть своя система.

За эту информацию было заплачено недешево - жизнями нескольких из товарищей. Но она оказалась весьма кстати.

В руках у одного из них было устройство, которое немногие узнали бы с первого взгляда. Правда, Мак-Лауд наверняка оказался бы в их числе.