Вера Чиркова - Свадьба отменяется

- Ладно, я согласен… - нехотя, словно делая Дорду личное одолжение, хмуро процедил Азарил, - пойдем, вы сами скажете об этом Галирии.

Принцесса сидела за столом с таким потерянным видом, что герцогу почему-то вдруг стало жаль юную северянку, казавшуюся без малейшего следа краски или иллюзии на личике почти ребенком. Обиженным ребенком. Да сколько же ей лет, тьма их возьми, наверняка ведь еще даже девятнадцати не исполнилось?! И почему ее братья так торопятся выдать сестру замуж, неужели боятся, что не прокормят? Так она вон даже на непопулярные на родине грибы теперь согласна!

- Ваше высочество, - мягко обратился к принцессе Дорд, и она испуганно вздрогнула, резко возвращаясь в реальность из мира своих видений.

- Да! Ох! Извинить… Милли!

Глядя на заалевшие ушки девушки и ее встревоженное личико, герцог начал догадываться, чем принцесса так привлекла Райта. Было в её взгляде что-то такое же наивное и искренне доверчивое, как во всех тех котятах, зайчатах и щенках, которых так обожал кузен.

- Принцесса извиняется за свою невнимательность и приглашает лорда Кайда присоединиться к трапезе, - моментально перевела охи Галирии находчивая Милли и ожидающе уставилась на герцога.

Только сейчас он разглядел, что глаза у переводчицы не темно серые, как ему мнилось, а серо-зеленые, причем зелень редкого, малахитового оттенка. Колдовские глаза, всплыло в памяти слышанное когда-то в сказках словцо. И неважно, что до этого момента герцога особо не интересовал цвет ведьминых глаз, теперь он точно знал, именно такими они и должны быть, эти загадочные колдовские глаза. А если припомнить, что девушка немного владеет магией…

- Ну! - одними губами возмущенно прошипела переводчица, и Дорданд очнулся от наваждения, припомнив, что принцесса ждет его ответа.

- Извините, Ваше высочество, - устало улыбнулся северянке лорд, - сегодня у меня выдалось очень беспокойное утро. Но позавтракать я все же успел, поэтому разрешите сразу перейти к делу. Его светлость просит вас занять гостевые комнаты на третьем этаже… он полагает, что там вам и вашим братьям будет намного удобнее… и безопаснее.

Личико Галирии осветилось радостью, померкшей, едва девушка перевела взгляд на брата. Герцог невольно глянул туда же, и нехорошие подозрения зародились в его душе. На лице Азарила было бесстрастное выражение мирового судьи, протягивающего очередному претенденту горшок жеребьевщика. Можно смеяться или плакать, ругаться или молиться, но нельзя избежать выпавшего тебе жребия. Если сами боги так решили, люди и пальцем не шевельнут, чтоб изменить их волю. Потому-то судьи и обращаются к этому способу только в самых затяжных и безвыходных тяжбах, когда и сами спорщики рады решить дело хоть как-нибудь.

- Мне не объяснят, в чем дело? - не выдержал Дорд, сообразивший, что когда-то тайна личин все равно откроется, и все его теперешние поступки будут видеться свидетелями совершенно в другом свете.

- В Лурдении не принято девушке жить в доме, где хозяином холостой мужчина… - тихонько сообщила Милли, хотя герцог не сомневался, что ее слова слышат все присутствующие.

- Но она же уже жила на первом этаже?

- Нет, немного не так, - Милли выглядела очень расстроенной, - в северных городах много домов, где живет по несколько семей. Каждая такая семья имеет отдельный вход, а зачастую занимает целый этаж. А теперь принцесса должна переехать на этаж, который традиционно занимает только королевская семья… и ее братьям не удастся это скрыть, такое просто не принято. Если Галирия вернется назад… ей придется очень непросто… поэтому сейчас она должна сделать выбор сама.

Милли смолкла, но герцог и сам уже все домыслил, в чем-то обычаи северян совпадали с правилами, принятыми в Лурдении.

- Я вибор переехай, - твердо объявила Галирия и ее бледно-голубые глаза блеснули на побледневшем личике талыми льдинками.

Принцесса! Невольно восхитился Дорданд и, склонив голову, с искренним уважением поздравил ее высочество с правильным выбором.

Мысленно пообещав самому себе, что независимо от того, как повернутся дальнейшие события, сделает все, чтоб этой отважной девочке никогда не пришлось испить горькую чашу людского пренебрежения.

На лестнице, ведущей на третий этаж, герцог догнал Монрата, осторожно несущего в одной руке поднос, а в другой корзинку со щенком.

- Неужели у нас кончились слуги, что мажордом должен сам подавать еду? - отбирая корзинку, пожурил он камердинера.

- Так они убирают комнаты… и помогают вещи носить, принцессу не ты сюда пригласил?

- Ну, я, - признался Дорд, - вместе понадежнее.

- Вот и нам маг велел… никому не доверять, - бросив по сторонам опасливый взгляд, прошептал старый слуга, - вон королевские повара чего натворили. Он сказал, что всем своим сделал таких… сторожей, которых главный сторож узнает, а на чужого поднимет шум. Маг вообще все запасные двери запер и зачаровал. А Брант твой, своих орлов по всему дому наставил, и послал кабинку цепями запереть, её же из беседки вызвать можно было, ты не знал, что ли? Милорд и нам разрешал в ней спускаться в сад, особенно, если быстро принести что-то нужно было. В то время тут весело было… гости так и сновали. А сегодня время к полудню, и никого еще не видно.

- Пусть подольше не приходят, - буркнул Дорд с чувством, - могут и вообще не являться. Вот как еще бы к источнику не ходить… впрочем, сегодня мы все равно опоздали.

- Так вояки привезли же воду, - Удивился Монрат, - специально с утра съездили, мы во всех спальнях кувшины поставили…

- И Райту? - холодея, охнул Дорд, не помнил он, чтобы магистр отдавал такое распоряжение.

- Нет, там цербер этот… ну, магистра ученик, даже мне двери не открывает. Я вот еду несу, а пустит или нет, не знаю, - пожаловался слуга, но Дорд его уже не слушал.

Огромными прыжками, размахивая корзинкой со щенком, он несся к комнате, где оставил магистра, моля богов только об одном, чтобы тот не забыл проверить воду, прежде чем пить самому или давать поварам.

- Гиз! - врываясь в гостиную, крикнул герцог и сразу понял, что влип.

Вернее, попался, как лопоухий новобранец в простейшую ловушку. Видел Дорд такие в школе воинов, когда однажды искал дядю.

Школа была детищем старого короля, дедушки Теорида, с головой ушедшего после смерти жены в любимое занятие, изучение древней истории. Чтоб ему не мешали, дед совершенно порвал со светской жизнью, заперся в далеком монастыре, возведенном на самом неприступном из островов Тергейского моря, и разрешал преданным слугам пускать к себе лишь сыновей и внуков. Да и то только если те прибывали по важным делам.

Но только в последние два года Багрант занялся ею всерьез, сообщив, что собирается перестроить в корне неправильную систему обучения новобранцев.