Андреас Эшбах - Экспоненциальный дрейф

И так далее. Каждый может рассказать подобную историю.

Помню, я тогда подумал, что в своем романе должен написать и об этом.

Писатели такие, ничего не поделаешь.

Последующие дни я провел перед телевизором как загипнотизированный, пытаясь осознать, что тысячекратно повторяющийся видеоряд врезающихся в башни самолетов — это реальность. Одна половина меня постоянно повторяла: «Каким образом можно внедрить такое в роман с продолжением?» Другая — считала все, что было написано прежде, ужасно банальным. Это был конец шоу-бизнеса. Конец боевиков. Никто больше не будет читать романы. И моя книга пропадет в круговороте, который образовался после этого теракта.

Следующие два дня я был не в состоянии написать и пары строк. Но для того, чтобы публикация романа началась во время моего отпуска, требовались четыре главы, из которых у меня готовы были всего две.

Не без усилий я наконец смог оторваться от телевизора и в четверг вечером сел за компьютер. До субботы 15 сентября я написал третью и четвертую главы, еще раз переработал все четыре и с облегчением отправил их на электронный адрес редакции во Франкфурте.

Отпуск был спасен.

Я не сообразил, что только один выпуск придется на время моего отсутствия и я вернусь еще до появления второй главы. Понял я это, только когда приехал обратно домой и лишь один-единственный выпуск «Frankfurter Allgemeinen Sonntagszeitung» лежал в почтовом ящике.

Все-таки было приятно на две главы опережать публикацию романа в газете. Тем более, что предстояла Франкфуртская книжная ярмарка, на которой я как автор одного из двух основных произведений, вышедших в издательстве «Люббе», не мог не присутствовать. К тому же наступило время читательских конференций. С середины октября до середины декабря мне предстояло провести не менее двадцати пяти встреч по всей стране. Больше, чем за всю мою прежнюю писательскую деятельность.

Счастливой случайностью оказалось то, что месяцем раньше я не пожалел денег на маленькую игрушку — компьютер Psion. Для тех, кто не очень разбирается в компьютерах, скажу: это вроде ноутбука для хоббитов. Раскладное малюсенькое устройство, едва больше карманного календаря, с крохотной клавиатурой, что, конечно, не для всех удобно. Но мне это никак не мешало, поскольку я все равно печатаю двумя с половиной пальцами.

С тех пор, как я приобрел этот прибор, я стал понимать, насколько сложны и непродуманны обыкновенные ПК. То, что Psion больше не выпускают, много говорит о нас и о нашем мире. Мне повезло, что я успел приобрести один экземпляр. Сегодня рынок заполнен карманными компьютерами в стиле «тамагочи для менеджеров». Говорят, они распознают почерк. Любые, кроме моего.

По возвращении домой я переправил свою рукопись в нормальную систему обработки текста и отредактировал ее. После чего выслал по электронной почте в редакцию газеты.

Мой «запас» продолжений быстро таял. Девятнадцатого октября, за два дня до появления четвертой главы, я закончил пятую главу, а также «запасную», о которой договорился с Ширрмахером, — на случай непредвиденных ситуаций.

Прежде, чем вы спросите, сообщаю — с некоторыми изменениями «запасная» глава стала последней главой романа.

В поиске информации мне помогал архив франкфуртской газеты. Я был впечатлен, с какой скоростью они отвечали на мои странные запросы. Я узнал больше, чем необходимо, о вегетативном состоянии, радиотелескопах, планетах за пределами нашей Солнечной системы, проекте SETI и ряде других вопросов, которые я какое-то время собирался, но потом все же не включил в роман.

Иногда я получал заблаговременную информацию о статьях, которые были запланированы к печати в отделе «Наука». 27 ноября 2001 года, например, я узнал, что в рождественском выпуске появится статья о формуле Дрейка. Прекрасно! Как раз то, что надо. Я немного изменил сюжет, и в тринадцатой главе романа появились два человека, которые беседовали о возможности жизни за пределами Земли — в соответствии с формулой, названной в честь астронома Фрэнка Дрейка.

Но я чувствовал, что, если ничего не предприму, с историей возникнут проблемы. Начальный размах меня еще продержит некоторое время, но очень недолго, — если я не составлю план дальнейших действий.

Бернхард Абель пришел в себя и все четче понимает, что он — это не он. Поэтому в седьмой главе я ввел нового таинственного персонажа — Арпу, который должен был объяснить моему главному герою его истинную сущность и подоплеки происходящего. Но что произойдет потом?

Вначале выяснилось, что Арпа не намерен делать то, чего я от него хотел. Самоуправство персонажей является феноменом, который часто упоминают писатели, и, мне кажется, мало что может вызвать столь сильное недоумение обывателя.

«Эй! — хочется крикнуть тому, кто утверждает, что он не может ничего поделать с персонажами, которых сам создал. — Проснись! Ты создаешь этих ребят — забыл? Ты сам печатаешь каждую букву, каждое слово на своей собственной клавиатуре. В чем проблема? Просто печатай другие буквы, и получатся другие слова. И перестань скулить!»

Но дело в том, что это не так просто. Когда ты пишешь роман, то изо всех сил стараешься соблюдать внутреннюю согласованность в повествовании. Цель состоит в том, чтобы создать героев, которые кажутся живыми. Это впечатление разрушится, если ты заставишь их действовать иначе, чем им подобает согласно твоим предыдущим описаниям. Конечно, можно просто «писать другие слова». И тем самым заставить боязливого и осторожного героя превратиться в отважного смельчака, который полезет в подвал, населенный плотоядными кобольдами. Но читатель заметит махинации автора, потеряет интерес к книге и отложит ее в сторону.

Нередко эти мелочи имеют непредсказуемые последствия. Предположим, я, ничего особенного при этом не думая, при первом появлении персонажа пишу, что он любит цветы. Просто так, только бы что-нибудь написать. В этот момент это не имеет еще никакого дальнейшего значения. Можно было с таким же успехом написать, что он любит малиновое мороженое, игрушечную железную дорогу или запах хозяйственного мыла. Но, допустим, что через двести страниц ведется погоня и наш герой преследует злодея до цветочного магазина, который я упоминал сто страниц назад совершенно в другом контексте, никоим образом не связывая его с нашим героем. Может быть, мне пришла эта идея, потому что в тот день я купил цветы или получил их в подарок. Но случилось так, что наша — изначально без всякого особенного смысла упомянутая — любовь к цветам приобрела значение. Например, наш персонаж не захочет стрелять в злодея, потому что тот может упасть на горшки с чудесными розами и азалиями. Или — отвлечется, потому что увидит орхидею, которую ищет уже несколько лет, и злодей в этот момент скроется. Главное, что в этой ситуации его любовь к цветам должна в какой-то форме проявиться. В противном случае изначально описанная деталь становится бессмысленной, и согласованность всего повествования будет нарушена.