Александр Прокопович - Очередной конец света

Вооруженный, с полным вещмешком, Костик двинулся к дому. Ему хотелось верить, что худшее в этой жизни с ним уже случилось.

Все молчали, пока дед вскрывал банки. В одной оказалась гречневая каша с мясом. В другой — что-то напоминающее паштет. В третьей — тушенка.

Все молчали, все ждали, когда дед скажет Слово. Костик, как и каждый в небольшой семье, знал его на память, не все понимал, но верил. Казалось, вот замолчит дед и все сбудется, не хватало какой-то малости, может, говорить надо было чуть раньше или чуть позже, может, дольше помолчать, а может, все дело в том, что младшенькая заерзала не ко времени.

«…Три дня не пил, три ночи не спал, три коня загнал. Узнала Красная Армия про нашу беду. Затрубили трубачи во все сигнальные трубы, забили барабанщики во все громкие барабаны. Развернули знаменосцы боевые знамена. Мчится и скачет на помощь вся Красная Армия. Только бы нам до завтрашней ночи продержаться…»

В любой другой день Костик уже бы спал в своем углу землянки. Иногда ему снилась Красная Армия — бесстрашные всадники на огромных конях — летят стальной лавиной, и ничто не может их остановить.

Не сегодня.

Дед как обычно устроился у входа в землянку, ночью быстро холодало, но ему все было нипочем.

— Говори, что надумал. — Дед не обернулся. Костик устроился рядом, также взял в рот соломинку, начал не сразу:

— Почему они не приходят?

— Значит, мы что-то неправильно делаем.

— Разве у нас есть выбор?

— Может быть, он был, и мы ошиблись.

— И Красная Армия никогда не придет?

Костик положил на колени вещмешок, вытянул ружье, положил перед дедом.

— У нас есть запас еды и оружие, такого шанса больше может не быть.

Дед рассматривал трофей, не касаясь.

— Работает?

— Все как папа говорил. Направить на цель и нажать.

— Ну да, все просто. Особенно если цель в этот момент ждет, когда ты будешь направлять и нажимать. Только ты ведь уже все решил?

— Сегодня ночью я сделаю три ходки, и у вас будет еда. Следующей ночью мы уйдем отсюда, потому что моллюски будут искать убийцу. Еще через ночь я отправлюсь в место, где стоит дом из красного кирпича, и башни, и звезды на каждой из них. И позову Красную Армию. И она придет.

— А если не придет?

— Значит, я сделал все, что мог. Даже отец не мог бы требовать от меня большего.

Дед мог его остановить. Хватило бы молчания. Но он ответил:

— Пусть все будет так. Только уйдем мы сегодня. Сейчас. На зимнюю стоянку.

Сомов уже не надеялся, что его рапорт кто-нибудь когда-нибудь рассмотрит. Поэтому сейчас он делал то, чему его так настойчиво учили эти два года, то, в чем он был теперь настоящим специалистом. Он полз по-пластунски. Он уже давно привык не думать о том, во что превратится его одежда, Сомов прижал голову к земле и двигался к палатке генерала сантиметр за сантиметром. Только когда его рука уткнулась в полог, он сообразил, что на месте. Осталось сделать задуманное. Максим Иванович встал, одернул гимнастерку и попытался шагнуть ко входу в палатку. В следующую секунду он снова был на земле, только на этот раз его руки были выкручены, но даже эту боль он чувствовал недолго, удар прикладом разом оборвал его мучения.

Когда отец еще был жив, Костик в первый и последний раз видел чужих. Двое мужчин и женщина заночевали с ними. За час до рассвета Костик проснулся от звуков яростного шепота. На улице спорили отец и один из чужаков.

Никогда он не видел отца таким, руки глубоко в карманах, но сжаты в кулаки. На месте чужаков он бы сейчас быстро попрощался и ушел. Законы гостеприимства иногда заканчиваются в самый неожиданный момент.

Костик уже хотел вернуться на свое место, когда, наконец, разобрал, о чем речь.

— И где же твоя Красная Армия?

Шепот не сделал интонацию гостя менее ехидной.

— Она придет.

— Как бы не было поздно.

Отец внезапно успокоился. Заговорил, уже не таясь:

— Три дня и три ночи. Столько должно было пройти. Самое большее. Что-то пошло не так. Вероятно, дело в первом ударе пришельцев, который вырубил всю электронику. Система не сработала. Если бы могли добраться до Кремля… Все можно исправить. И услышат пришельцы, «как шагает по тайным ходам их неминучая гибель»…

— Ты уверен, что у этих тварей есть уши?

Больше Костик ничего не услышал. Отец с чужаком снова перешли на шепот, уже не яростный. Утром гостей не было. Спустя годы, уже после гибели отца, Костик понял, почему тот перестал шептать. Отец не спорил с чужаками, он говорил с сыном.

Прежде чем семья собралась, Костик успел сделать три ходки. Этого должно было хватить до его возвращения. Труп моллюска так и оставался лежать у лаза. Значит, у них еще было время, и была надежда.

Они вместе дошли до развалин ТЭЦ. Когда две его старшие сестры с детьми отошли достаточно далеко, дед передал ему много раз сложенный лист глянцевой бумаги, вложенный в пластиковый карман. Даже если бы Костик умел читать, он наверняка с трудом разобрал бы надпись — «Атлас и карта автомобильных дорог Москвы». Зато он хорошо разбирался в схемах. Все было просто — ему нужно было попасть в самый центр огромной паутины больших и малых дорог.

Костик много раз представлял себе это место, иногда ему казалось, что он даже бывал там сотни раз — на площади, из которой росли вверх и вширь огромное прекрасное здание из красного кирпича, высокие башни, и на каждой — Красная Звезда. Этого не было в Слове. Но так когда-то рассказывал отец. Это казалось правильным — там, где Красные Звезды, там должен быть и секрет Красной Армии. Что-то, что пошло не так, что-то, что можно исправить. Ведь достаточно просто позвать.

Было не трудно идти, было трудно считывать карту — за десятки лет, прошедшие с ее создания, дороги где-то исчезли, а где-то лишь угадывались под слоем песка. К тому же Костик никогда не забывал о моллюсках. Рано или поздно они должны были появиться, и он всегда передвигался от убежища к убежищу. Один раз ему даже пришлось буквально закопаться в песок, когда раковины вылетели из-за дюн, а до присмотренного дома оставалось слишком много пространства.

По счастью, пришельцы были не слишком хорошими ищейками. Они были мастерами уничтожения.

На исходе третьего дня Костик добрался до холма, с которого было очень удобно наблюдать. Если он ничего не напутал, то сейчас он должен был смотреть на конечный пункт своего маршрута. Пункт выглядел не особо — никакого намека на здание из красного кирпича. Ни кирпича, ни башен, ни звезд.

Очнулся Сомов в подвале. В эти дни они окапывались у какой-то деревушки, и дом старосты использовался в качестве комендатуры, а подземная его часть в качестве тюрьмы. Максим Иванович прислушался к себе и с удивлением понял, что наконец-то он получил то, что хотел. Здесь он сможет сосредоточиться. Сомов стянул сапоги и вытащил из-за пазухи тетрадь и карандаш. Расстреливали обычно на рассвете, судя по свету в окне, у него есть почти весь день и вся ночь, он обязательно успеет.