Фред Хойл - Андромеда

– Сопровождали?! Это по чьим же указаниям?

– Доктора Флеминга, сэр, - беззаботно ответил Харви. - Сейчас мы все вернули в первоначальное положение.

– Почему же мне не сообщили?- Рейнхарт повернулся к Осборну и Джуди. - Вы знали об этом? Джуди покачала головой.

– Флеминг, по-видимому, начинает устанавливать свои порядки, - заметил Осборн.

– Где он? - резко спросил Рейнхарт.

– Там, - Харви показал на дверь аппаратного зала, - с доктором Бриджером.

– Так попросите его уделить мне несколько минут! Пока Харви говорил в микрофон на пульте управления, Рейнхарт сердито семенил по комнате.

– Что вы сопровождали?

– Источник в Андромеде, сэр.

– М-31?

– Нет, сэр.

– Так что же тогда?

– Другой источник из этой же области. С прерывающимся сигналом.

– Вы его слышали раньше?

– Нет, сэр. Вошел Флеминг. Он был не брит, трезв и выглядел очень усталым, но в нем чувствовалось сдержанное возбуждение. В руках он держал рулон диаграммной ленты. На этот раз Рейнхарт не был склонен к попустительству.

– Насколько я понял, вы работали с телескопом? Флеминг остановился и, прищурившись, поглядел на них.

– Прошу прощения, господа. У меня не было времени писать заявление в трех экземплярах. - Он повернулся к Осборну. - Я вам звонил, только вас не было.

– Чем же вы занимались? - спросил Рейнхарт. Раскатав перед ними на столе ленту самописца, Флеминг стал рассказывать.

– Вот так выглядит запись передачи, - закончил он. Рейнхарт удивленно посмотрел на Флеминга.

– Вы хотите сказать - сигнала?

– Я сказал - передачи. Точки и тире. Верно, Харви?

– Было очень похоже.

– И это продолжалось всю ночь. Сейчас источник за горизонтом, но вечером можно будет снова проследить его. Джуди взглянула на Осборна, но помощи от него не получила.

– А как же церемония открытиям - неуверенно произнесла она.

– Да черт с ним, с открытием! - Флеминг резко повернулся к ней. - Как вы не понимаете! Это же голос. Он дошел до нас через миллионы миллионов миль!

– Голос? - Джуди показалось, что ее собственный голос звучит слабо и неестественно.

– Он летел к нам двести лет со скоростью света. Может же ваш министр подождать еще день? Тут Рейнхарт, казалось, пришел в себя. Он иронически взглянул на Флеминга.

– А что, если это просто спутник…

– Это не спутник! Рейнхарт подошел к "погремушке Джэко".

– Прежде чем приходить в такой ажиотаж, Джон, следовало бы проверить весь этот железный лом на околоземных орбитах.

– Мы проверили. Рейнхарт повернулся к Осборну.

– Вы не слышали ни о каком новом запуске?

– Нет.

– Послушайте, - настаивал Флеминг, - если бы это был спутник, он бы не мог всю ночь торчать в центре созвездия Андромеды!

– А вы уверены, что это не большая туманность?

– Мы ее определили. Верно, Харви? Харви кивнул, но Рейнхарт, казалось, все еще сомневался.

– Это могла быть какая-нибудь интерференция или что-то в таком роде.

– Уж как-нибудь я отличу передачу от простого шума, - сказал Флеминг. - Кроме того, в этой передаче есть нечто особое, такое, чего я никогда еще не встречал. Между точками и тире шел модулированный сигнал более высокой частоты, и уж там такое количество знаков… В общем нам придется собрать специальную аппаратуру, чтобы принимать все это. Он нажал на клавишу переговорного устройства и вызвал из соседней комнаты Бриджера. Затем собрал бумаги и сунул их Рейнхарту.

– Посмотрите же. Ведь этого ждут больше десяти лет. А уж если на то пошло, - десять веков!

– Здесь содержится какой-то смысл? - спросил Осборн высоким, визгливым голосом правительственного чиновника.

– Да!

– Вы можете расшифровать передачу?

– О господи! Вы, кажется, думаете, что космос населен бойскаутами, сигналящими азбукой Морзе? Вошел Бриджер. Он был бледен, нос у него подергивался. Однако его присутствие, казалось, успокаивающе подействовало на Флеминга. Бриджер подтвердил его рассказ.

– А может быть, это сигналы очень удаленного космического зонда? - предположил Осборн. Флеминг даже не удостоил его ответом. Джуди собралась с духом:

– Его подавали с какой-нибудь планеты?

– Да.

– С Марса или откуда-нибудь в этом роде? Флеминг пожал плечами.

– Вероятнее, с планеты, обращающейся вокруг одной из звезд в созвездии Андромеды.

– И она сигналит нам? Рейнхарт передал бумаги Осборну.

– Это, несомненно, связанная последовательность точек и тире.

– Тогда почему никто еще не принял эти сигналы?

– Потому что ни у кого больше нет такой аппаратуры. Если бы мы не сделали вам такой чертовски хорошей аппаратуры, вы бы не держали в руках эти записи! Осборн присел на край пульта управления, озадаченно уставившись в запись.

– Предположим, что какое-то мыслящее существо пытается установить с нами связь… Да нет, чепуха!

– Нет, это возможно, - Рейнхарт внимательно изучал свои аккуратные пальчики, всем видом показывая, что он предпочел бы не касаться этой темы. - Если бы другие существа… Флеминг перебил его:

– Не существа, а разумная жизнь. Не обязательно - какие-нибудь зеленые человечки. И даже не обязательно органическая жизнь вообще. Просто разум! По спине Джуди пробежал холодок, но она взяла себя в руки.

– Бр-р! Даже дрожь пробирает!

– И меня тоже, - отозвался Флеминг. Осборн вышел из оцепенения.

– Кого угодно в холод бросит, если это действительно передача из космоса - пробормотал он. В конце концов было решено этим вечером снова проследить за источником таинственных сигналов. Передача прекратилась, по-видимому, просто из-за вращения Земли. Следовательно, можно было поймать сигналы снова. Как только приняли решение, Рейнхарт опять стал спокойным и деловитым. Вместе с Флемингом и Бриджером он раскатал рулоны записей и стал их изучать.

– А знаете, что это может быть? - сказал Флеминг. - Двоичный код.

– Что это такое? - поинтересовалась Джуди.

– Система счета, использующая только две цифры - 0 и 1, а не набор от 1 до 10, как наша обычная, десятичная система. 0 и 1 могут обозначаться точкой и тире. Или наоборот. Наша десятичная система произвольна, а вот двоичная фундаментальна. Утверждение и отрицание, "да" и "нет", точка и тире - это же универсально, черт возьми! - он повернул к ней возбужденное лицо с покрасневшими от бессонницы глазами. - "Философия написана на языке математики" - помните?! Вот сейчас мы и опрокинем все перегородки!..

– Надо отложить торжественное открытием - решил Осборн. - Это не для газет.

– А почему? Осборн поморщился. В его мире все было не просто: ничего нельзя сказать или сделать без соответствующего разрешения. Для него события в Болдершоу-Фелл были лишь частью чрезвычайно сложной системы мероприятий, а над всем этим вырастало то, что олицетворял собою Ванденберг. Нет. Все до мельчайших подробностей должно быть взвешено и как следует обдумано.