Журнал «Если» - «Если», 1998 № 05

Вопрос этот не раз уже задавали и критики, и режиссеры — и вроде бы пришли к однозначному ответу: может. Главным аргументом была и остается практика американского кино. Дескать, голливудский режиссер, работающий в жанре научной фантастики и фэнтези, никогда не поставлен перед альтернативой «делать фильм для детской или для взрослой аудитории?». Фэнтези, как и многие другие жанры, — это прежде всего семейное кино, на что есть вполне серьезные материальные резоны (дорогостоящий фантастический фильм не окупится, если в семье из четырех человек его посмотрят только взрослые или дети). Примеров — не счесть. Все фильмы о Бэтмене, Тарзане, «Маска», «Пятый элемент», «Сердце дракона», «Первый рыцарь», «День независимости»…

Из самых последних — «Флаббер» Л.Мэйфилда. Да-да, римейк того самого фильма об изобретателе «летающей резины», который четверть века назад поставил Р.Стивенсон. Профессора Брэйнарда сыграл Робин Уильямс — сыграл, как всегда, искрометно и смешно и для взрослых, и для детей. Среди героев — очаровательная профессорская невеста, несколько мерзавцев и тупиц, летающий робот женского пола «Уибо» и нечто вроде веселого джинна — зеленый сгусток энергии, «флаббер», принимающий любые формы и позволяющий делать невероятные прыжки и перелеты как героям, так и неодушевленным предметам. Дети тоже есть, но на самой периферии сюжета. В итоге фильм, который считается «детской фэнтези», выходит в кассовые лидеры.

Самый надежный и беспроигрышный вариант — это все же ввести в состав персонажей одного-двух героев «до 16». Это не раз делал Спилберг («Парк Юрского периода», «Затерянный мир»). Это прекрасно срабатывало в «Терминаторе», «Чужом», «Водном мире», «Джуманджи».

Кроме того, попытки сделать фильм-фэнтези одинаково удобоваримым и для детей, и для взрослых приводят порой к очевидным «нестыковкам» стиля. Во время просмотра голливудской «Одиссеи» А.Кончаловского зрителям смешно следить за ухищрениями оператора, «не смеющего» показать все прелести волшебницы Цирцеи — и в то же время неловко за детей, которых делают свидетелями «эротической релаксации» Одиссея во дворце той же волшебницы. Новейшая (по-моему, пятая за историю кино) экранизация «Белоснежки и семи гномов» режиссера Майкла Кона с Сигурни Уивер в роли мачехи сделана в стиле «готического фильма ужасов», но это едва ли пришлось по вкусу маленькому зрителю и не вызвало вспышки интереса к старой сказке у взрослых. Добавлю, что «возрастная шкала» всегда существовала даже внутри детского зрительского сообщества: те, кто с увлечением смотрит «Темный кристалл» или «Бегство на Гору Ведьм», скорее всего, пренебрежительно отмахнутся от «Моего маленького пони».

Традиционное детское фэнтези — со своими особыми героями и сюжетами — не упразднят ни увлекательные фильмы «для всех», ни диктатура «ее величества Кассы». Если вам «до 16», то даже преклоняясь перед Шварценеггером или Джимом Керри, вы будете не прочь посмотреть, как их заткнет за пояс ваш сверстник — хотя бы в кино. А тем, кто после «16», будет приятно вспомнить, как это грезилось в детстве.

Дмитрий КАРАВАЕВ

К возможной неудаче с экранизацией романа Дэвида Брина «Почтальон» я был готов. Информация о том. что Костнер снова попытается наступить на те же грабли (после «Водного мира»), наводила на грустные мысли: актер в роли режиссера и продюсера — это слишком смахивает на идею фикс, мегаломанию. И тут все равно — Бурляев ли, Костнер…

Но ярость, с которой на картину накинулись первые же зарубежные рецензенты, меня, напротив, заинтриговала. Термины «глупый», «наводящий на мысль о психическом расстройстве Костнера» и тому подобные свидетельствовали о том, что постановщик чем-то особенно достал собратьев-американцев, подсунул им что-то вызывающе «антиамериканское». Уже любопытно!

Что же такого кошмарного совершил Костнер с романом Брина «Почтальон», завоевавшим, как известно, престижные премии и названным одной из лучших книг года? Всего лишь честно, хотя и с долей «отсебятины» (но это в кино как бы норма), пересказал ту же историю. Невероятную, наивную, трогательную, нелогичную и — захватывающую. Единственно, в чем трудно не согласиться с критиками — уж очень ее затянул. Но рецензентов взбесила-то (другого слова не нахожу), оказывается, не столько режиссура, сколько сама история!

А она такова. Посткатастрофическая Америка недалекого будущего, медленно, но верно скатывающаяся в варварство и под пяту фашиствующего демагога — генерала Вифлеема, сколотившего бандитскую армию. Противостоит же циничному «сверхчеловеку» человек самый обыкновенный, чудак, можно сказать, интеллигент-одиночка, разыгрывающий на пару с единственным другом — мулом Биллом — пьесы Шекспира перед жителями разрозненных общин и тем самым зарабатывающий себе на пропитание.

Герой безымянен, как и положено герою мифа; сначала к чудаку пристает прозвище Шекспир, а затем — Почтальон. Потому что герой, попав к бандитам и сбежав от них, случайно натыкается на проржавевший почтовый фургон со скелетом внутри и сумкой, полной корреспонденции. А дальше начинается последовательность действий, вызвавшая у рецензентов-американцев активное неприятие, граничащее с раздражением.

Новоявленный Почтальон берет сумку с письмами и бредет от общины к общине, даруя людям не только убогие конвертики, о которых многие забыли, но и совершенно сумасшедшую, волнующую ложь, в которую и хочется поверить, и боязно. О том, что правительство. Президент живы и действуют, что в мире еще есть закон, порядок, а значит — общество, цивилизация. И… люди начинают верить Почтальону, сам же он становится своего рода мессией. Неуклонно растет число его верных учеников — юных почтальонов. И скоро — нет, увы, нескоро, как и все в этом замедленном кино, — возрожденная конная почта (ее в Америке называли «пони-экспресс») становится единственной силой, способной остановить бандитскую армию Вифлеема.

Финал картины, когда Почтальон буквально превратился в бронзовый памятник самому себе, мне тоже показался фальшиво приторным (финал самого романа куда более открыт и неоднозначен). Как и кульминационная сцена, словно списанная из «Александра Невского» Эйзенштейна: перед двумя «стенками» выходят на решительный поединок один на один два лидера. Герой Костнера — и его дело — побеждают не словом, не идеей, а кулаком !