Коллектив авторов - Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

Эдик кивнул. Берег – открытая сцена для всех, может участвовать любой.

– Я буду «рожать» мух. Промдизайн.

– Каких мух?

– Проволочных.

Ксения, услышав разговор, подсела ближе:

– Ленд-арт возникает тогда, когда художник пытается вступить в диалог с природой. Несколько лет назад я была на таком фестивале. Пришла поглазеть-посмотреть, подышать-побродить, а в итоге возникла моя инсталляция – заходящее солнце в раме.

– У меня уже были проволочные «яйца», теперь вот – мухи. Прикольно.

Эдик мурлыкал что-то под нос. Пальцами играл на виртуальной клавиатуре. Отбивал такт.

– Уже в процессе, – пояснил он Ксене, когда она попыталась сыграть с ним в четыре руки. Якобы сыграть, якобы на клавиатуре. На что Ник заявил, что художники все ненормальные, потому что всегда в процессе. И теперь он будет знать, как на самом деле рождаются мухи. Проволочные.

Ларису опять рвало. Не переносил ее организм качки. Пес сидел рядом с ней и сочувствующе поскуливал. Ксения спросила у капитана, можно ли сделать остановку.

– Да вот Эдика высадим и пройдемся по земле. А к Столбам я вас доставлю, не беспокойтесь.

Славик тихо разговаривал с Денисом.

– Славик, раз уж мы всё узнали о временном проколе, я решил пофилософствовать о случайностях разного рода.

– Применив математику?

– Философия и есть математика.

– Да, да, конечно. Что же еще? География – математика, историю ты тоже увязал с математикой, у тебя в этой жизни сплошная математика. Так что ты думаешь обо всем этом?

– Ты рассказал об основной концепции. Я не противник точечных теорий пространства-времени, но на поверхности лежит сама проблема – здесь, в точке нашей действительности нет приемника! Короче, профессор может не вернуться, если что-то случилось с его ручным преобразователем.

– Но он же как-то собирался вернуться? Он написал Петрику совершенно четко – вернусь тогда-то, в то же место! В чем ты видишь проблему, Денис?

– Если бы я знал! Но я допускаю, что прибор сломался, полностью или частично. Случайности непредсказуемы, но они обладают элементами стабильности. Я бы сказал, что у профессора возникнут трудности с возвращением с вероятностью, близкой к единице.

– Почти стопроцентной?

– Можно сказать иначе – шансов на благополучное возвращение почти нет.

Славик растерялся:

– И что же делать?

– Нужно подумать. Мы далеки от физики и технологий, машину времени нам всё равно не создать. Но и твой отец был далек от подобных технологий. Он – географ. Понимаешь? Петрик может мыслить, как он, а мы должны увязать эти мысли с реальностью.

На берегу Лены было оживленно – пестрая волна художников и сочувствующих перекатывалась шумно, с настроением. Конный театр (и откуда?) вдоль берега выгуливал лошадок, хохотали дети, гоняясь за местными собаками, удивленные птицы носились над рекой. С завидным нахальством современное искусство пыталось конкурировать с красотой ленского пейзажа – несуществующие доныне образы рождались легко и свободно.

– Свежие идеи на свежем воздухе, – Эдик указал на берег, – вон там, возле красной паутины, запущу своих мух.

– Рано или поздно художники должны были высадиться здесь, – заметил Ник.

Баркас шел к берегу. Отсюда, с реки, можно было по достоинству оценить попытки человека-художника отдать свой долг Творцу.

Ярко-красные нити-веревки натянутой паутиной встречали ветер. Где-то, в ближайших кустах, наверняка должен плести паутину и паук, но его не было видно. Притаился? Ощущение притаившейся опасности – тоже часть образа.

– Смотрите, в воде что-то плавает, – Ксения указала на предмет, блеснувший возле берега. – Поиски новых отражений.

Зеркало, квадратом на пенопласте, играло с небом, навязывая свою модель мира.

Денис прокомментировал:

– Есть мнение, что то, что есть, не является им. Впрочем, это творческая стихия.

В центре берегового арт-театра росло «цветущее» дерево, оно нарушало все каноны сезонной гармонии – не весна же! Цветы из марли дразнили окрестных насекомых.

Кто-то приволок на берег пианино и разбирал его, раскладывая клавиши на земле. Пусть ленский ветер играет на нем! Незаконченная пьеса для незаконченного пианино – еще одна попытка трансформации привычных понятий. Кому играть? Какая, в сущности, разница? Музыка вечна.

Денис смотрел на всё это, прищурив один глаз, словно соотносил художественный поиск с какими-то абстрактными структурами.

– Философия пространства, – изрек он, – это своими усилиями ощутить величие потенциала, тронуть струны бесконечности.

– Это еще одна дорога вверх или вниз, и кто будет утверждать всерьез, что вернее? – пожал плечами Эдик.

– В сущности, вы сказали одно и то же, – засмеялся Ник.

Они причалили к берегу, и пес выпрыгнул за борт первым. Эдик подхватил сумку с проволокой и еще бог знает с чем и зашагал вдоль берега, мысленно уже весь в работе над своими проволочными мухами.

– Всем привет! – махнул художникам и сразу же слился с ними. Такими же, перебирающими пальцами пространство.

Лариса, согнувшись пополам, спустилась на берег и уселась на землю. Обхватила руками живот, подавляя приступы тошноты. Ксения обняла ее за плечи.

– Что они сделали с пианино? – пробормотала Лариса.

– Ты играешь?

– Да. Я люблю музыку.

– А меня не приняли в детстве в музыкальную школу, сказали – слуха нет. Но пою я громко!

Девушки посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Ксения игриво приподняла бровь, закусила нижнюю губу, глянула хитро-хитро и вдруг скинула кроссовки. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы очутиться в воде. Она запрокинула голову – навстречу небу! Здесь, на берегах Лены, получив доступ к Дикой Природе, к Свободе, казалось, из самых древних, первобытных глубин души вырвался ее крик:

– Ого-го-го-о о! Это кра-си-во о о! – и запела:

Лариса была так поражена, что невольно забыла о своих мелких неприятностях. Она поднялась и пошла к реке, а Ксения поблагодарила небо, воздев к нему руки, словно завершила торжественную церемонию Песни. Ее глаза сияли. Она оглянулась, встретила недоуменные взгляды и почувствовала себя неловко, будто очутилась вдруг не в том месте и не в то время.

– Простите, я просто хотела спеть, – объявила всем любопытным. Потом вдруг рассмеялась, зачерпнула в пригоршню воды и кинула в лицо подруге. Потом еще и еще…

Ник смотрел на Ксению и думал, что давным-давно должен был подарить ей кольцо. Чего ж он медлил? Почему упускал любую возможность? Упускать нужный миг и ждать нового – его удел? Но кто же, кроме него самого, сыграет эту партию?