Коллектив авторов - Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

Ник скинул обувь, внезапно почувствовав приступ отчаянного безумия. Только так можно что-то изменить. Всегда уравновешенный, он словно очнулся от многолетнего сна, с разбега влетел в воду и стал брызгаться направо, налево, не обращая внимания на визг и смех девушек.

– Один-один, – буркнул Денис, наблюдая за ними.

У Кости зазвонил телефон, он поморщился, отошел в сторону и нехотя принял вызов.

– Долго мы будем в догонялки играть? – Это был Борис Сергеич. – Бумаги у тебя?

– Я выхожу из игры. Оставьте меня в покое, я сам буду решать, что делать.

– Та-ак, понятно. Плевал ты на всех. Мы недалеко, плывем за вами. Где вы сейчас?

– Послушайте, я не буду участвовать в гонке. И если хотите знать, бумаг у меня нет.

– Не понял…

– Люди Гилберга напали на судно и отобрали все записи, так что, бегите за ними. Кстати, они вооружены. А я больше в этом не участвую!

– Не кипятись. Что это за музыка слышна?

– А а. Фестиваль ленд-арта. Всё, привет Максу! Он еще не обрезал свой хвост?

Борис Сергеич криво улыбнулся и, облокотившись о борт, рассматривал берег. Их катер как раз проплывал мимо того места, где проходил фестиваль.

– Слышь, Макс, ботаник хочет выйти из игры. Красавец!

– Бумаги у него? Пусть отдаст и катится.

– Хорошее умозаключение. Только их нет – оказывается, не мы одни такие умные. – Может, врет?

– Похоже, что нет. Типчики-то были. А если нет… против Гилберга… – Он задумался ненадолго. – Как ты думаешь, может, покрутимся рядом? Они ведь к Столбам плывут. Что-то знают.

– А где они сейчас? – спросил Макс.

Борис Сергеич молча указал на берег.

Сообщники недолго посовещались и решили плыть дальше, чтобы прибыть на место первыми. Как раз будет время прикинуть что к чему.

Пауза в пути затягивалась. Капитан что-то чинил в моторе, проклиная «посудину» на чем свет стоит. Комары нещадно грызли, и все натерлись какой-то гадостью от их укусов, благо ее с собой было вдоволь. Славик в который раз перечитывал надпись на двери рубки: «Мы – не галька!»

Что за странности у капитана? Мы – не галька.

Была еще репродукция картины Малевича на всю стену каюты. Славик подумал: «Откуда у «речного волка» любовь к искусству? Скорее, любовь к странностям. Впрочем, он же – не галька!»

Он спросил о картине Малевича у капитана. Тот ответил:

– Ничего особенного, я и сам рисую. Художники ищут свои острова, или моря, или горы. Гоген долгие годы провел на Таити, может, и я когда-нибудь причалю к своему острову и напишу что-нибудь необычное. Вон Эдька, мой сын, пишет неплохие картины (оказывается, Эдик, «рожающий» мух, – его сын), только не понимаю я современное искусство, вывернутое, подвешенное в воздухе. Может, я не прав, может, оно и опирается на что-то, только не вижу я точки опоры.

Славик подумал, что отец и сын живут в разных временно-пространственных континуумах, как сказал бы Денис. Извечная проблема.

У Славика была точно такая же проблема – у отца свой континуум, у него – свой.

Наступал вечер. Ксения нервничала – похоже, из-за «посудины» они здесь застрянут до утра. Но если рано утром они продолжат путь, то всё успеют сделать до приезда профессора Петрика.

Кто-то развел костер, пламя разгорелось и рвануло вверх. И вдруг, словно перекликаясь с заходящим светилом, на берегу вспыхнули цветные лучи прожекторов. Они забегали по воде, по скалам.

– Ух ты! – восхитилась Ксения. – Красиво! Знаешь, что это? Raypainting. Рисование цветными лучами. Световая ландшафтная композиция.

– Цветотени – эмоции и чувства природы.

Ксеня и Денис сидели на камнях, создавали свои образы. Ксения рисовала реку с разобранным пианино вместо берегов. Денис видел Лену по-своему. Странная это была река – поток треугольников. Каждому, кто интересовался, почему именно треугольники, он объяснял: «Я вижу ее так».

Подошел Ник, фыркнул и заявил:

– Детский сад. Нарисуй еще вместо деревьев кружочки.

– Объясняю для особо одаренных личностей, – он развернулся к Нику, и тот сразу пожалел, что ввязался в спор. – Смотри на поверхность реки, как на плоскость. У плоскости есть своя геометрия, геометрический символ реки – треугольник.

– Почему не многоугольник? Река извивается, смотри, отсюда виден поворот русла, – попытался возразить Ник.

– Это очевидно, Николай. Аналитическая сторона преобразования поворота – это не более чем вершина айсберга, геометрия же – сам айсберг, массивная основательная реальность. Формулы преобразования поворота дают описание взаимосвязи измерений, произведенных в различных системах отсчета.

– Ну, я не знаю, что ты там видишь…

– Подожди, реальность геометрии позволяет открывать новые взаимосвязи.

– Хорошо, хорошо. Почему именно треугольник? – не сдавался парень.

– Я же объясняю, число три – физическая стабильность. Это и рождение-жизнь-смерть, это и тело-ум-душа. Три – первое число, которому присвоено понятие «все», понятие «целого», ибо оно содержит начало, середину и конец.

– Ребята, не ссорьтесь, – заступилась за друга Ксеня. – Треугольная река, это же так здорово!

– Послушайте, – Денис замолчал, – а что, если… геометрия пространства… Ник, ты гениален! Я сейчас!

Он всунул в руки ошалевшему от неожиданности Николаю рисунок и пошел искать Ваню-лэптопа. Ник уселся на его место и довольно произнес:

– Заметь! Это он сказал – я гениален! Дай мне чистый лист, я что-нибудь нарисую. Квадратные звезды черного цвета.

– Ваня, ты где? – крикнул Денис, стоя на берегу. Свой вопрос он адресовал пространству.

Ваня спрыгнул с баркаса на берег, за ним спрыгнул пес.

– Жюк, не путайся под ногами!

Собака возмущенно залаяла. Кто здесь хозяин?

– Жжжок, жжюк, жжюок!

– Смотри-ка, и в самом деле Жюк! Лает своей кличкой.

– Что? – не понял Денис.

– Это я псу. Похоже, ночевать будем здесь, а с утра поплывем. Петрик голову оторвет, если не успеем разбить лагерь. Ты что-то хотел?

– Да, да. Когда мы разговаривали по поводу временных проколов, я сказал, что мы не сможем ничем помочь профессору. Это не так.

– Что? Но ведь мы не можем построить машину времени, я правильно понял?

– Всё верно, это и не нужно. Есть тут одна идейка.

Они уселись на берегу.

– Мы с ребятами только что говорили о геометрии пространства и, похоже, нащупали одну мысль…

…Безумная музыка свободного творчества переплеталась с безумством света. Время и место для безумных идей! Мелькали красно-сине-зеленые лучи, шарили по телу реки.

Кто-то захватил белый прожектор и широкими движениями рисовал на холсте неба знак бесконечности. Рисовал и рисовал. Размашисто, со вкусом. И казалось, что уже не темное небо опустилось над Леной, а сама бесконечность приблизилась к ней – не обращая внимания на творческие игры ленд-арта, рассматривала удивленными глазами человека как объект творения природы.