Филип Дик - Нарушенное время Марса

Несколько раз Джек Болен бывал в общественной школе вместе с сыном.

Прежние посещения отличались от предстоящего. В группе учеников, которая занималась у самых современных обучающих машин, Дэвид слыл лучшим. Он допоздна задерживался в школе, чтобы максимально использовать систему индивидуального обучения, которой гордилась ООН. Часы показывали десять.

Джек из рассказов сына знал, что в этот самый момент Дэвид занимается с «Аристотелем», изучая основы философии, логики, грамматики, поэзии и элементарной физики. «Аристотель» — любимая обучающая машина мальчика, потому что она сконструирована как добрый наставник. Другие дети предпочитали более строгих «учителей», таких, как «сэр Френсис Дрейк» (английская история и основы мужской учтивости), «Авраам Линкольн» (история Соединенных Штатов, основы современных методов ведения войны и международное положение) или вовсе «суровых личностей», подобно «Юлию Цезарю» и «Уинстону Черчиллю».

Сам Джек родился слишком давно, чтобы оценить преимущество системы индивидуального школьного обучения. В начальной школе его класс состоял как правило из шестидесяти человек, а в средней школе тысяча слушателей внимала преподавателю через расставленные по периметру аудитории телевизоры. Если бы Джеку довелось учиться в современной школе, то его любимцем стал бы обучающий робот «Томас Эдисон», к которому он буквально прилип в первый же родительский день. Сыну почти целый час пришлось оттаскивать от него отца.

Внизу пустыня сменилась прерией с редкими кустиками степных трав.

Начиналось ранчо Мак Олиффа, огороженное колючей проволокой — территория, непосредственно подчиненная правительству Техаса. Дело в том, что отец хозяина ранчо, техасский нефтяной магнат, имел собственные космические корабли для связи с Марсом и поэтому не зависел от Союза Гидротехников.

Погасив сигарету, Джек начал заходить на посадку против солнца, отыскивая здание ранчо.

Внизу, испугавшись шума вертолета, маленькое стадо коров шарахнулось в сторону. Видя, как оно в панике разбегалось, Болен понадеялся, что Мак Олифф, невысокий ирландец с сумрачным лицом и тяжелым характером, ничего не заметит.

Джек включил передатчик и сказал в микрофон:

— Ранчо Мак Олиффа, говорит техпомощь И-компании. Джек Болен просит разрешения на посадку.

Через несколько мгновений пришел ответ с гигантского ранчо:

— О’кей, Болен, все ясно. Конечно, бесполезно спрашивать, где ты до сих пор болтался. — Мак Олифф говорил скучным, ворчливым голосом.

— Буду у вас сию минуту, — осклабился Джек. Наконец он различил на фоне песка белое здание.

— У нас пятнадцать тысяч галлонов молока, — снова из динамика раздался противный голос, — оно испортится, если ты сейчас же не заставишь работать этот чертов холодильник.

— Постараюсь изо всех сил, спешу, спешу, — воскликнул Джек. Он изобразил руками уши и скорчил рожу в сторону динамика.

Бывший водопроводчик, могущественный хозяин Союза Гидротехников четвертой планеты Арни Котт проснулся как обычно в десять утра и направился прямо в душевую.

— Привет, Гас!

— Здравствуй, Арни.

Несмотря на высокое положение, обращение к нему запросто по имени льстило его самолюбию. Арни кивнул Биллу, Тому, поздоровался с остальными, в ответ услышав дружное приветствие. По марсианским стандартам вода в душевой расходовалась крайне расточительно — прямо через кафельные решетки выливалась в горячий песок, где мгновенно впитывалась. Каждый раз, входя в душ, Арни вспоминал об этом и испытывал смешенное чувство радости и гордости. Кто мог еще позволить себе подобное? Интересно, была ли у богатых евреев из Нью-Израиля хотя бы одна душевая сходной конструкции?

Встав под душ, Арни обратился к парням:

— До меня дошли кое-какие слухи, их необходимо проверить. Помните комбинат из Калифорнии, португальцев, первыми получивших право на разработку в горах Рузвельта? Они пытались там добывать железную руду, которая на поверку оказалась низкого качества, да и затраты на добычу были непомерны. Я слышал, что они продали свое предприятие.

— Да, мы тоже слышали.

— Видимо, они понесли большие убытки.

— Интересно, сколько португальцы потеряли на продаже, — раздались голоса со всех сторон.

— Нет, — возразил Арни, — я слышал, что нашелся покупатель, предложивший сумму, значительно большую первоначальной цены. Надо же, извлекли выгоду после стольких лет неудач. Я хочу знать, кто эти умники, нисколько не сомневающиеся в ценности купленной земли. Как вам известно, у меня есть определенные права на разработку полезных ископаемых в том районе. Разнюхайте, кто купил землю и что там затевается. Нужно выяснить все подробности.

— Да, нужно выяснить.

— Неплохо бы знать подробности.

— Интересно, кто такой умный, — опережая друг друга, заговорили парни, а один из них, — сквозь клубы пара было плохо видно, похоже, Фред, — подошел к своей одежде и стал одеваться.

— Я разберусь, — обернувшись, сказал он, — тотчас примусь выяснять.

Намыливая руки, тело, Арни не переставал разговаривать с парнями.

— Я, конечно, буду защищать свои права. Я не желаю, чтобы какой-нибудь пройдоха с Земли сунул нос туда, куда ему совать нос не положено, а тем более сооружать там нечто вроде национального парка для отдыхающих. Знаете, что я услышал? На прошлой неделе важные «шишки» из коммунистов России и Венгрии шныряли здесь, на Марсе, вне всякого сомнения что-то затевая. Вы думаете, что потерпев неудачу в прошлом году, они легко откажутся от своих затей? Нет, говорю вам, у них мозги клопов и, как клопы, они всегда возвращаются. «Красные» размечтались создать на Марсе «Счастливое общество», которое они безуспешно столько лет строили у себя дома. Вдруг окажется, что говнюки-португальцы продали земли коммунякам? А те на наших глазах изменят название гор Рузвельта, которое вполне всех устраивает, на что-нибудь вроде имени своего великого Сталин.

Все вокруг рассмеялись.

— На сегодня у меня запланировано множество дел, — сказал Арни, смывая мыльную пену сильными струями воды. — А так как я не могу один заниматься всеми делами одновременно, то доверяю вам разобраться, кто и что там купил. Сегодня мне необходимо слетать на восток, где мы пытаемся и, похоже, успешно выращивать новоанглийские сорта дыни в здешних условиях. Вас, конечно, тоже интересует хороший кусок канталупы на завтрак.

— Безусловно.

— Ну кто же откажется от сочного куска канталупы к завтраку, согласились парни.

— Но, — прервал Арни, — если бы только дыни. На днях к нам пожалуют парни из ООН, которые протестуют против наших правил, касающихся черномазых. Назову их так, как призывает называть ООН — «местная популяция аборигенов», а попросту — бликманы. Парни из ООН приезжают разобраться с нашим решением использовать бликманов в шахтах и платить им по самым низким расценкам. А я считаю, что они и этой зарплаты не заслуживают. Даже «добрые феи» из ООН, всегда готовые транжирить чужие денежки, не могут всерьез настаивать, чтобы мы платили черномазым бликманам полную тарифную ставку, как и людям. Беда в том, что даже самая маленькая зарплата черномазым будет слишком жирной — они же еле шевелятся, вместо того, чтобы вкалывать как следует. Они нас разорят. К сожалению, мы вынуждены использовать бликманов на подземных работах, поскольку они единственные, кто может на такой глубине обходиться без кислородных аппаратов. У нас их не хватает, да и стоят они сумасшедшие деньги. Кое-кто на Земле неплохо греет руки на всех этих баллонах и компрессорах. Так что вокруг бликманов — пустая шумиха: мы не собираемся разоряться из-за каких-то там черномазых. Вот что я вам скажу.