Сергей Чекмаев - Очевидец (сборник)

– И в чем же состоит твоя разница?

– Профессионал никогда не позволит себе сойтись с пациентом слишком близко, каким бы симпатичным тот не казался. Во первых, чтобы не сгореть, впустив в себя чужую боль, не вычерпать дотла все возможные резервы. Ему ведь еще и других лечить надо. А во вторых… – Савва немного помялся. – Я постараюсь своими словами, потому что дословно не помню, как там Людмила рассказывала. Если чего не понятно… В общем, так: человек с неуравновешенной психикой ни в коем случае не должен считать своего врача истиной в последней инстанции. Или – что еще хуже – единственным «понимающим человеком». Ведь может получиться, что в момент обострения депрессии психотерапевт окажется недоступен, занят или в отпуске. Или просто устал и не способен работать. А не получив привычной дозы успокаивающих слов и заверений, больной вполне может шагнуть в окно или наглотаться таблеток. Насколько я понимаю, у Елагина нечто подобное и происходило.

Чернышов кивнул:

– Да, я тоже что-то такое читал. Психоаналитик для некоторых сродни наркотику – лиши человека дозы, и начнется ломка. С непредсказуемыми последствиями. В Штатах опытные врачи искусственно создают очереди к себе на прием: людей записывают на недели, а то и на месяцы вперед, зачастую даже в ущерб бизнесу. Лишь бы не допустить такой же ситуации, как у Елагина. Не сажать пациентов на иглу всегда доступного сочувствия.

– Ага, – сказал Савва, – а пациент в это время вены режет.

– Ты невнимательно слушал, Сав. Психоаналитики, не психиатры. Они с относительно нормальными людьми дело имеют, разве что с небольшими отклонениями – детские комплексы всякие, фобии, неврозы. Братья в темном чулане закрыли на ночь, отец бил по пьяни или с девочками не очень получалось. А у Елагина совсем другие кадры были. Таких водкой и эйфорином не вылечишь. Не знаю, на что он надеялся.

– Может, ввязался по дури, а потом просто боялся самому себе признаться, что ничего не вышло?

– Может. – Артем вздохнул. – Только его боязнь стоила жизни куче народу.

Савва зло выругался.

– Интересно, как он спит по ночам? Совесть не мучает?

– А почему ты решил, она должна его мучить? Елагин не считает погибших ребят своей ошибкой. Совсем наоборот. Он записал себе в актив тех, кто выжил. И считает их своей победой.

– Совесть не обманешь! Если она у него есть, конечно.

– Вот ты у него и спросишь, когда придет время показания снимать.

Даниил, за весь разговор не проронивший ни слова, встрепенулся и тихо промолвил:

– Пусть Елагин смог успокоить или уговорить свою совесть. Пусть. Но способен ли он уговорить Господа?

Савва протянул командиру несколько распечаток.

– Совсем из головы вылетело: ОБНОН прислал новый доклад по Елагину. Хотел сразу сказать, а тут у тебя отец Адриан… Психолог наш раздухарился – целый ворох таблеток заказал. То ли гостей в Приюте ждет, то ли для себя.

– Ну, себя он точно травить не будет. Думаю, Суицид. нет приносит свои плоды, и Елагин набрал новых пациентов. Только не реальных, а виртуальных. Странная штука этот сайт, Сав. Очень странная. Я тут по старой дружбе попросил ребят из подразделения «Д» глянуть на него одним глазком. Так они говорят: взломать или удалить его несложно – технически сайт сделан не сказать, чтобы очень профессионально. Но визуальная часть: цветовая гамма, расположение кнопок, слоганы – всё подобрано весьма тщательно. Крутой спец делал, явно не мальчик с улицы.

– Так Елагин, наверное, сам и делал. Он же у нас, – Корняков ухмыльнулся, – психотерапе-евт.

– Трехмесячных курсов не хватит, чтобы с первого раза – и в яблочко. И что у Елагина случайно так получилось, само собой, мне тоже не очень верится. Парни утверждают: сайт разрабатывал или, по меньшей мере, консультировал уникальный человек. Профи по психологии толпы и одновременно – знаток подросткового суицида. Сделано мастерски.

– Так их, небось, единицы – каждый известен. Опросить всех и дело с концом.

Артем улыбнулся.

– Молодец, мыслишь правильно. Еще немного, и можно в опера записываться.

– Не подкалывай, командир! Скажи лучше, в чем я не прав.

– А я не шучу. Ниточка вполне подходящая, я тоже первым делом о ней подумал. Только вот в чем беда, Сав, официально таких универсалов нет.

– Как это – нет?

– Не числятся. По суициду в основном практикующие психологи специализируются, есть государственные, есть частные, но без лицензии никто их к детям не допустит – а значит, всё под контролем. Существуют, конечно, и надомники, из тех, что дают объявления в бесплатные газеты. Но там и уровень другой совсем, нас он вряд ли заинтересует.

– А другие? Как ты сказал? Профи по психологии толпы?

– В ответе на запрос это называется феноменом массового сознания. С ними сложнее. Лицензия никакая не нужна, да и вообще – большинство из них не по профилю работает, в шоу-бизнесе, в рекламе… слоганы завлекательные придумывают, чтобы ты майонез и йогурты лучше покупал. Есть свои кадры на Лубянке, да и у военных тоже. Но в любом случае никто из первого списка с ними не пересекается. Либо одно, либо другое.

– Может, кого не учли? Или он типа нашего Елагина – гений-самоучка. Встретились два одиночества, мать их.

– Дани нет, а то бы он тебя живо за ругань-то приструнил.

– Даня в больнице. У девочки этой, Иринки, что мы на прошлой неделе из ванной вытащили. Врачи его не отпускают, боятся, как бы не повторилось. А с ним, говорят, она оживает.

– А он что?

– Сидит рядом и всё время с ней о чем-то говорит. Но тихо, я сколько не старался, так и не услышал. Но, клянусь, пару раз замечал, как при виде Дани она улыбалась!

Артем пристально посмотрел на Корнякова, тот развел руками: за что купил, мол, за то и продаю. Оба помолчали. Слишком деликатной оказалась для обоих эта тема – чувства младшего товарища. Внутри своей маленькой группы контроллеры опекали Даниила; из-за своей абсолютной неприспособленности к жизни и излишней, как считал даже Савва, набожности, он казался им юродивым. Человеком не от мира сего, непонятым и непринятым до конца. А после странных и страшных «чудес», после внезапно проявившегося дара карать молитвой, когда инока начали сторониться почти все в Анафеме, Артем и Савва с трудом, но все-таки сохранили к нему симпатию и уважение. Может, потому, что своей – да что там ходить вокруг да около! – нелепой в нашем мире праведностью, Даниил был для них не обузой, а примером и опорой. Примером того, что даже в череде страшных преступлений, в окружении мерзостной подлости и звериной жестокости, можно сохранить свою душу чистой, а веру в людей – крепкой.

– Ладно, пускай. Но завтра ты его из больницы вытащи. Если мы Елагина не раскрутим, таких девочек еще может прибавиться. Понимаешь, на Суицид. нет слишком уж четко всё продумано для самоучки. Пока вы пасли Приют, посещаемость сайта выросла раза в два. И Учитель наш доморощенный вряд ли собирается на этом останавливаться.