Сергей Чекмаев - Очевидец (сборник)

– Почем? – небрежно спросил я, указывая на нее.

– Пятьдесят.

Голос у него оказался на удивление сочный. Даже жирный, ухоженный. Таким в новорусских боевиках принято обсуждать миллионные сделки. Нечто неуловимое в его тоне заставило меня осторожно переспросить:

– Пятьдесят чего?

– Зеленых.

Ну, верно говорят: наглость – второе счастье. Неужто на моем лице так явственно читается нужда в этом растреклятом паровозике? Но сдаваться без борьбы я не намерен.

– А как же это? – кивнув на вывеску, с иронией осведомился я.

– А ты будто цену не знаешь? Не разыгрывай тут комедию! Нужен – плати, не нужен – проваливай, на Исправника желающие всегда найдутся! Чай, не каждый день попадается! А Каину сам всё объяснишь…

Исправник? Каин? Собеседник мой, похоже, был абсолютно уверен: эти имена мне хорошо известны. Гм…

И тут я приметил интересную детальку. О па! Из-под его замызганного плаща выглядывали носки стильных и дорогих кожаных ботинок. Едва ли не от «Гуччи». Нечисто здесь что-то. Как бы в историю какую не влипнуть!

«Бомж» заметил мой взгляд, скривился, словно проглотил целый лимон, и поспешно одернул плащ. Ботинки исчезли. Зато на руке с неожиданно ухоженными ногтями золотой искрой сверкнул «Ролекс».

– Ну что? – спросил он почти грубо. – Долго будешь пялиться? Нужен тебе Исправник или в гляделки будем играть?

– Исправник? – Я недоуменно поднял бровь.

– Ну, я не знаю, как тебе его описали. У него тысяча имен, а то и мильон. В мой раз он был Исправником, в прошлый – Выпрямитель Ошибок. Называй, как хочешь… – «Бомж» с каким-то остервенением покатал паровозик по шаткому прилавку. – Ну? Берешь, нет?

– За десять баксов, пожалуй, взял бы, – сказал я. Лениво так, без интереса. Торгуемся мы или что?

Он аж подпрыгнул.

– Десять грин!! Да ты знаешь, почем я его купил?!

– Нет, да и не интересно мне это. По мне он и ста рублей не стоит, просто решил племяша порадовать…

– Пле… кого? Постой, парень! Да ты кто? Тебя Каин прислал?

Ага, добрались до сути. Хорошо бы криминала никакого не всплыло, а то кто их знает – может, таким образом драгдилеры товар друг другу передают. Паровозиком.

– Никто меня не присылал. Просто игрушка приглянулась, хотел племяннику в подарок купить.

– Что же ты мне тогда голову морочишь!? Племяннику… – «Бомж» как-то странно захихикал, потом затрясся от беззвучного смеха. Руки у него заметно дрожали.

Переход жил своей жизнью. На нас никто не обращал внимания. Народ суетливо спешил по важным своим делам, некоторые тормозили у прилавка, видимо, привлеченные вывеской, жадно обнимали глазами барахло. Потом глумливо хмыкали и снова устремлялись в людской водоворот. Похоже, бизнес у моего визави не слишком процветал. Зато с соседнего прилавка доносились грохот взрывов, визг тормозов, скрежет сминаемого металла – продавец, виртуозно барабаня по кнопкам джойстика, впаривал зачарованному пареньку новую игрушку. Мимо прошагала счастливая девчушка лет шести, обхватив руками здоровенного плюшевого тигра, раза в полтора больше ее самой. Следом плелась мамаша, с озабоченным видом пересчитывая в кошельке оставшиеся купюры.

– Вот… вот было бы шоу, когда б ты Исправника… – смеясь, бормотал «бомж», – и вправду племяннику подарил …

– В смысле? – Я уже почти злился. – Паровоз как паровоз. Покатает пару недель да и забросит под кровать.

– Да не паровоз это! Я же тебе сказал – Исправник! Выпрямитель Ошибок! Не шутка… Стоит твоему… как зовут племянника-то?

– Яшкой.

– Стоит твоему Яшке его, – он потряс паровозиком, – пару раз по полу катнуть… у у у!

– Да что с ним такое? Объясни толком.

– Объяснить? Это, парень, не так просто. Да и надо оно тебе?

– Это я уж как-нибудь сам решу.

– Вольному – воля. Слушай. Впрочем, нет, скажи сначала – не было ли у тебя в жизни поступка, который ты хотел бы переиграть? Может, обидел кого зря или в свое время карьеру, деньги, власть против простого человеческого счастья поставил? Подумай…

А кто из нас может честно, положа руку на сердце, сказать: я всё всегда делал правильно, я никогда не ошибался? Да никто. Пожалуй, у каждого в жизни найдется парочка историй, когда приходилось выбирать: или то, или это. И мучиться потом всю жизнь неправильным выбором. До гробовой доски будет глодать мыслишка: а вот если бы я тогда поступил по-другому, то…

Есть она и у меня, верно продавец паровозиков сказал. Семь лет назад дурацкие понятия об оскорбленной чести заставили меня указать Катьке на дверь. Иди, мол, к своему фотографу, если тебе он больше по душе. С тех пор и живу бобылем. Сеструхиному Яшке уже скоро пять, а она ведь на три года меня моложе. Вот и выходит, что паровозик я покупаю племяннику, а мог бы – собственному сынишке.

– Есть, как не быть. Погорячился в свое время… А сейчас думаю: зря, может?

– Видишь. И у меня был свой гвоздь в душе. Бывало, свербило так, что хоть на стенку лезь, хоть головой в омут, особенно когда на кладбище приезжал.

Он помолчал.

– Друг у меня был, понимаешь. Витюха. Мы с ним на Пяндже вместе служили, да так и не расстались. Он – голова был, неплохо разбирался, откуда деньгами пахнет. Ну, и я за ним, вроде как ведомый. Сначала мелкие дела вершили, но постепенно раскрутились. В девяносто третьем подвернулся случай, сейчас даже не верится. Банк один на грани барахтался, сдавали его за копейки вместе со всеми долгами и недвижимым барахлом. Витюха и здесь не зевнул. Своих денег у него не хватило, так он меня в компаньоны взял. Дальше уж дела в гору пошли, не остановить, гребли деньги лопатой – и всё равно оставалось. Ну, жизнь облагородили себе, сам понимаешь, тачки там приличные, домик трехэтажный, шмотки, то-се… Не жизнь – сказка. Ты на это всё не смотри, – он пару раз хлопнул рукой по обшлагу плаща, – это так, последствия. А тогда мы даже у Зайцева одеваться брезговали. Во от…

– А паровозик-то здесь при чем? – не выдержал я. Слишком этот монолог затянулся.

– Дойдем и до него, не торопись. Слушай дальше. Жили мы так припеваючи, пока кризис не случился. Дефолт который. Всем было несладко, и по нам вдарило, конечно. Анекдот, знаешь? Про те времена? Звонит один банкир другому, спрашивает: «Алло, Вася, ты? Как дела?» Второй отвечает: «Хорошо». «Ой, извините, – говорит первый, – я, кажется, номером ошибся…» Улыбаешься? Так это точно про нас. Витюха, чтобы контору нашу на плаву удержать, свои бабки в нее горстями кидал, как в топку. Машины продал, дом заложил… А я в стороне стоял, ухмылялся, была уже тогда у меня одна мыслишка, главбух, скотина, нашептал. Ну, с Витюхиной помощью кое-как кризис пережили, и тут-то я и не прозевал свой шансик. Собрал акционеров, да и рубанул прямо: так, мол, и так, Виктор Сергеич виновен в нецелевом использовании средств, расхищении активов и прочее в таком же духе. У него, бедняги, аж речь отшибло, только всё смотрел на меня. Будто не верил. А я несся, как по проторенной дорожке: генеральный директор спохватился только во время кризиса, испугался аудиторской проверки, бросился денежки назад вертать, да поздно уже было.