Журнал «Если» - «Если», 1998 № 06

— Ну… Он вперед и так летит, — непонятно сказал Меринов. — Надо ему углы задавать.

— Понятно, — с солидностью кивнул Жбанков. — А дальше?

— На этом шаре огоньки мигают. Вот этот — значит, у нас планета одна впереди. Надо ее так миновать, чтоб не столкнуться. Для этого полагается рычагом двигать.

— А как мне, к примеру, налево отвернуть снаряд?

— Берем эту вот рукоятку и крутим на себя. Потом оттянуть эти жгуты, но не совсем, а по делениям.

— А сколько делений?

— Это смотря где планета. Тут за огоньками наблюдать надобно.

— А мужики наши тоже умеют?..

— Нет, они не могут. Они себе, чтоб понятно было, на лимбах словами написали: «чуток», «побольше», «много», «дюже много». Только так они и разумеют. А куда и насколько отворачивать, я по огонькам считаю.

— Мудрено, — вздохнул Петр Алексеевич, чувствуя, как остывает его интерес к летному делу.

— А эта рукоять — чтоб остановить снаряд вовсе.

— Где?

— Вот, за стеклом. Стекло надо разбить и рукоять выдернуть.

— Ты что ж, всякий раз колешь стекло?

— Нет, это тормозная рукоять для особых случаев. А так я снаряд огненной машиной останавливаю.

— Мудрено, — снова вздохнул Жбанков.

Инженер прекратил разговор, потому что в его тумбе забренчал какой-то звонок, и пришлось срочно заниматься управлением. А через полчаса купец почувствовал, что не нужно больше держаться за всякие выступы из страха улететь к потолку. Тело стало обретать долгожданный вес.

Когда стало возможным передвигаться на собственных ногах, Петр Алексеевич взял Гаврюху и направился в кабину, где лежал пассажир, чтобы увидеть, в каком состоянии теперь пребывает тело. Вслед за ними увязался и дед Андрей.

В кабине царил неописуемый беспорядок. Все имущество пассажира, не будучи закрепленным, разлетелось и теперь лежало на полу как попало. Сам хозяин, вернее тело его, покоилось все там же, на лежанке, раскидав в стороны свои руки и ноги. Уши его беспомощно лежали на подушке. Пахло мерзостно.

— Завонял уже, — прошептал дед Андрей, перекрестившись.

— Надо бы его… — купец поморщился.

— В самом заду есть кабины, где прежде сухая рыба была, — отозвался приказчик. — Там и прохладно, и запах уже такой рыбный, что ничем не перебьешь.

— Вот пусть Вавила его туда сам и переправит, — согласился Жбанков. — И еще — надо здесь порядок опять установить. А то нехорошо…

Дед Андрей шагнул вглубь нумера и поднял с пола одну коробку, чтоб водрузить на надлежащее ей место. Но, не найдя такого места, бросил ее обратно.

— Позову Степана, что ли, — проговорил Жбанков, выходя в коридор. — Вместе сподручнее будет.

— Эге! — воскликнул вдруг дед и замер на месте.

— Чего? — всполошился купец..

— Идол-то… Мы его не сюда ставили.

— Ты чего несешь, — нахмурился Жбанков, возвращаясь.

— Точно говорю. Мы его в угол привязывали, а сейчас он где?

Жбанков пригляделся, и действительно: идол стоял в трех шагах от той скобы, к которой его вязали.

— А веревки-то! Веревки где? — вскричал дед.

— Да что ты, право, раскудахтался, — сердито произнес Петр Алексеевич. — Ну, ослаб узел, веревки упали и эта глыба сдвинулась. Чего шум зазря поднимать?

Гаврюха тоже прошел на середину нумера и разгреб вещи ногой.

— Вот, — сказал он, подняв обрывок с пол-аршина.

— Пресвятая Богородица! — воскликнул дед, и голос его стал от волнения хриплым. — Уж не покойник ли…

Не дожидаясь продолжения, Гаврюха приблизился к телу чужеземца и склонился, зажав нос пальцами.

— Мертв, как доска, — сообщил он.

— Ты его пощупай, пощупай, — посоветовал дед Андрей шепотом. — Может, он еще теплый, может, кровь еще бьет?

Гаврюха распрямился и сделал шаг назад.

— Сам щупай, — огрызнулся он.

— Да ну вас к лешему! — решительно проговорил Жбанков. — Мало ли, снаряд обороты делал, веревки и порвались. Пойду я в залу. Сейчас велю Степану прийти, чтоб нумер прибрать.

Он повернулся и быстро зашагал по коридору. Все же ему было не по себе.

Меж тем дело клонилось к вечеру. Усталость помогла изгнать из мыслей всякую чертовщину, выспался купец хорошо. Наутро дед Андрей доложил, что все сделано: мертвец обернут в рогожу и переправлен в кабину для грузов, в нумере прибрали, все вещи сложены и закреплены. Так что, если вдруг хватятся родственники или лица, имеющие интерес, можно будет доложить, что вещи сохранены в целости.

Говоря об этом, дед как-то странно заглядывал Жбанкову в глаза, словно хотел сказать что-то необходимое, но боялся ошибиться.

— Что ты, брат, егозишь? — не выдержал Петр Алексеевич.

Дед тут же весь подобрался.

— Мы когда со Степаном прибирались, — тихо сказал он, — мешка с червонцами не нашли.

— Да как же… — растерялся купец. — Где мог пропасть?

— А где? — ехидно ответил дед. — Рыжий черт один с покойником оставался, когда я за вами бегал.

— Вона как? — глаза Жбанкова сузились, а голос окреп. — Что ж… Сейчас устроим ему дознание.

— А нечего и устраивать, — мстительно произнес дед. — Степан уже глядел. Червонцы у рыжего под матрасом схоронены.

— Вот же просто бестия! — не выдержал Жбанков.

— То-то и оно. Я всегда говорил, что он разбойник и каторжник!

— Пока не шумите. Дайте до дома добраться. А уж там устроим все, как полагается. И червонцы эти вместе с полицмейстером будем доставать.

— Поставим на том, — согласился дед. — Я Вавилу уже опасаюсь. Ежели начнем его сейчас приструнять, он, того и гляди, всех перережет.

— Или попытается, — кивнул купец. — Обождем до дому.

Вавила, конечно, заметил, что люди общаются с ним нехорошо. Понимая свою вину за нечаянно убитого пассажира, он стал меньше задираться и лезть на рожон.

А в один момент он сам подошел к купцу.

— Петр Алексеевич, — печально сказал он. — Небось огорчаешься из-за чужеземца?

— Чего тебе? — нахмурился Жбанков.

— Беда… — вздохнул Вавила. — Теперь, небось, и люди заговорят, что купец летал к планетам за выгодой, а привез покойника.

— Ты нарочно пришел душу травить? — рыкнул Жбанков. — Пошел с глаз!

— Да пойду, пожалуй, — согласился мужик, но не ушел, а опять повел разговор. — И видать, в полицейское ведомство таскать начнут, спрашивать: то да это…

— Ну и что?

— Я говорю, небось неохота вам таких хлопот, а?

— Понятное дело!

— А раз так, — Вавила подошел вплотную и заговорил вполголоса, — то давайте мертвяка из снаряда вон выбросим!

— Ты что?! — Петр Алексеевич не поверил своим ушам.

— А чего? — нахально сказал мужик. — Выкинем вон, вещи тоже, все следы изничтожим — и никакого спроса. Кто потом узнает?

— Да я… Да я тебя!.. — Жбанков не смог договорить, ибо в ту же секунду его отвлек громкий звук.

Звук услышали все и тут же оставили свои занятия. Словно некто бил колотушкой в колокол: тум! тум! тум!..