Райдо Витич - Проект Деметра

– Вот, вот. Сдается мне, что мы либо действительно переборщили со своими версиями, либо нас всех за болванов держат. Включительно Эрлана.

– Со Стефлера станется, – согласился Радиш. – Надо поговорить с Эрой. В любом случае она должна знать, что ее используют и принуждают.

– Сомневаюсь я, что в этот вопрос нужно лезть. Эрлан в ней по уши, и даже если применил право… Нет, осуждать за это я его не могу.

– Но это неправильно.

– Может быть, – слез с подоконника и прошел к столу, налил себе настоя попить. – От этого "неправильно" появилось двое счастливых людей, а не двое несчастных. Поэтому я не полезу и тебе не советую. Другое, что с Эрой поговорить надо в принципе и выяснить, что ей папаша напел.

Маэр слушал светлого, словно именно этих слов от него и ждал.

– И так: Эйорика отказывается от отца и ваш союз с ней остается действительным. Ты не собираешься выдвигать встречное требование. Все верно? – зевнул. Лой немного растерялся, не зная чем объяснить равнодушие Хранителя.

– Верно, – согласился.

Маэр просто кивнул и смотрит, будто ждет. Эрлан понял, что ждет – чтоб он испарился из зала совета.

Отвесил поклон и развернулся на выход и услышал в спину:

– Но у меня есть вопросы к тебе.

Лой нехотя вернулся и встал опять лицом к Хранителю.

– Скажи мне, как давно ты знаешь, что Эйорика дочь твоего заклятого врага?

– Я этого не знал.

– А Инар?

Мужчина повел плечами – это мне неведомо.

– Так Эберхайм враг или нет?

– В свое время я рассказал вам все. Если после возникают подобные вопросы, мне остается только удивляться.

– Да, да, – закивал старик, не спуская взгляда с изначального – спокойного, даже равнодушного взгляда. Только вопросы ему не соответствовали и Эрлан насторожился.

– И ты готов простить жене ее происхождение?

– Оно доказано?

– Да. Я смотрел книгу судеб, Эрлан Лой. В ней четко сказано, что Эберхайм является отцом Эйорики. Хеймехор – заочный отец.

Эрлан опустил взгляд. Ему был неприятен факт родства Эи с врагом, с тем которому невозможно простить его злодеяния. Внутри он еще лелеял надежду на то, что утверждение жены ложь, и даже желал этого. Но был готов и к худшему варианту.

– Что ж, с этим уже ничего не поделать. Мой ответ остается неизменным.

– Как на счет Эйорики?

– В смысле? Она откажется от отца, я уже сказал.

– Нет, я о другом, светлый. Теперь ты знаешь о ней достаточно, но вопрос что она знает о тебе? – старик встал и двинулся к мужчине. – Знает ли она что ты, Дейндерт и Эберхайм, давно сравнялись в злодеяниях? Знает ли, кто ты? Знает ли, как ты ее используешь? Знает ли почему остается с тобой?

– Не понимаю, – насторожился Эрлан. Маэр встал напротив него и сложил руки на рукояти трости. Разглядывая посетителя, словно видит впервые.

– Что ж непонятного, светлый? В мести своей вы давно переступили все мыслимые границы, нарушили все законы. Ты обвиняешь Эберхайма, но и он имеет право выдвинуть те же обвинения. Ты лично убил немало собратьев и лютовал на красной стороне. О, только не говори, что это война, обстоятельства, – поморщился, видя, что светлый готов ответить. – Мне неинтересно, кто из вас убил больше. Мне это совсем неинтересно, Лой. Мне интересно знает ли об этом Эйорика, готова ли как ты ее, принять тебя с твоими весьма-а-а неоднозначными поступками. Принять твое прошлое. Мне неинтересно, что она скажет сейчас, под властью твоего права. Мне интересно, что она скажет и как отнесется к тебе, избавившись от твоих чар.

У Эрлана сердце сжало, внутри похолодело. Он понял, что уже не уйдет – его выведут. Понял, что Маэр каким-то образом раскопал то, что Лой ни при каких обстоятельствах не хотел бы оглашать. Он так спрятал, что и тень мысли не приближался.

Но сдаваться рано.

– Я убивал изгоев и предателей. Это не запрещено законом. Эйорика моя жена, и что происходит меж нами, касается лишь нас. Вопрос с ее требованием закрыт, обвинения в мою сторону от нее не поступало. Значит, закон не нарушен. Так в чем меня пытается обвинить совет? – оглядел хранителей второго уровня, что замерли истуканами и молчали. Но смотрели плохо.

– Обвинить? Ну, что ты. Я всего лишь пытаюсь понять, что ты знаешь, а о чем и не догадываешься. Это важно по одной причине – намеренно ты вводишь в заблуждение или сам находишься в неведении. От этого зависит уже и вердикт совета.

– Я решительно не понимаю, о чем идет речь.

– Ага? – выгнул бровь Маэр. – Напомни мне – с чего началась война меж светлыми?

– Эберхайм пригрел неких богов – так он назвал пришлых.

– Да, да. Потом украл детей членов совета, затем стал изгоем и решил восстать против произвола совета – уничтожил его и пошел войной против собратьев… Ты серьезно?

– Такими вещами шутят?

Маэр прошел по залу, раздумывая над реакцией Лой. Он прислушивался к себе – верит ли он светлому, и выходило – нет.

– Знаешь, я очень долго живу на этом свете, Эрлан Лой, и точно знаю, что в мире нет случайностей и нет ничего нового. Все, что случается, уже было или будет снова. Все случайности – итог закономерности. Я не даром много дней беседовал с тобой, расспрашивал подробности происходящего за стенами Морента. Слишком многое мне показалось странным. Если принимать на веру твои слова. А если подумать своей головой, то странности как раз исчезают. Все становится абсолютно понятно и предсказуемо. И остается один вопрос – намеренно ли ты лжешь? Ты не создаешь впечатление глупца, который решил поиграть с Хранителем, но и не похож на идиота, который может верить в то, что говорит. То, что происходит в ваше мире это не война светлых с богами, и не война богов со светлыми. Это очевидно. Но ты упорно доказывал мне обратное.

– Тогда вы знаете больше, чем я, – сухо ответил Эрлан.

– Может быть. А может, ты просто не желаешь знать, специально закрываешь глаза на правду.

– Я действительно не понимаю, о чем идет речь.

– А ты подумай, я подскажу. Что стоит в истоке перемен в твоей жизни, в твоей натуре?

Первое что пришло Эрлану на ум – Эя, но сказал он другое:

– Смерть родных.

Маэр недобро усмехнулся – опять ложь:

– А что было до? Почему ты оказался не в мельберне и не погиб со всеми?

Эрлан молчал и Маэр понял, что ему просто нечего сказать.

– И так, ты все знаешь и понимаешь, – вернулся в свое кресло, сел кряхтя и, сложил ладони на трости. – Нет и не бывает ничего сложного, если мы не хотим усложнять. Ты пошел от обратного и этот путь привел тебя в капкан. Ты будешь изолирован и завтра предстанешь перед открытым заседанием совета.

– И в чем меня обвиняют?

– Ты узнаешь обо всем завтра, а пока посиди один и подумай, найди ответы самостоятельно. Я дам тебе еще одну подсказку, где их искать, Эрлан Лой – мой отец говорил мне: хочешь найти причину – ищи женщину.