Журнал «Если» - «Если», 1998 № 07

Неожиданно для себя она испытала острую жалость к существу, которое еще несколько минут назад ненавидела.

Страшное наказание.

Подумать только: человечество тоже могло подвергнуться такому же наказанию — лишиться выхода в космос, распасться на множество совершенно изолированных планет.

«Разве кто-то может быть счастлив, — с грустью спрашивала она себя, — если останется один, в своем узком мирке, пусть даже самом распрекрасном?»

Перевел с английского Владислав ЗАДОРОЖНЫЙ

Публикуется с разрешения «Bill Fawcett & Associates, Inc.» (США) и литературного агентства Александра Корженевского (Россия).

От эпитета «нордический» у многих проходит холодок по коже. Дело, конечно, не в суровом климате северных широт, где живут и совершают свои подвиги боги и герои соответствующей мифологии. Скорее, память подсказывает другое: «характер нордический…» — ну и так далее.

Знаменитому английскому писателю Клайву Стэйплзу Льюису, другу и соратнику Толкина, принадлежит образная и лаконичная характеристика нордической мифологии: «Холодная, распахнутая вширь, жестокая, сдержанная по колориту — и бесконечно далекая». Сказано будто специально об американском фантасте Гордоне Диксоне, в творчестве которого «нордические» мотивы — даже не существенный элемент, а сама суть.

Диксона традиционно причисляют к продолжателям «дела Киплинга» и «дела Кэмпбелла», к тем авторам «твердой» НФ, которые воспевают «бремя вооруженного землянина». Солдат есть оплот закона и порядка во всей обитаемой Вселенной. Он верен боевому знамени и чужд какой бы то ни было рефлексии. Английский писатель и критик Брайан Олдисс, человек прямо противоположных взглядов, в своей истории научной фантастики, «Шабаш на триллион лет», так оценивает эту плеяду писателей, потесненных в начале 1960-х «Новой волной» и занявших глухую оборону, но, впрочем, сравнительно быстро оправившихся: «Старые традиции не торопятся умирать. Из боевых порядков авторов-традиционалистов снова слышны призывы перестать окапываться и готовиться к атаке! Бравые вояки из „твердокаменных“ вылизывают до блеска сапоги, поправляют эполеты, надевают шлемы, проверяют обоймы своих бластеров. Словом, они готовы драться! Заметно поредевший строй ветеранов, где на правом фланге неколебимо стоят Джек Уильямсон, Пол Андерсон и Гордон Диксон, в последние годы пополнили молодые рекруты — такие, как Ларри Нивен и Джерри Пурнелль… Когорта научно-фантастических „ястребов“ (к которым по праву следовало бы причислить всех без исключения авторов журнала „Аналог“) продолжает изнурительную муштру на плацу, словно не замечая бушующей вокруг них жанровой революции!»

Сказано в духе Олдисса — хлестко, смачно и вызывающе «недипломатично». С чем-то можно поспорить, хотя, в общем, не далеко от истины. Но именно — в общем. Одна из «частностей», выбивающаяся из процитированной характеристики, носит имя «Гордон Диксон».

Его главным достижением в научной фантастике, действительно, стал цикл об идеальных галактических солдатах-наемниках, которым автор безусловно симпатизирует. Только странные эти «вояки»… Я еще вернусь к этому, а пока разберемся с «нордическим характером».

Нордическую компоненту писатель получил в наследство от родителей, поскольку Гордон Руперт Диксон родился гражданином Канады: случилось это 1 ноября 1923 года в городе Эдмонтоне (провинция Альберт). Эдмонтон для жителей США — это глубокий север, поэтому для американской фантастики Диксон был и по сей день остается загадочным «человеком с холода».

Отец будущего писателя работал горным инженером и много времени сыну уделять не мог. Все домашнее воспитание — в частности, литературное — легло на плечи матери: «Она, — вспоминал Диксон, — не только много читала мне в детстве, но все эти бесчисленные сказки и стихотворения произносила нараспев, с выражением: она была прекрасным декламатором! Позже я раскрывал эти книги и, глядя на еще не известные мне буквы, пытался вспомнить, как звучали слова, которые я слышал от матери. Это сопоставление услышанного и увиденного на бумаге было своего рода „естественной эволюцией“. Неудивительно, что к шести годам я уже сочинял собственные истории, гордо заявив родителям, что намерен сам писать книги. К счастью, в то время я не услышал в ответ, что моя идея не вызывает у родителей особого восторга… В результате благодаря этой нечаянной удаче я начал планировать свою будущую жизнь уже в первом классе. И за все последующие десятилетия ни на йоту не отступил от своего плана».

Вскоре семья переехала в США, и в 13-летнем возрасте Диксон получил американское гражданство. После окончания школы он исполнил первый гражданский долг на новой родине — отдал два года армии, а демобилизовавшись, поступил в Университет штата Миннесота. Альма-матер будущего писателя, откуда он вышел в 1948 году с дипломом филолога и писателя [1] В американских университетах можно получить и такую профессию, а также поэта, художника и прочее (Здесь и далее прим автора.) и где проучил-с я еще два года в аспирантуре, располагалась в городе Миннеаполисе — там Диксон живет по сей день.

Между прочим, писательское ремесло в университете Диксону преподавал сам Роберт Пенн Уоррен, автор «Всей королевской рати». А среди студентов будущий писатель-фантаст ближе всего подружился с двумя: Клиффордом Саймаком и Полом Андерсоном.

В соавторстве с последним было написано первое опубликованное научно-фантастическое произведение Диксона — «Нарушь!». Рассказ увидел свет в 1950 году. [2] Дружбу с Андерсоном Диксон не прерывает и по сей день, хотя в соавторстве они написали не так много: несколько разрозненных рассказов да еще популярный цикл об инопланетных «медвежатах» («хоках»); в последний входят два сборника рассказов — «Бремя землянина» (1957) и «Хока!» (1982), а также роман «Звездный принц Чарли» (1975) С тех пор во всех анкетах Гордон Диксон в графе «профессия» неизменно пишет: «С 1950 года по настоящее время — писатель».

Творчество Диксона по-своему необычайно идеологично, что для американской коммерческой фантастики уже само по себе редкость. «То, что я пишу, — заявляет писатель, — это „тематические романы с идеей“. Моя задача — высказать те или иные философские идеи, замаскировав их с помощью увлекательной формы или темы, чтобы идеи не превратились в унылую пропаганду. Нужно лишь органично вплести их в сюжетную ткань романа, и тогда они дойдут до читателя опосредованно, не в лоб».