Павел Комарницкий - Всё исправить

Алексей криво улыбнулся одним уголком рта.

– Давай все-таки надеяться, что это была случайность. Иначе будет слишком страшно.

Юля вздохнула.

– Ну, давай проверим… Может, ты и прав… Тебе со сметаной пельмени, или с майонезом? Кетчупа нет, я не купила сдуру.

– Что? А… да-да… со сметаной лучше…

Она достала из шкафчика бутылку коньяку, щедро наполнила рюмку.

– За твое очередное чудесное спасение, Лешик. Пей! Жаль, мне нельзя…

Не споря, Алексей залпом проглотил ароматно-жгучую жидкость.

– Юля, Юль…

– М?

– Ты заметила, что мы перестали называть… ее? Она, и все тут… Некая фигура умолчания.

– Ну это-то как раз просто. Это было известно даже нашим древнейшим предкам. То, чего по-настоящему боишься, лучше по имени не называть. Инстинкт это, Леша.

– … Так я и не понял, что вам нужно – шашечки или ехать?

Заведующий ремонтным ателье, в задумчивости вертевший трудовую книжку Чекалова А. Б., при последних словах ухмыльнулся.

– Ну, в принципе так оно… Ладно. Маленький экзамен, не возражаешь?

– А давай свой экзамен, начальник, – Чекалов широко улыбнулся. На «ты», значит, в обе стороны на «ты». Не хватает еще, чтобы всякое шмаравыдло перед ним, Алексеем Чекаловым, величалось. Разумеется, вслух этих слов говорить не стоит, но суть дела от этого не меняется.

В обширной комнате, где располагались собственно мастера, сосредоточенно ковырялся в портативной «Юности» какой-то парнишка, пожилой мужик напротив, явно пенсионного возраста, сверкая линзами очков, толстыми, как иллюминаторы подводной лодки, терзал развороченный видеомагнитофон. Телевизор, стоявший на столе, был уже вскрыт. Рядом валялся тестер, пара отверток, затянутые в изолирующую трубку-кембрик до кончика жала, пассатижи, паяльник и прочая мелочь, характерная для процесса ремонта радиотехники.

– Что можешь сказать?

– Пока только, что телевизор типа 2УСЦТ.

– Ну это-то понятно… А какая неисправность, найти сможешь?

– Включим, посмотрим…

– Действуй.

Не тратя времени даром, Алексей проверил колодку предохранителей – старая штучка, вдруг там «жучок»? Враз дадут от ворот поворот, если не глядя вилку в розетку воткнешь… Предохранители, вопреки ожиданию, оказались штатные и притом вполне исправные. Ладно…

Поиск неисправности занял минуту от силы.

– Умножитель в блоке развертки накрылся, – Чекалов брякнул на стол концы тестера.

– Годится, – начальник улыбался теперь совсем по-человечески. Не такое уж шмаравыдло, похоже, зря подумал на человека. – Ну что, оформляемся?

– За тем и пришел, – ответно улыбнулся Алексей.

– Тогда вот это наши сотрудники. Василий Степаныч, наш аксакал… доски почета вот не стало, высшее руководство сочло пережитком коммунизма, а раньше висел непрерывно.

– Привет, – буркнул «аксакал», ради такого дела оторвавшись от аппаратуры.

– А это вот Гена, молодой и подающий надежды, как раньше принято было говорить.

– А как же! – жизнерадостно отозвался Гена. – Еще бы знать, кому и куда!

– Есть еще Антон и Стасик, но они на вызовах.

– Валея забыл, Лексан Петрович, – пробурчал аксакал.

– Позорящего честное имя советского телемастера! – столь же жизнерадостно уточнил Гена.

– Валеев, это явление временное, – отрезал начальник. – Ну а это вот Чекалов… эээ… Алексей Борисович, стало быть, прошу любить и прочее. Детали биографии в личных беседах. А пока давай в кадры!

Не так плохо, подумал Алексей, с улыбкой разглядывая назревающих коллег. Везде люди работают, не только в НИИ.

– Гляди, как красиво!

Алексей улыбнулся. В самом деле, красиво. Воздух будто пропитан алмазными искрами, и над фонарями вверх уходит лес светящихся столбов.

– Редкое явление. Знаешь, отчего так?..

– Не знаю и знать не хочу! Достаточно того, что красиво! Вот только попробуй испортить сказку, научный сотрудник!

Юля крепче взяла его под руку, шагая по заснеженному тротуару с затаенной осторожностью – вдруг под белым покрывалом лед, натоптанный тысячами ног? Даже чуть вытянула шею, закусив губку. Сейчас она выглядела столь трогательно-беззащитной, что у Алексея защемило сердце. Милая моя… любимая Юлька…

– Нравлюсь, да-а? – почувствовала восхищенный взгляд жена.

– Очень, – совершенно искренне ответил он. Она потянулась к нему, лаская взглядом, и спустя секунду их губы соприкоснулись.

– А когда-то ты стеснялась целоваться на улице…

– Молодая была, глупая, – мягко засмеялась она. – Ты сейчас на меня так смотришь… мне на секунду даже стало жаль, что я беременна, и мы не дома, – в глазах промелькнул озорной блеск.

– Что значит «жаль»?! – возмутился Чекалов. – Как можно такие слова про Юлию Алексевну?! Кстати, как она?

– Толкается время от времени, – Юля вновь мягко засмеялась. – Папе привет передает.

Алексей блаженно улыбнулся. УЗИ, сделанное повторно на днях, со всей определенностью подтвердило – у четы Чекаловых родится здоровенькая, упитанная малышка. Что, впрочем, не удивляло – не зря же он таскает охапками всевозможные фрукты-бананы, и гулять жену выводит каждый день, вот как сегодня… Насчет имени сомнений тем более не возникало – кто же еще, если не Юлька?

– Знаешь, кому-то это покажется странным, но я рад, что первой у нас родится дочь. Маме помощница, вот так вот. А пацана можно и попозже…

– Я планов ваших люблю громадье! – засмеялась Юля. Сморщив носик, чихнула.

– Будь здорова!

– Угу… С тобой будешь, муж мой…

На ее губах еще играла улыбка, но глаза под мохнатыми длинными ресницами уже были глубоки и серьезны.

– Интересно, сколько уже таких?..

Алексей помолчал, обдумывая ответ. В самом деле, сколько?

– Если исходить из расчетов, уже как минимум десятки. Может, сотня, а то и две.

Пауза.

– Зато дальше процесс пойдет все скорее. Геометрическая прогрессия, такая штука… Думаю, через год с небольшим контрольные экземпляры останутся только где-нибудь в глухой амазонской сельве.

Юля шла теперь, задумчиво глядя под ноги.

– Юля, Юль…

– М?

– Я вот тут все время думаю… Каким он будет, тот светлый мир?

Пауза.

– Я тоже об этом думаю, Лешик. Вряд ли мы можем знать сейчас… но кое-что предположить все-таки можно.

Она остановилась, стянула перчатку, подставила ладонь под снежинку, медленно опускающуюся с небес. Снежинка доверчиво села на предложенную посадочную площадку и тут же превратилась в капельку воды.

– Известно же, от шимпанзе человека отличает ничтожный процент генов. А все остальные общие. И новорожденные у человека и того шимпанзе поначалу ведут себя одинаково… А потом, в какой-то момент, дороги расходятся. Шимпанзе останавливаются в своем умственном развитии, и дальше растет только мясо. А человек… продолжает идти. Идти по дороге, ведущей от обезьяны к Богу. Его гонят вперед те самые гены. Лишние, с точки зрения обезьяны.