Павел Комарницкий - Всё исправить

Вера Николаевна окончательно пригорюнилась.

– Как бы хорошо вы сейчас жили с Юлей-то… Вон, ты зарабатывать начал… дом в достатке, даже телефоны сотовые эти купил…

Алексей задумчиво разглядывал свою стопку, поворачивая в руке. В самом деле, сколько можно прятать шило в мешке? Надо, ой, надо таки как-то вводить домашних в курс дела… только очень, очень аккуратно…

– А если я расскажу тебе все, теть Вера – ты мне поверишь?

Электронная сова на стене гулко ухнула.

– Ох, епт!.. – спохватился Чекалов, хватая бутылку с шампанским. – Пять минут до Нового Года!

Все остальное произошло в течении одной секунды. Бутылка выскользнула из руки, и спустя мгновение мощный взрыв и пенные брызги возвестили, что в программу встречи Нового Года будут внесены серьезные изменения.

– А, безрукий! – в сердцах обругал себя Алексей, отряхиваясь. – Ну безрукий!

– Да не переживай, Лешенька, – тетя Вера уже ползала по полу, собирая толстое битое стекло в глубокую тарелку. – Это я виновата, что было взять две бутылки… Ну ничего, без шампанского люди жили…

– Ну уж нет, теть Вер! – Чекалов решительно ринулся в коридор. – Тут у нас через двор круглосуточный ларек открылся, как помнится. Сейчас все исправим!

Сунув в карман первые попавшиеся под руку купюры, он захлопнул за собой дверь и бегом сбежал по лестнице. Пять минут, пять минут… разобраться если строго…

Ларек действительно оказался открыт. За прилавком восседала худощавая девица с копной крашеных под пепельную блондинку волос, рядом в вольготной позе расположился парень в кожаной куртке с коротким «ежиком» на голове. Чувствовалось, что он намерен развлекать свою подружку до утра.

– С наступающим вас, люди! Девушка, мне шампанского и притом срочно! – Алексей кинул на прилавок мятые банкноты. – Тут на две как раз!

– Чего так поздно спохватился, братан? – засмеялся парень. – Сейчас куранты бить начнут!

– В том и дело! Кокнули посудину по расп…дяйству, а запасной нет!

– Тц-тц-тц… – понимающе изобразил огорчение парень.

– Вот! – девица выставила на прилавок два сосуда с оголовьем из фольги.

– Спасибо! Еще раз с Новым годом вас!

Обратный путь Чекалов проделывал почти бегом. Пара минут есть… сейчас, должно быть, президент уже бормочет…

В темной арке-подворотне маячила фигура, и Алексей резко затормозил. Еще мгновение, и мир стал стеклянным, понятным насквозь…

– Здравствуйте, доктор.

Нормальный человеческий глаз мог разглядеть лишь угольно-темный силуэт на фоне освещенного окнами домов проема, но Чекалов видел – он улыбается.

– А… это ты…

Человек, покачивающийся в арке, был одет в какую-то рвань и распространял вокруг себя неистребимый бомжачий запах. Никакого оружия при бывшем докторе не имелось, и совершенно очевидно было, что нападать он не собирается. Он просто стоял и улыбался, и от этой улыбки по телу прошел озноб.

– Я знал… знал, что встречу. Никого не помню… только смутные лица, без имен даже… а тебя помню. Ты убийца.

– И ты тоже, – без улыбки, тихо и внятно ответил Алексей.

Человек, наоборот, улыбаться не прекращал. Или это так просто губы у него окостенели, от холода… Да, он пьян, но по-особому пьян – живые люди так не пьянеют…

– Я не смог… тогда…

– И я тоже.

Бывший доктор вновь качнулся, но на ногах устоял.

– Не-ет… это я не смог… а ты… не захотел…

Чекалов вздохнул.

– Ты можешь верить мне или не верить, от этого ничего не изменится. Да, я не смог… наверное, потому, что не сильно хотел. Прощать всех, всегда и за все может только Он. А я нет.

Алексей сунул бомжу одну бутылку шампанского.

– Это все, что я могу для тебя сделать. Мне пора.

Он обогнул стоящего в арке, как памятник, бывшего доктора, едва не задев рукавом стену, и двинулся к дому, ускоряя шаги. Все, теперь уже опоздал, наверное.

– Стой, – если бы это прозвучало как-то иначе – скажем, крик с надрывом – Чекалов только ускорил бы ход. Однако это прозвучало ровно и абсолютно спокойно.

– Ну? – он обернулся.

– Ты меня не простил… а я прощаю. Прощай, демон. Это все, что я могу для тебя сделать.

Человек-никто, лишенный памяти и своего имени, повернулся и двинулся прочь, через несколько секунд растворившись во мраке. Проводив его взглядом, Алексей прижал руку к сердцу, почувствовав незнакомую, глухую, ноющую и тянущую боль.

…Куранты еще били, возвещая начало нового трудного года. Скинув куртку и ботинки, Чекалов прошел к столу, на ходу откручивая проволоку. Освобожденная пробка с готовностью бахнула в потолок.

– Выпьем, теть Вера, – он уже разливал пузырящуюся жидкость в два бокала. – За Новый год.

И, не дожидаясь ответа, жадными глотками осушил свой бокал.

– Что с тобой, Лешенька? – Вера Николаевна глядела с некоторым испугом. – На тебе лица нет…

– А? Нет, ничего…

Он помолчал.

– Теть Вер, скажи честно – я злой?

Пауза.

– Нет, Леша. Не злой ты. Просто не такой, как все… люди.

Он улыбнулся.

– Ну и ладно… Давай праздновать, теть Вера. И пусть Новый год не унесет никого из нас. Вот так вот.

Тьма наплывала осторожно, клубилась медленно и зыбко. И молчала.

«Давно не виделись. Ну давай, скажи что-нибудь»

Пауза. Долгая, долгая пауза.

«Что именно ты хотел бы услышать?»

«Как будто ты можешь сообщить что-либо доброе»

«Что есть добро и что зло, зависит только от точки зрения»

«Философия в ход пошла. А раньше было так просто и ясно – убью, мол, и точка»

Шипящий змеиный смех.

«Теперь это уже ни к чему. Теперь это было бы ошибкой. Скоро, совсем скоро ты будешь мой»

Там, во сне, у него шевельнулись волосы. Так уже было – в тот раз, когда она пообещала убить Юльку.

«Откуда взято?»

«Будешь, будешь. Ты не выдержишь испытания могуществом, потому что ты человек. Шаг за шагом… к этому привыкают быстро. Власть сильнее любого наркотика»

«Я не стану твоим»

«Скоро увидишь»

Взрыв в голове!

…Он проснулся, хватая воздух губами, точно вынырнул из-под воды. Все вокруг было тихо. Ночник мягко горел на стене, загоняя мрак в щели. А та тьма, что терпеливо ждала за окном, была не видна за плотными портьерами.

Однако он знал – она там.

Дыхание уже успокаивалось. Помедлив, Алексей сел, нашарил тапочки. Осторожно, чтобы не шуметь, двинулся на кухню, где первым делом жадно напился воды, прямо из чайника. Постояв у окна, направился назад.

В большой комнате сияла крохотными разноцветными огоньками маленькая искусственная елка. Посуда со стола была убрана, но сам стол разбирать не стали. И даже скатерть не сняли… В слабом освещении, даваемом елочной гирляндой, портреты на стене приобрели пугающую глубину, и казалось, вот-вот оживут.