Павел Комарницкий - Всё исправить

Алексей молчал, катая на скулах желваки. Та давняя, хорошо слежавшаяся боль уже всплывала, нет, уже не обжигая, как тогда – просто словно сильно ударили в сросшуюся кость… И вновь сквозь это ощущение проступила мордашка пацаненка, увлеченно колотящего по взрывателю молотком.

– Сказать откровенно, я восхищен, Алексей Борисович, – голос в динамике достоверно изобразил соответствующую интонацию. – Покопал я тут бумаги по Вольфу Мессингу, еще там парочке… куда тому Мессингу до вас!

Определенно психолог, подумал Чекалов, разглядывая заслонку «кормушки». Прямо капитан Жеглов из того кинофильма. Как там было-то… «накиньте шубку, здесь прохладно». Или там требовалось поднять с полу кошелек?

– Да, так на чем мы остановились?

– На том, что я много круче Вольфа Мессинга. И потому пора открывать дверцу.

– Железная логика! – хохотнул голос свыше. – Правда, изначально речь шла о фиктивной смерти вашей супруги, ну да бог с ним… может ведь тот патологоанатом иметь плохую память, верно? Но я вас вполне понимаю, тут дискомфортно. Хорошо, мы сейчас попробуем подписать пару бумаг…

– Это только осложнит вам задачу, – не слишком вежливо перебил Чекалов. – Видите ли, я хочу, чтобы ваша служба забыла о моем существовании. Раз-навсегда-совсем.

Долгая пауза. Наконец-то я его озадачил, подумал Алексей, разглядывая отдушину с телекамерой.

– Это невозможно.

– Это возможно, и вне сомнения будет исполнено. Вами, Борис Львович. И вы даже не подозреваете, по какому тонкому льду сейчас ходите.

Пауза.

– Любой другой, услышав угрозы, исходящие от человека, находящегося в вашем положении, просто рассмеялся бы…

– Угроза?! – искренне изумился Алексей. – Человек облил себя бензином и готов чиркнуть спичкой. Его хватают за руку, а он кричит о какой-то угрозе…

Пауза.

– Простите, вы уверены?

Чекалов вздохнул. Не понимает… Все-то нам, человекам, требуется объяснять наглядно. Похоже, без маленькой демонстрации тут не обойтись.

«Юля, Юль…»

«М?»

Он чуть улыбнулся. Ну надо же, до чего быстро человек ко всему привыкает. Как будто так и надо, бесплотный потусторонний голос откликается на ваш вызов…

«Я рада, что вам понравилось, мон шер ами» – бесплотный голос насмешлив. – «Но давай уже к делу»

«Пугнем маленько?»

«Можно. Он тут совсем рядом, с материализацией проблем никаких. Но ты учти, сегодня он действительно не может тебя вот так просто выпустить»

«Ну хорошо, хорошо. Я не сибарит, заночую тут»

«Ну что – начали?»

Он привычно сосредоточился, превращая мир в набор стеклянных цветных игрушек. Прозрачных насквозь и понятных до самого донышка.

Маленький стеклянный цилиндрик, прилепившийся в углу стеклянного куба, буквально исходил мешаниной электромагнитных импульсов, колких и колючих. К приборчику тянулся тонкий стеклянный шнур – провод – по которому импульсы бежали, бежали… ба, да вот же он, монитор, совсем рядом. И человек перед ним, удобно расположившийся во вращающемся кресле…

Человек протянул руку к графину, стоявшему сбоку, и резко отдернул. Вода в графине вскипела разом, стеклянная пробка вылетела и покатилась по полу с неожиданно громким противным звуком. Пару секунд сидящий ошалело таращился на посудину, исходящую паром, затем задергался, пытаясь вскочить. Кресло держало хозяина крепко.

Тонкие женские пальцы легли на плечи Борис Львовича и мягко развернули его вместе с креслом.

– Ну-у? – Юля, совершенно нагая, стояла перед ним, наблюдая беспорядочное трепыхание, и улыбалась. – Как самочувствие? – она уже ласково щупала горло несчастного. – Будем слушаться, или попробуем дальше валять дурака? М-м?

«Я сделала ледяные пальцы, чтобы дошло до ума»

«Слушь, ну ты аккуратней. Съедет с катушек, и толку-то с него тогда…»

«Не съедет, я же вижу. Крепкая головушка. Однако ты прав, достаточно»

Она с неожиданной силой крутанула кресло, и пленник собственного сиденья завертелся, точно волчок. Еще миг, и навка исчезла, как и не было.

«Хулиганка»

«Да просто балуюсь чуть-чуть»

Кресло сделало последний оборот и остановилось. Гэбист дрожащими руками ощупывал собственное горло, делая частые глотательные движения, и глаза у него были совершенно безумные.

– Так как насчет самочувствия, Борис Львович?

Не дождавшись ответа, Чекалов вздохнул, и мир вернулся в свое привычное трехмерное состояние.

– Чтобы совсем уже не было неясностей… Я не Он. И во всяком случае к кресту себя прибивать не дам, это уж точно. Но я-то еще ладно бы… Вы осмелились задеть Веру Николаевну, более того – вы додумались упомянуть в качестве заложницы мою дочь. Вы вообще соображаете, что натворили?

Он сел на топчане.

– Ваша жизнь и жизнь ваших родных в ваших руках, Борис Львович. Я даю вам время до завтрашнего утра, чтобы все исправить. Абсолютно все. Вы умный человек, и сами сообразите, что именно, где и как. И если ход ваших мыслей будет неправильным, вы это почувствуете нутром. Да, и не вздумайте сдуру пустить в камеру газ. Потому как в этом случае исправить что-либо вам будет уже невозможно.

Мир был восхитительно, невероятно сложен, пронизанный неопределенностями всех порядков. Кипит, пузырится вакуум, рождая ежесекундно мириады частиц и античастиц, неразрывно связанных в пары. Огромному большинству этих виртуальных пар так и не стать реальными частицами, оставшись лишь сном Мироздания, и только иногда, при особых условиях, им удается разорвать цепкие оковы виртуальности, возникнув из ничего и тем самым продемонстрировав – в этой Вселенной нет ничего невозможного…

И в то же время мир этот был изумительно прост и однозначен. Свет и Тьма, как отсутствие того Света. Добро и Зло, как отсутствие необходимого уровня Добра. Черное – белое. Где граница? Идиотский вопрос… Вглядитесь, люди – эта граница проходит через ваши души!

…Замок в двери скрежетнул коротко и зло, и вслед за ним в бессильной ярости лязгнул засов. Еще миг, и дверь распахнулась. На пороге, в неземном сиянии тусклых электрических ламп, освещавших тюремный коридор, стояла тоненькая фигурка.

– Ты пришла… – он отчего-то не удивился, и только рот неудержимо растягивался в блаженной улыбке. – Ты пришла…

Он зарылся носом в ее волосы, мимолетно удивившись – странно… сегодня их не сжигает уже столь привычная неистовая страсть…

– Пойдем, – она с улыбкой взяла его за руку, увлекая в коридор. И только тут в Алексее завозился тот, прежний Чекалов. Все еще человек.

– Ты голая… – он с тревогой озирался. – Тебя могут увидеть… Вот! – он начал было стягивать через голову рубашку.

Юлька рассмеялась, негромко, весело и искренне, даже слегка закинув голову – как когда-то давным-давно, в те времена, когда она была еще просто студенткой, только что познакомившейся с симпатичным парнем Лешей Чекаловым… Когда они оба были еще просто людьми.