Павел Комарницкий - Всё исправить

Неподалеку показалась еще одна похоронная процессия, и сердце немедленно отозвалось ноющей тупой болью.

– Да что ж это такое, в самом деле… – теперь уже тесть тер левый бок, засунув за пазуху руку. – Погода сегодня, что ли…

– Кладбище так влияет, – подкинул правдоподобную версию Чекалов, подавив ненужную улыбку. Все. Теперь уже точно все. Никаких сомнений больше быть не может.

Вот так он, стало быть, и действует, вирус Бога. Инкубационный период закончился. Имеет место развернутая клиническая картина.

«Значит, все было не зря...»

«Будущее покажет»

– … Папа, я сегодня домой не приду, хорошо?

Чекалов оторвался от монитора, с удовольствием оглядел тоненькую фигурку в сиреневом трикотажном платьице-«резинке», коротком донельзя и вдобавок с открытыми плечами, старательно делающем вид, будто оно что-то прикрывает.

– Ну, не то, чтобы это было так уж хорошо, но разве у меня есть выбор? – он улыбнулся.

– Ну разумеется, есть, – ответная улыбка была щедрой и солнечной. – Ты можешь возмутиться, сказать: «Нет, я не дозволяю!», и тогда я буду нежно и ласково испрашивать твоего отцовского благословения. Целовать и заглядывать в глаза снизу.

– А, вот как? А я-то, старый дурень, не сообразил!

Они разом рассмеялись.

– Кто с вами едет?

– Как всегда, полный комплект. Лариса и Машутка, ну и Вадик с Володькой, естественно. Теплую кофту я взяла, не беспокойся.

– Лешка за рулем?

– Умгу. Представляешь, мы там такую полянку присмотрели… Сегодня должен быть самый поток, альфа-ауригиды ! И на небе ни облачка. Так что будем с уловом!

Чекалов вновь улыбнулся. Альфа-ауригиды, надо же… Вот, поди ж ты, чем занимаются – метеоры считают… кто поверит?

– Ну ты же не дедушка, чтобы сомневаться, – доча, как всегда, без напряга прочла его мысли.

«Самый лучший способ достичь духовного единения – лежать в круге, смастеренном из старого хула-хупа, голова к голове… тесно-тесно… и так всю ночь»

Крохотный сотовый телефон, больше похожий на медальон, болтавшийся на шнурке, заиграл какую-то бодрую мелодию. Девушка цапнула его, раскрыла, приложила к уху.

– Да! Да иду уже, иду… Ладно, пап, я полетела!

Процокали каблучки, хлопнула входная дверь. Алексей подошел к окну, с улыбкой наблюдая, как отъезжает со двора ярко-синяя машина, чем-то похожая на жука-плавунца, исчезает в проходной арке… Надо же, вот и кончился август. Еще один август. И еще одно лето… Сколько их впереди?

Воистину мудро сказано – лето, это маленькая жизнь…

В памяти вдруг всплыло: зияющий разверстый зев подворотни и пять топчущихся фигур.

– Мужик, закурить не найдется? – начало было настолько банальным, что Алексей даже поморщился. Ну что это такое, в самом деле… Никакой фантазии. Вот спросили бы, к примеру – «мужчина, у вас сто тысяч долларов не найдется?»

– Курить вредно, – ответил он, улыбаясь и одновременно нанося удар. Еще с детских лет Чекалов усвоил – если во время удара произносить какие-то слова, неважно какие, противник обычно даже не делает попытки уклониться. И лишь много позже Юля объяснила, в чем тут дело. Мозг человека, обрабатывая речевую информацию, просто не успевает переключиться.

Рукоять конверсионной трости врезалась в лоб с тупым звуком, точно это был деревянный чурбак. Желавший покурить опрокинулся навзничь, как стоял, столбом, и звук удара затылком оказался не менее гулким. Не убить бы, мелькнула запоздалая мысль, потом хлопот не оберешься… Вот интересно, ударопрочность головы у всех хомо одинакова или как?

– Б…дь!!! – четверка подонков разом пришла в движение. Молодые ребята, горячие, мелькнула мысль. Ну как же, товарища обидели… сам пропадай, а товарища выручай…

Чекалов хмыкнул, вспомнив, как все пятеро бывших гопников заявились к бывшему «терпиле» с цветами и шампанским. И пока вконец сбитая с толку Вера Николаевна накрывала на стол, беседовали о том, о сем… Как понял Алексей, ребятам дали кому восемь, кому девять-десять лет, так что вышли они по УДО почти одновременно.

– В общем, че сказать хочу… – заявил бывший главарь шайки-лейки. – Спасибо тебе, вот так вот. Если б иначе… боюсь, дошло бы до мокрухи. И как теперь мы жили бы?

Пауза.

– А никак не жили бы, наверное, – он улыбнулся, щерясь свежей титановой фиксой «под золото». – Видал я мокрушников… Одного три раза из петли вынули, так на четвертый он таки удавился. Кто вены резал, а один так даже облил себя бензином и подпалил. Все бормотал перед этим: «огня мне, огня!»

– Так это правда, что охрану с зон поснимали? – уточнил Алексей.

– Истинная правда, – бывший урка полез было за сигаретами, но покосился в сторону кухни, потом на детское платьишко, висевшее на спинке стула, и передумал. – Кто будет на вышках попками торчать, когда в этом мире столько полезных дел можно сделать? Совесть ведь зажрет дармоеда… И потом, ну какой смысл – ведь все одно стрелять в человека никто не станет… Да и ворота в последнее время не закрывали уже толком, прикинь!

– А как тогда?..

– А никак, – парень вновь блеснул фиксой. – Кто-то и выходит, а кто-то и от амнистии отказывается. А бывают и вовсе смешные случаи. Вот к нам в отряд, к примеру, заваливает чувак, в гражданском, и спокойненько так занимает место на нарах, второй ряд сверху. Ты кто такой, что за ком с горы, вопрос ему? А он нам, прикинь – «жульман я, кидала, и буду тут сидеть!» Ну, шорох поднялся, аж сам начальник тюрьмы явился на такое чудо. «Где решение суда?! Не имеешь права!» А он в ответ: «пайку не дадите, все равно не уйду! Вор должен сидеть в тюрьме!»

– И как разрешился конфликт? – окончательно развеселился Чекалов.

– Ну как, как… Психолуха подогнали, потом батюшку с крестом… Еле-еле всем скопом убедили лосяру, что на воле он скорее возместит пострадавшим ущерб.

Посмеялись.

– А вообще-то, так мыслю, скоро совсем опустеют зоны, – подал голос другой бывший гопник. – Нету притока совсем. Еще сидят бывшие, кто не считает себя вправе, так это все больше клуб кающихся Магдалин напоминает. Уже и начлаг открыто выступал – мол, шли бы вы, ребята, в монастыри грехи замаливать, а то балаган какой-то из тюрьмы получается. Да и я, мол, с радостью свалил бы, цветочки разводить, чем всю эту бодягу разруливать…

Алексей вновь улыбнулся своим воспоминаниям. Да, этот мир изменился, и изменился радикально. Интересно, учат ли еще юристы Уголовно-процессуальный кодекс? Наверное, учат – человеческое сознание здорово инерционно, и долго еще цепляется за всевозможные пережитки… И вообще, все чаще звучат споры о преобразовании его в Хозяйственно-процессуальный кодекс, поскольку уголовные преступления в виде грабежей, убийств и мошенничества как такового стали достоянием истории. Зачем закон, если есть Совесть? От нее не отмажет даже самый крутой адвокат…