Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

Этот молчаливый приказ не вызвал у Конана удивления, ибо в последние дни чувство нерасторжимой связи с астральными потоками все усиливалось и крепло. Теперь, во время долгих своих медитаций, он начал ощущать не только нисходившие с небес волны тепла, но и невидимую энергию, источаемую деревьями, травами, водой и камнями - верный признак того, что дар великого Митры прорастает в плодородной почве. Иногда вибрации астрала заставляли трепетать каждый его волосок, каждую мышцу; плоть изнемогала под бременем сладкой тяжести, и Конану казалось, что еще немного, и что-то мощное, стремительное, ослепляющее вырвется наружу, покинет его тело, умчится в пространство...

Глубоко вздохнув, он повернулся к очагу, расставив руки привычным уже движением: ладони словно бы превратились в две неглубокие чаши, направленные друг к другу, пальцы плотно сжались, расслабленные мышцы ловили первые признаки тепла.

Знакомое покалывание в висках, потом - жаркий вал, накативший с затылка... Он успел мысленно оседлать это неистовое течение; теперь он как бы мчался на гребне огромной волны, странным образом направляя ее своим желанием - туда, к ладоням, к пальцам, к двум чашам из живой плоти! Он чувствовал, как Сила струится вниз, раздваиваясь меж ключицами; он проследил оба потока, что нисходили по предплечьям к локтям и, плавно огибая их, устремлялись в кисти. Словно речные воды, мелькнуло в голове; да, словно речные воды, заполняющие каналы, рвы и совсем мелкие канавки...

Он ощутил тепло в ладонях, в кончиках пальцев; спустя мгновение кожу стало жечь, и это чувство было новым - раньше он не подходил к опасному пределу, когда скопившуюся в теле эманацию требовалось непременно извергнуть в пространство. Теперь дороги назад не было.

- Давай! - раздался резкий голос Учителя. - Давай, Секира!

"Рази!" - послышалось ему; и Конан с хриплым яростным стоном изверг два огненных острия, два синеватых полупрозрачных лезвия, стремительных и смертоносных, как стальные клинки. Они сшиблись друг с другом, оторвались от его ладоней, закружились, слились, вспыхнули, источая пламенный жар... Поспешно убрав руки, киммериец откинулся назад, расширенными глазами уставившись в очаг - туда, где под днищем бронзового котелка повисла сияющая сфера. Шарик этот казался крохотным солнцем, струившим потоки света и тепла, и камни рядом с ним стали наливаться багровым.

- Ты не поскупился, - заметил наставник и прищелкнул пальцами сияние сразу сделалось слабее. - Да, ты не поскупился, Секира! Еще немного, и камни расплавились бы вместе с котлом! - Он поглядел на Конана, в изнеможении сидевшего на полу. - Но я доволен! Омм-аэль! Великий щедро отпустил тебе свои дары, и ты отдаешь их с той же щедростью! Но не всегда это полезно... ты можешь низвергнуть замок нечестивых, прибежище Зла, или сварить похлебку... и каждое дело требует ровно столько Силы, сколько нужно для его исполнения, не меньше, но и не больше. - Прикоснувшись к плечу Конана, он поинтересовался: - Сумеешь встать? Ноги держат?

Киммериец поднялся. Ноги держали его, но плохо; несколько мгновений он стоял, покачиваясь, борясь с подступившим головокружением.

- Много отдал, - заметил Учитель. - Но ты ведь знаешь, где взять? А, парень?

Полузакрыв глаза, Конан сделал глубокий вдох, пытаясь вызвать знакомое покалывание в висках. Оно пришло почти мгновенно; затем теплая ласковая волна прокатилась по всему телу, смывая утомление и слабость. Немигающие глаза под темными бровями, распластанными, словно крылья хищной птицы, смотрели на него. Видно, наставник остался доволен; его маленький крепкий кулак подтолкнул киммерийца к выходу.

- Пойдем! Пусть варево кипит в котле, мы же займемся кое-чем полезным.

- Да, отец мой.

Они покинули пещеру, подошли к огромному дереву, что росло у стрельчатой арки; старец, опустившись на скамью, велел Конану встать поодаль.

- Не чувствуешь усталости или тревоги?

- Нет, Учитель.

- Смотри! А то можем прогуляться к яблоням.

- Кром! Со мной все в порядке!

Против обыкновения наставник не принялся выговаривать ему, словно не услышал имени киммерийского бога. Чуть раздвинув ладони, он сотворил голубоватую сферу, небольшой шарик размером с куриное яйцо; затем вытянул руку к Конану, баюкая в ней крохотную искру Силы.

- Можешь повторить?

- Попробую, Учитель.

Между расставленными ладонями Конана тоже вспыхнул тусклый шар, почти не источавший жара - только приятное тепло, словно нагретый на солнце камешек. Старец кивнул.

- Хорошо. Я вижу, ты способен соразмерять усилие с желаемым результатом... А теперь - гляди!

Внезапно шарик в ладони Учителя дрогнул и отправился в путь. Маленькая голубоватая сфера прокатилась от ладони к плечу, потом - вокруг шеи и к другой ладони; вернулась, угнездившись в ямке над левой ключицей, поползла вниз по груди и животу к ноге, застыла на кончиках пальцев. Старец соединил ступни, и шарик, перебравшись на правую ногу, двинулся вверх, поднялся на плечо, переполз на предплечье и, словно прирученный жук-светлячок, покорно возвратился на ладонь. Конан, чуть прищурив глаза, следил за этим путешествием.

- Теперь ты, - велел наставник. - Прикоснись к нему мыслью и заставь прогуляться.

Шарик в огромной руке киммерийца затрепетал, дернулся и медленно пополз по смуглой коже, то взбираясь на горные хребты могучих мышц, то спускаясь в долины и ущелья меж ними. Движения его, вначале неуверенные и неровные, становились все более плавными, и Конан, даже закрыв глаза, мог следить за странствиями маленькой сферы - кожу под ней слегка пощипывало и опаляло теплом. Наконец он вернул свою искорку Силы в ладонь и вопросительно посмотрел на Учителя.

- Преврати ее в стрелу, - сказал тот. - Сделай это одновременно со мной.

Две руки вытянулись в сторону каменной скамьи, две крошечные молнии, сверкнув синим, ударили в нее. Конан, шагнув к базальтовому блоку, опустился на колени, напряг глаза, но на полированной темной поверхности не было заметно ничего - ни щербинки, ни трещины. Камень без следов отразил удар, ничтожный и слабый, как комариный укус.

Старик поднялся, потрепал Конана по плечу.

- Ничего, киммериец! Когда ты впервые взял в руки меч, то навряд ли сумел расколоть толстое полено, а? - Он подтолкнул ученика ко входу в пещеру. - Идем. Похлебка, должно быть, уже сварилась.

Они сидели на плоских каменных глыбах у ручья, струившего хрустальные воды в маленький пруд. День угасал; на западе солнце неторопливо опускалось к горизонту, окрасив небо темно-синим лазуритом - такого же глубокого цвета, как зрачки Конана; на востоке негромко шумел ветвями сад, уже темный и загадочный, как джунгли Кхитая. За ручьем, напротив Учителя и ученика, тянулись вверх чудовищные живые колонны секвайн; казалось, Стражи Неба застыли в нетерпеливом ожидании, мечтая поцеловать звезды тысячами листьев-губ.