Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

- Чувствуешь? - нарушив молчание, старец повернулся в сторону сада.

- Чувствую, - шепнул Конан.

От зеленого оазиса тянулись тонкие дрожащие нити, робко гладили кожу, незримыми пальцами массировали плечи. Он умел уже различать ласковое прикосновение яблонь, мощный ток Силы, что шел от буков и дубов, и обратное течение, струившееся к соснам, кипарисам и елям; сосредоточившись, можно было различить некую мелодию, в которой каждое дерево и каждая травинка звучали в согласии друг с другом на фоне мерного гула небес, похожего на океанский прибой.

- Все связано со всем, - Учитель плавно повел рукой, словно обнимая и медленно тускневшее небо, и недвижные пески пустыни, и горы, чьи пики возносились на севере, и свой сад, и весь мир, все Мироздание, покоившееся на плечах гигантов. - Все связано со всем в круговращеньи времен, медленно повторил он. - Боги и люди, вода и твердь, деревья и травы, рыбы и звери, огонь и лед, и даже камни...

- Камни? - переспросил Конан. - Такие, как этот? - Его ладонь коснулась шероховатой поверхности базальтового валуна.

- Такие, как этот, и другие, Секира. Совершенные камни, являющие свою красоту человеческим глазам. Омм-аэль! Каждый из них - талисман, хранящий частицу света, коим Великий ежедневно благодетельствует землю.

- А! Ты говоришь о драгоценностях? Об огненных рубинах и сияющих алмазах, о зеленых изумрудах и аметистах цвета морской волны, о сапфирах, синих, как небо на закате, о золотых топазах и кроваво-красных гранатах? Я не ошибся, отец мой?

По губам Учителя скользнула слабая улыбка.

- Я вижу, ты неплохо разбираешься в самоцветах, парень.

- Еще бы! Эти камни легки весом, дороги ценой... Но в любой стране, от Побережья Пиктов до Кхитая, их можно обратить в золото и серебро, в добрый меч, теплый плащ и быстрого коня.

- В золото и серебро... - старец покачал головой. - Возможно, возможно... Но ты должен знать, Секира, что не каждому из них найдется достойная цена в золоте и серебре - ибо есть камни и есть Камни!

Он явно выделил последнее слово и вдруг смолк, не то размышляя, что и как рассказать ученику, не то сомневаясь, стоит ли вообще продолжать рассказ. Конан, затаив дыхание, ждал. Самоцветы, таинственные и манящие слезы земных недр, всегда интересовали его; и киммерийцу было известно, что встречаются среди них непростые камни.

- Совершенный кристалл - тот, что способен накапливать силу, задумчиво произнес Учитель. - Иногда магическую, иногда божественную, благодетельную, безразличную или злую... так же, как мы с тобой собираем Силу Митры... Но есть и разница, - он устремил немигающий взгляд на солнечный диск, уже коснувшийся горизонта. - Да, есть и разница...

- Какая же, отец мой?

Янтарные глаза старца затуманились.

- Человеку на земле отведен недолгий срок, Секира... камень куда долговечнее... Представь, что некто умелый и знающий вдохнул в него колдовскую мощь в давние-давние времена; представь, что этот кристалл переходил из одних искусных рук в другие, и каждый из его хозяев добавлял что-то свое, накладывал новые чары... Понимаешь? Год от года, век от века! Проходит время - бездна времени! - и красивый камешек, пустая побрякушка, превращается в великий талисман. Тот же, кто им владеет, способен вершить свою волю над странами и народами - иногда наперекор богам!

Киммериец кивнул. Подобные талисманы - может быть, не самые могущественные из существующих в подлунном мире, но наделенные тайной властью над судьбами и обстоятельствами - ему встречались. Он знал, что камни эти не были сами по себе средоточием зла или добра; такими их делали люди, ибо черный маг, владеющий талисманом, стремился поработить человеческие души, а белый использовал его во благо, обороняя и исцеляя. Но сам камень оставался холоден и безразличен - и в том, кроме неподвластности времени, заключалось еще одно его отличие от человека.

Конан высказал эту мысль наставнику, и тот довольно усмехнулся.

- Ты прав, парень! Запомни же то, что ты сейчас сказал! И если в твоей власти окажется талисман великой силы, не обращай его во зло!

- Случалось мне находить волшебные амулеты, - заметил киммериец, пожав плечами, - но все они ускользали от меня, словно вода меж пальцев. Ведь я не маг! Но, быть может, то, чему ты меня научил, поможет в следующий раз справиться с таким камешком?

- С камешком! - старик приподнял бровь. - Будь почтителен, Секира! Есть камешки, что могут поколебать мир! Сердце Аримана, к примеру!

Конан покачал головой.

- Никогда не слышал о нем, Учитель.

- Еще услышишь... и не только услышишь... - На миг старец прикрыл глаза, всматриваясь в туман грядущего; уже знакомая картина мелькнула перед ним - высокий черноволосый мужчина в короне, с огненным самоцветом в руках. Камень пылал, рассыпая яркие искры, и в их кроваво-красных отблесках лицо человека казалось еще более грозным, суровым и величественным. Омм-аэль! - привычное восклицание едва не сорвалось с губ наставника. Этот великий король, будущий владыка прекраснейшей из стран мира, сидел рядом с ним, опустив могучие руки на колени, всматриваясь в багровый диск заходящего солнца. Там, на западе, простиралась его держава, там сверкал его трон, там высились его города и замки, там ждали его верные рыцари... Но не сейчас, еще не сейчас! Этому варвару предстояло многое пережить и многое познать, прежде чем бог доверит ему бремя власти... И лучше, если он не будет догадываться о предначертанном судьбой...

Киммериец кашлянул, прервав размышления Учителя.

- Прости, отец мой, хочу спросить... Бывало ли так, что Митра направлял своих слуг против черных магов, владеющих великими талисманами, о которых ты говорил?

- О том мне неведомо, - произнес старец, и в голосе его Конан уловил оттенок сожаления. - О том мне неведомо, ибо ученики уходят от меня, и я не знаю их путей... Но, думаю, по воле Пресветлого им приходится вступать в бой и с теми, о ком ты сказал.

- Могущество таких чародеев очень велико...

- Да! Но и Сила Митры беспредельна! Зачерпни ее столько, сколько нужно для победы, победи и...

- ...умри, - закончил Конан. - Сила Митры беспредельна, Учитель, но ты сам говорил, что человек, даже обученный тобой, может принять лишь малую ее частицу. Взяв больше, он сгорит.

- Собираешься жить вечно, Секира? - Учитель усмехнулся. - Поверь, это еще никому не удавалось! И вспомни об Утесе, о его гибели! Он умер, но победил!

Наступило молчание. Странное чувство охватило Конана; на миг он ощутил себя оружием Судьбы, разящим клинком в руках бога. Возможно, он и в самом деле должен распрощаться с мечтами о власти, о могуществе, о славе? О том, ради чего он добрался сюда, на край мира? Возможно, он обязан вступить в это странное братство воинов-скитальцев, посвятивших себя богу? Как и они, странствовать по свету, поддерживать Великое Равновесие, о коем толковал Учитель, исполнять волю Митры? Усмирять демонов, сражаться с нечистью, не требуя взамен ни золота, ни благодарности, ни почета? И пасть где-нибудь в далекой стране, спалив свою плоть в жарком дыхании астрала? Так, как сгорел Рагар?