Журнал «Если» - «Если», 1999 № 07

«Простите меня, о духи Эльда, — говорит, — ибо я согрешит против вас. В темнейшую из фаз долгой ночи, — говорит, — я вошел в семейное святилище моей второй сопряженницы и отмодулировал пламя, чтобы горело оно ярче для клана ее. Клянусь, любовь толкнула меня на это. Признаю свою вину и молю об отпущении».

Вот точно так и сказал, хрен моржовый. Честно. Я столько раз пленку прокрутила, что наизусть выучила.

Фликка, скрестив руки на груди, склонила голову набок. «Что-то не верится» — прочел по ее движениям Каспар.

— И что это значило?

— Лопни мои глаза, если знаю, Флик. Но мне кажется, древний-древний грех. От начала времен. Такой древний, что нам его уже не понять.

— И почему такая «седая» душа болтается в Верхнекосмосе?

— Ты разве в законах потустороннего мира разбираешься? Их сам черт не разберет.

— Значит, у тебя был человек с двухтысячелетним грехом на совести?

— Ну, я только предполагаю.

— Пленку Администраторам сдала?

— Ага, но сначала переписала. Больно уж странное дело. Молчи, я сама знаю, что нельзя переписывать. Но думаешь, я одна так делаю?

— И что они сказали?

— Ничего. Отсмотрят, когда у них время будет. В будущем году.

Спустя два дня, ранним вечером, на орбиту Станции лег очередной звездолет. Услышав об этом по радио, Каспар и Фликка тут же отложили карты. Она пошла в свою комнату переодеваться в рабочую форму; Каспар помчался прямиком на космодром.

Потеплело. Небо было необычно ясным. Каспар бежал всю дорогу, но даже не запыхался. С орбиты спускался челнок. Вместе с полусотней других горожан Каспар наблюдал, как челнок коснулся земли, опаляя грунт огнем дюз, замер на несколько минут, а затем, выпустив шасси, медленно покатился к краю поля. Когда челнок вновь остановился, распахнулся люк и наружу вышло около пятидесяти грешников.

В большинстве своем они обходились без модификаций; среди новоприбывших нашлось бы не более дюжины человек с заметными отклонениями от земнонормы. Горожане двинулись им навстречу, и грешники радостно ответили на их приветствия. Одни просили немедленно их исповедовать, другие хотели поиграть в карты; многие искали партнеров, но не высказывали этого словами. Каспар переводил взгляд с одного грешника на другого, улыбаясь им всем. И тут он увидел ЕЕ. То была молоденькая девушка всего на несколько лет младше Фликки — такие в космосе встречались редко. Невысокая, со светло-рыжими волосами, которые напомнили Каспару его собственные. Она восторженно озиралась по сторонам. Каспар направился к ней, широко улыбаясь.

Заметив его, она улыбнулась в ответ и сказала:

— Привет, я Орин. А ты?

Разинув рот, Каспар замотал головой и указал на свой мертвый язык. Как он и ожидал, Орин не отшатнулась, а безо всякой брезгливости приняла его таким, каков он есть.

— Ты мне не покажешь, где тут парк? Я хочу увидеть настоящие растения.

Радостно кивнув, он взял ее своей левой рукой за правую. Он тянул Орин за собой по улицам, пока они не пришли в его любимый парк — маленький, но очаровательный квадратик зелени. Орин встала на колени на краю дорожки и благоговейно вдохнула запах травы. Каспар, приплясывая, выбежал на газон. Девушка едва удержалась от окрика:

— Нет! Ой, все правильно, здесь это разрешено. Раз так… — и она со странной улыбкой тоже вышла на газон. Потом, растянувшись на траве, уставилась на небо. Каспар присел на корточки рядом с девушкой, заглядывая ей в лицо.

— Как хорошо! Хоть у вас не настоящая планета, но все равно очень похоже. Почти как на Земле. Ты не был на Земле? И я еще нет. Я родилась на Волчьем Тайнике и в жизни не путешествовала. Сейчас вот устроилась на «Каллисто». Это мой первый рейс. Видишь?

Она подцепила за цепочку кулон, висевший у нее на груди. То был коротенький металлический цилиндрик с блестящим диском на торце. Она села, повернула цилиндрик диском в сторону Каспара. Внезапно замялась.

— Погоди. Ты здесь всю жизнь. Наверное, до меня уже десять тысяч салаг отплясывали перед тобой на траве.

Каспар помотал головой. Потом поднял сжатую в кулак левую руку, дважды растопырил пальцы, затем оттопырил еще два.

— Я двенадцатая?

Терпеливо помотав головой, он опять показал на пальцах: «двенадцать» и ткнул в себя.

— A-а. Тебе двенадцать лет. Понятно. И скольких салаг ты видел? — спросила она.

Он показал один палец и указал на нее.

— Правда? Ну ладно. Хочешь посмотреть прорыв?

Он с улыбкой кивнул. Орин нажала кнопку на цилиндрике, и на диске появилось крохотное изображение: черное покрывало космоса, по которому были разбросаны холодные булавочные головки — звезды. Затем экран захлестнули цветные волны; контуры созвездий исказились. Внезапно тьма треснула под напором желтого света и рассеялась, как хлопья сажи на ветру. Теперь на экране все стало желтым и красным. Бесчисленные спирали скручивались и раскручивались, с каждым мигом делаясь все замысловатее.

— Верхокосмос, — пояснила Орин. — Очень странно себя чувствуешь во время прорыва; по всему телу словно иголочки прыгают, а потом зависаешь над бездной, у которой нет дна… Одновременно тошнит и смех разбирает, а иногда кажется, будто прожила тысячу тысяч лет и так состарилась, что на все уже плевать…

Она умолкла — у нее не хватало слов. Ее раскинутые руки и ноги, ее дрожащая улыбка, ритм ее дыхания — все кричало: «Это было самое замечательное и ужасное переживание в моей жизни. Я больше ни за что не соглашусь это сделать и жду не дождусь следующего раза».

Видеозапись продолжалась. Красно-желтые спирали плотно-плотно сплелись между собой, и весь экран превратился в мерцающее оранжевое поле. Но вот спирали превратились в грубые карикатурные линии, изображение задрожало, покрылось мелкими подвижными трещинками вроде перевернутых молний, через которые проглядывал черный космос.

— Мы путешествовали почти неделю, но эту часть я сократила. В сущности, постоянно видишь одно и то же. А вот что было перед самым прибытием к вам. Вашу станцию найти сложно — она такая маленькая. Видишь, мы только с третьей попытки прорвались. Во-от. Нащупали.

Черное яйцо на красно-желтом фоне. Внутри яйца — ослепительно сияющая точка, вокруг которой обращался крохотный шарик. Сверху он голубой, посередине — зеленый, снизу — серо-рыжий.

— Это твоя планета, — сказала Орин. — Такая малюсенькая. Капитан сказал, что внутрь Волчьего Тайника можно засунуть миллион таких.

Каспар досмотрел запись. Корабль лег на орбиту вокруг шарика, который увеличился в размерах. Каспар никак не мог постичь, как может существовать планета в миллион раз больше Станции. Наверно, Орин не так поняла капитана.

Запись кончилась. Задорно ухмыльнувшись ему, Орин высказала желание посмотреть какой-нибудь игорный дом. Но у Каспара было другое предложение. Поскольку высказать его он не мог, он просто взял Орин за руку и повлек за собой.