Журнал «Если» - «Если», 1999 № 07

Верховная Правительница вяло коснулась рукой регулятора. Нет, все напрасно. Обогреватели работали на полную мощность. Она знала это и все же повторяла бессмысленные попытки тысячи раз за последние дни — бесконечные, бессонные и однообразные.

Унылый взгляд обратился на холодные каменные стены. Когда же она решила сделать их из камня? Мрамор теплых розовых и зеленых оттенков. Теплых? Розовый цвет теперь стал цветом умирающего дня и наступавшей ледяной ночи. Зеленый вызывал в памяти картины бесконечных арктических льдов. Камни смеялись над Матерью Сарна и отнимали остатки тепла у ее старого тела.

Старость. Бесчисленные годы, пролетевшие в бессмысленном ожидании. Ожидании встречи с пропавшими друзьями или возможности снова начать поиски в космическом пространстве. Годы, затраченные на бесплодные попытки узнать секрет скорости, превосходящей стремительность светового луча. Секрет, который был почти найден и тут же утерян четыре тысячи лет назад, когда четверо прекрасно обученных сарниан погибли при взрыве этого Города, некогда называвшегося Нью-Йорком. Секрет остался нераскрытым.

Теперь у нее было время. Но она уже не могла ничего узнать, секрет ускользнул от ее утомленного ума, от ослабевших умов ее выродившихся соплеменников.

Эсир также ускользнул от нее, оставив ее в холодном одиночестве.

Она поежилась. Холод пронизывал все тело. Горячая пища и питье согревали, но ненадолго. Это только усугубляло ощущение беспомощности и апатию. Да, сарниане были слабы: слишком легкая жизнь, слишком правильная и разумная организация лишили их способности к энергичной борьбе.

Верховная Правительница обладала бессмертием, мускулы сохраняли прежнюю силу. Но ум сделался старым и вялым, круг его мыслей сужался. Мать уже не могла вспомнить свой возраст. Но какое это имело значение? Думай — не думай, все равно ничего вернуть нельзя. Годы прошли и оставили на ней тяжелый отпечаток. На ней и ее народе.

Дверь за спиной медленно открылась, но Бессмертная продолжала неподвижно смотреть на стену, пока Баркен Тил не встала перед ней. Когда-то Мать Сарна надеялась, что эта сарнианка, блестящий физик, сможет открыть секрет сверхсветовой скорости. Теперь восьмифутовая фигура физика странно съежилась и побледнела.

— Ну? — устало спросила Верховная Правительница.

— Ничего. — Баркен Тил покачала головой. — Все бесполезно, Мать Сарна. Чернота остается неизменной. Приборы показывают лишь то, что мы уже знаем: воздух проводит меньше света, меньше тепла. Они каким-то образом поглощаются, но нагревания не происходит. Вакуум проводит энергию, как и прежде, но мы не можем жить в пустоте. Тард Нило сошла с ума. Она сидит на стуле, смотрит в стену и повторяет: «Солнце теплое… Солнце яркое… Солнце теплое… Солнце яркое!» Она ходит, только когда ее поднимают и ведут. Она не сопротивляется, но сама не действует.

— Солнце теплое, — тихо повторила Мать Сарна. — Солнце яркое. Здесь оно никогда не светит. Но зато в Биш-Волне жарко, а воздух прозрачный и сухой.

Бессмертная медленно подняла усталые глаза.

— Я… Я думаю, мне нужно в Биш-Волн. Я никогда там не была. За все четыре тысячи лет, с тех пор как Земля стала нашей, я ни разу не покидала сарнианский Город. Никогда не видела Тарглан, где всегда голубое небо и белые горы. Никогда не видела Биш-Волна с его золотыми песками… горячими песками.

Я думаю, теперь, прежде чем человечество окончательно победит, мне надо побывать там. Да… пожалуй, я отправлюсь туда.

Через два часа она начала отдавать распоряжения и еще через несколько часов вступила на борт корабля. От металла исходил такой же холод, как и от зеленого мрамора. Сквозь залитые дождем окна Мать Сарна безучастно смотрела на удалявшийся унылый Город. Со взлетной площадки поднялся еще один корабль. Верховная Правительница смутно подумала о том, как мало осталось тут сарниан — все уместились на двух кораблях.

Впервые за четыре тысячелетия она покидала свой Город. Впервые за четыре тысячелетия ни одного сарнианина не осталось в сарнианском Городе.

Облака и туман спустились вниз, и казалось, будто какой-то живой серый купол навис над сарнианским Городом. Закатные лучи июньского солнца освещали колышущийся внизу Город землян. Тепло, о котором Мать Сарна мечтала в течение шести бесконечно долгих дней, стало распространяться по ее древнему телу, и блаженный сон сомкнул ее глаза, в то время как корабль, увеличивая скорость, мчался к Биш-Волну, к золотым пескам жаркой Сахары.

Верховная Правительница не могла видеть, как в ее Парке встает и медленно распрямляется черная фигура, как дивизия Легиона Мира марширует к опустевшему Дворцу Сарна, а за легионерами идет группа людей в рабочей одежде, которой предстоит много дел среди безжизненных зданий Города, построенного на месте первого приземления сарниан.

Перевел с английского Евгений СМИРНОВ

Кто спорит, что родителем литературного произведения по праву считается автор и только он. Оставим в стороне интригующий и совсем небесспорный вопрос о втором родителе; но, чтобы дитя благополучно появилось на свет, выжило и окрепло, ему потребуются еще опытная акушерка, иногда кормилица и почти всегда — нянька. Все эти функции выполняет редактор, хотя мало кто воздает ему по заслугам.

Подавляющему большинству авторов эта фигура представляется своего рода классовым врагом. Однако, положа руку на сердце, где были бы те же Хемингуэй или Томас Вулф, не повстречайся им на узкой литературной дорожке легендарный редактор Перкинс, имя коего большинству их читателей вовсе не ведомо! И еще вопрос, как бы сложилась судьба известных всем любителям фантастики Азимова, Саймака, Лейбера, Бестера, Хайнлайна, Дель Рея, Блиша, Гаррисона, Андерсона, Диксона и десятков других, если бы и на их пути счастливым образом не возник Джон Кэмпбелл.

«Многих можно назвать „отцами“ научной фантастики. Иоганн Кеплер написал первый научный трактат, выглядевший как литературная фантазия, и первым из литераторов стал обращать внимание на научную достоверность. Эдгар Аллан По первым ухватил идею неизбежности социальных изменений, вызванных достижениями науки и технологии. Жюль Верн стал первым автором, поставившим создание фантастических произведений на регулярную основу. Герберт Уэллс первым сделал их респектабельным жанром литературы. А Хьюго Гернсбек первым начал издавать журнал, посвященный исключительно научной фантастике… Но все перечисленные в совокупности лишь заложили фундамент. Человека, который построил на нем здание современной научной фантастики, — высокого, коренастого, светловолосого, коротко стриженого, очкастого, в больших количествах абсолютно непереносимого, постоянно зацикленного на своих часто завиральных идеях, подавлявшего собеседника энергией и эрудицией, нещадно обкуривавшего его сигарами и живо, на лету схватывавшего самую суть сказанного, — на самом деле звали Джон Вуд Кэмпбелл-младший».