Журнал «Если» - «Если», 2012 № 03

И, повернувшись к Ибн Сулейману, представил ему англичан:

— Это делегация из Лондона: мастера Гиффорд, Блант и Лоутон.

— Салам алейкум, — почти выкрикнул Ибн Сулейман, стараясь перекрыть шум. И продолжил уже по-английски: — Это а'мил — гомункулус, один из тех, что вы прислали нам из Англии.

Он указал на медный торс, лежащий на столе в открытом виде. Видно было, что внутри корпус очень плотно нашпигован разного рода машинерией.

— Вот тут главный механизм, — указал Ибн Сулейман.

— А в голове? — спросил Гиффорд.

— В голове свои механизмы, — Ибн Сулейман подхватил голову гомункулуса, аккуратно ослабил отверткой какой-то винт, потянул на себя — и корпус головы раскрылся, как скорлупа ореха. — Видите? Как и в торсе.

— И вот с помощью этих штуковин он думает?

— Ну, он не думает, то есть не по-настоящему. Все его механизмы и устройства так сконструированы, что должны выполнять предписанные движения. Это лишь очень-очень сложный механизм, выполняющий программу, которую мы ему задаем. И он твердо следует этой программе — своих идей у него нет и быть не может. Он не способен своевольничать.

— Ну, все-таки способен, — первый раз заговорил Лоутон. — Я сам это видел.

— Вот с этим мы и должны разобраться.

Тейп потянула Лоутона за рукав. Тот нетерпеливо повернулся к ней.

— Спросите его, — прошептала Тейп, до последних пределов понижая голос. — Допустим, один гомункулус не может думать самостоятельно, а как насчет пятнадцати или двадцати? Что если они как-то связаны между собой?

— Чего? — переспросил Лоутон.

Как ни тихо говорила Тейп, но Ибн Сулейман расслышал и повернулся к ней.

— Да, мы думали и об этом. Если установить связь между всеми гомункулусами и задать правильную конфигурацию получившейся системе, то, возможно, они начнут думать самостоятельно. Но до сих пор не было ни одного свидетельства, чтобы, скажем, вот этот гомункулус как-то общался с другими. Да и каким образом он может это сделать?

Ибн Сулейман пристально глядел на Тейп. Та даже слегка попятилась.

— Не знаю.

— Нет, это действительно интересный вопрос. А ты кто?

— Я… меня зовут Тейп.

— Просто Тейп и все? Английские имена вообще звучат странно для нашего слуха, но такого я еще не слышал. Что ж, салам алейкум.

Тейп подхватила с верстака несколько деталей, выпавших из корпуса гомункулуса, повертела в руках, попробовала совместить и получила наконец нечто целое. Ибн Сулейман присоединился к ней, и они начали совместную работу, передавая друг другу детали и инструменты, обмениваясь короткими фразами. Остальные куда-то ушли, но Тейп этого даже не заметила.

Спустя какое-то время по цеху разнеслась громкая мелодия, и чей-то голос стал выпевать в минорном ключе текучие фразы. Тейп глянула на большие часы и к своему удивлению увидела, что уже полдень. Голос и музыка доносились из зарешеченных окошек в углах мастерской.

Рабочие откладывали инструменты и направлялись на выход. Тейп потянула Ибн Сулеймана за рукав халата, когда увидела, что и он собирается уходить.

— Что… что они делают? — спросила Тейп.

— Мы отправляемся на молитву, — ответил Ибн Сулейман. Ясное дело, предполагалось, что Тейп идти с ними не должна. — А ты… ну, не знаю… сходи пока перекуси, что ли.

Тейп вдруг поняла, что за работой она успела проголодаться. Утром проводник показывал им, где находится столовая, туда Тейп и направилась. Пару раз она сбивалась с пути, но, в общем, нашла нужный зал без особого труда.

Только она уселась на подушки, к ней тут же подошел гомункулус и принес еду. Вскоре в зале показались Гиффорд и Блант.

— А я считаю, что они не все говорят, — произнес Блант, когда они уселись неподалеку от Тейп. Он явно продолжал давно уже начатый разговор. — То, что они показали во время этой экскурсии, это показуха для отвода глаз.

— Но зачем им это делать? — недоверчиво спросил Гиффорд.

— А ты еще не сообразил? — Блант оглянулся по сторонам, но рядом с ними была только Тейп, все находящиеся в зале арабы сидели плотной группой в другом конце помещения. Однако Блант все равно понизил голос: — Они сами заставили наших гомункулусов взбунтоваться. А кто ж еще? Кто еще знает, как это можно сделать?

— Ну, есть и другие школы натурфилософии… — начал было Гиффорд.

Но Тейп была слишком нетерпелива, чтобы дать ему закончить.

— Но это же глупо! — заявила она Бланту. — Зачем бы они стали посылать нам машины, которые отказываются работать?

— А вам, молодой человек, лучше бы держать язык за зубами, когда старшие беседуют, — огрызнулся Блант.

— И все же зачем?..

— Я не знаю, но какая-то причина есть. Слишком уж они хитроумные, слишком изощренные… А кстати, где твой хозяин?

— Мастер Лоутон? Я думал, он с вами.

— А, ну ладно. Как бы там ни было, мы сегодня после обеда встречаемся в моей комнате. Так что тебе лучше бы найти его и напомнить, чтобы он не забыл.

Тейп вернулась к еде. Не было желания спорить с мужиком, не понимающим простой логики.

— Как я уже говорил, есть и другие адепты натурфилософии, — продолжил Гиффорд. — Другие нации, которые тоже научились делать гомункулусов, летать по воздуху и творить прочее колдовство. Например, японцы.

— Ну да, только с чего японцам вредить нашей королеве? — усомнился Блант.

— Не обязательно японцы. Но согласись, врагов у Ее Величества хватает. Папа заявляет, что она занимает престол незаконно, а ему все католические страны вторят — Франция, Испания…

— Испания? — вновь не удержалась Тейп. Собеседники повернулись к ней. — Я думал… ну, я имел в виду, что арабы выгнали испанцев из Аль-Андалуза…

— Так они и сделали, по большей части, — пояснил Гиффорд. — За исключением одной провинции на севере. Она называлась Лион, а теперь они ее зовут Испанией, как будто одна провинция может заменить целую страну.

Тейп кивнула. Теперь и она вспомнила — один из наставников упоминал Лион.

— Но испанцы сейчас совершенно бессильны, не так ли? — спросил Блант. — Их страна настолько мала, что ее и на карте с трудом разглядишь.

— К несчастью, они уже не бессильны. Они заметно окрепли за последнее столетие, после того как Изабелла и этот авантюрист Альфонсо открыли Новый Свет. А оттуда они вывозят золото кораблями.

— Да, но знания-то у них откуда?

— Оттуда же, откуда у них взялось в наши дни все остальное. Они их покупают.

— Ну, — воскликнул Блант. — Испанцы с французами по крайней мере христиане. А здешний люд погряз в язычестве. Они молятся какому-то лунному богу. А еще знаешь что? Здесь живут евреи, они спокойно расхаживают по улицам и открыто молятся своему богу.

— А кто такие евреи? — спросила Тейп.

— Кончай терзать нас своими вопросами, — раздраженно бросил Блант. — Иди-ка лучше отыщи своего хозяина, он не должен пропустить нашу встречу.