Б Липов - Метагалактика 1995 № 3

Ахенэев почувствовал страшную тяжесть во всем теле, и громоподобный торжественный бас расстриги: «Анафема! Анафема!! Анафема!!!» — Было последним, что он услышал.

— В Большой театр ему… — Успел подумать Владимир Иванович и — провалился в какую-то жуткую, бездонную и леденящую кровь пропасть.

— Ну, наконец-то! Здоров, батенька, спать! Мы, прошлым делом засомневались, что вернетесь в грешный мир. Как спалось? — Над Ахенэевым склонился седенький благообразный старичок и, раздвинул пальцами веки, внимательно вглядывался в зрачки.

— Откуда эта зануда? Где я? — Еще не поняв, что к чему, Владимир Иванович все же плохо повинующимся языком сострил.

— Спал сном праведника, а снилось черт-те что…

Доктор убрал пальцы с глаз Ахенэева и, распрямив спину, слегка улыбнулся.

— Главное, вовремя проснуться…

— И — последнее средство. Обратитесь к эстрасенсу-психоаналитику. Могу порекомендовать.

Владимир Иванович с удивлением посмотрел на худенькую миловидную девушку: лечащего врача Ирину и пожал плечами.

— А смысл? Сами же говорите: давление нормальное, организм здоровый.

— Ну, посоветуетесь, облегчите душу — мне-то не хотите поведать, что гнетет… А профессор все расставит по своим местам. Правда, такса сногсшибательная, но могу гарантировать: разберется, выведет точный диагноз и подскажет, как избавиться от хандры и депрессии.

— Если только в этом плане…

— Значит, согласны? — Обрадовалась сговорчивости писателя девушка. — Психолог выдающийся: почетный член нескольких зарубежных академий, имеет печатные труды — а в научном мире вокруг его имени настоящий бум!.. Записывайте адресок. На метро до ст. «Добрынинская», затем троллейбусом две остановки. Дом 28 корпус 4 кв. 149а. Хозяин квартиры — Будицкий Николай Егорович.

— И только то? Он и есть экстрасенс?

— Нет, Николай Егорович даст вам приют на время проведения интимной беседы. Сам в прошлом профессиональный разведчик, Будицкий, попавший после одной из операций под пули диверсанта, насилу выкарабкался из объятий Костлявой и — лишь благодаря вмешательству парапсихолога, встал на ноги. Они подружились и, даже больше, экстрасенс согласился помогать добрым знакомым приятеля… Так что, если воспользуетесь моим советом, не прогадаете.

Владимир Иванович поблагодарил Ирочку за участие, проводил ее, и подозрительно поглядев на пустующую люстру, махнул рукой на дела и засобирался на встречу со знаменитостью.

…Минуло восемь месяцев с того дня, как Ахенэев покинул больницу. И, что самое интересное: после прохождения курса лечения, фантаст словно переродился заново. Из больницы вышел помолодевший, полный жизненных сил мужчина. Аспиранты и кандидаты наук липли к нему, как мухи на мед, домогаясь внимания бывшего пациента. Владимир Иванович сбился со счета, на скольких симпозиумах, коллоквиумах и семинарах его демонстрировали в качестве уникума. В конце-концов, терпение лопнуло и в один прекрасный момент Ахенэев в довольно категоричной форме заявил: «Хватит делать из меня экспонат!» Обиженные «ученые мужи» заныли: «Себялюбец, не даешь закончить докторские диссертации», но фантаст был непоколебим и доктора отстали.

И все было бы хорошо, но одна навязчивая идея, мысль, гвоздем засела в голове и постоянно не давала покоя.

Как назвать то состояние, что он пережил? Галлюцинации, бред, а может — явь?

Ахенэев перебирал в уме все с ним произошедшее: редкая удача врачей по омолаживанию организма, мягкие густые волосы вместо лысины, красивые, без изъяна зубы, книга, изданная в рекордно короткий срок, заказ на сценарий крупнейшей киностудией страны, договор на публикацию за границей!..

Нет: все, буквально все лишь подтверждало — кто-то невидимый, но всесильный, могущественный, стоит за его спиной, поддерживает и помогает.

Сбивало с толку другое — жизнь, бурлящая как из прорвавшейся плотины вода, раскрепощенность прессы — это заставляло сомневаться в чудесах и диктовало верить в действительность!

Владимир Иванович не находил себе места, измучился и по вечерам, отключив телефон и телевизор, вновь и вновь возвращался к рукописи. Именно той рукописи повести, которую написал, если не по приказу Сатаны, то по памяти, основываясь на своих бредовых ощущениях. И снова Ахенэев сталкивался со ставшими хорошими друзьями Яковом, Эдиком…

Особенно возбуждали «встречи» с Эльвирочкой. Перед тем, как отдать рукопись, почти беспрекословно принятую редакцией, он раз двадцать переписал сцены встреч с этой волшебной девушкой.

И теперь, когда повесть опубликована в одном из центральных журналов, издана книга — мысль о том, чем же являлись описанные события для него: реальностью или наоборот — продуктом больного воображения — терзала, сводила с ума.

Поделиться своими сомнениями, открыться кому-нибудь, исповедоваться перед кем-либо, он попросту не решался. Не из-за боязни, что засмеют — нет! Ведь описываемые им персонажи имеют реальное обличие, четко очерченное: кто плох, кто хорош, а кто — ни рыба, ни мясо… Сомнение другого рода мучили фантаста. Иногда хотелось волком выть от излишней чувствительности, пусть даже и иллюзорной, но потрясшей душу любви к Эльвирочке.

При выписке из института Ахенэева категорично предупредили: спиртное в рот не брать, и это странным образом ассоциировалось с последним напутствием Сатаны…

Разговор с лечащим врачом Ирочкой поставил крест на сомнениях писателя, тем более — в деньгах нужды не было, гонорары сыпались, как из рога изобилия…

— Так вы от Ирины? — Хозяин квартиры сделал солидную мину и чуть ли не по слогам произнес. — В данное время магистр занимается вариационным психоанализом.

— Извините, может, я не ко времени? — Деликатно отступил на шаг Владимир Иванович.

— Нет-нет, — запротестовал Будицкий и, шлепая тапочками по давно не мытому полу, пригласил. — Проходите, не стесняйтесь. А на беспорядок не обращайте внимания — творческие изыскания не оставляют времени на бытовые хлопоты.

В комнате, куда вошел Ахенэев, воистину некуда было ноге ступить. Пузырьки, флаконы, бутылки и банки всех размеров устилали пол, оставив свободное пространство лишь у стола и прохода. Тяжелый аптечно-галантерейный воздух хлынул в легкие фантаста и он потрясенно остановился.

— Не обращайте внимания, — успокоил гостя разведчик в отставке, — профессор готовит новый препарат под названием «Мажор». Для дальнейшего опробывания, с целью выявления его действия на левое полушарие мозга.

За обеденным столом, весь напружиненный, сидел изысканно одетый мужчина и, то и дело поглядывая на часы, сосредоточенно следил за поведением неопределенного цвета жидкости в литровой, из-под маринада банке.