Анатолий Фисенко - Галактика 1995 № 2

— Разберемся, — слабо улыбнулась Агния. — А что за мозаика на карте?

— Красные пятна — владения добра, черные — зла, серые — уже неизвестно чьи.

Девушка склонилась над планом, почти полностью залитым черными красками, особо густо возле кружочка с надписью «Цитадель владык». Знакомое название. Его упоминал убитый ею в лесу колдун — мол, ждут ее там. Ну пусть еще подождут. Она подняла голову и, отвлекаясь от тягостных мыслей, спросила:

— А куда поместят Ратмира?

— В укромной охраняемой пещерке, где мастера заканчивают хрустальный гроб на серебряных цепях. За века и то не рассыпется.

— Мне столько не протянуть, впрочем, я все равно, как все твердят, не рождалась.

Маршал молча свернул карту, шагнул к выходу и вдруг полуобернулся:

— Думаю, ты переживешь всех нас. Боги любят спускаться на землю неузнанными… Почему я продолжаю тебе помогать, хотя за освобождение плена давно рассчитался?

— Наверное, по доброте. А причем здесь боги?

— Действительно не при чем. Чего не скажешь об одной скрытной богине, — гном поклонился и осторожно прикрыл дверь.

Подгорье напоминало разворошенный муравейник. Двери арсеналов были распахнуты настежь, толпы карликов разбирали оружие и под руководством офицеров направлялись к местам сбора. Туда же тащили тюки с амуницией, провиантом. Кроме ополченцев всюду сновали регулярные отряды. Агния никогда бы не поверила в реальность быстро собрать такую большую армию. Видимо, подобные мобилизации были неоднократно отрепетированы — и потому эффективны.

Во всей этой суете она чувствовала себя лишней и старалась не мешать окружающим. На полигоне чуть не оглохла от грохота, в мастерской — понаблюдала как начиняют громобоем горшки. Потом ее позвали к уже погруженному в летаргию Ратмиру. Когда хрустальный гроб с ним перенесли в укромный грот, подвесили на цепях и замуровали вход, ей стало тоскливо, будто спрятали частицу ее души и мир опустел. А тут еще отпущенный за безвредностью Эрл назойливо добивался благосклонности, угодливо кружил вокруг в надежде услужить, вздыхал и жаловался на судьбу. Хотела прогнать его, но потом чисто по-женски пожалела: легко ли в одиночку среди чужих, да еще маршал обещал прибить при случае.

— Он может, — ныл купец. — Велика важность — товара лишился. Я вообще чуть не погиб, в рабстве мытарился. Заступилась бы…

— Ладно, — неохотно согласилась она, — держись рядом, а то действительно ненароком помрешь. Кстати, почему «заступилась бы»? Кто проболтался?

— Горбунья. Прикажешь — убью ее. Без посоха она обыкновенная гадалка.

— А ты необыкновенный жулик. Смотри, к нам спешат.

Запыхавшийся вестовой пригласил на сборный пункт и провел их по опустевшим коридорам в обширный зал, где на стенах висели укрепленные в специальных гнездах факелы, дым от которых струился к скрытому во мгле потолку и уходил, вероятно, через вентиляционные трубы. Все помещение занимали ряды тесно стоящих гномов. Колыхался лес копий, лязгало оружие, приглушенные голоса плескались, точно отзвук морского прибоя. На каменном выступе, окруженном штандартами с изображениями горняцких инструментов ораторствовал Фиорн в золоченых доспехах и шлеме с плюмажем:

— …Да, собратья. Мы живем во тьме, но любим солнце, значит, нельзя отсиживаться, иначе после людей сгинет Подгорье. Так пусть лучше наша очистительная буря сметет врагов. Смерть нечисти!

— Смерть!!! — тысячегласно рявкнули глотки. Пламя факелов задрожало и по стенам заметались всполошенные тени.

Маршал спрыгнул с постамента и вместе с офицерами зашагал к противоположной стене, которая вдруг стала со скрежетом раздвигаться. В пещеру хлынул зыбкий утренний свет, зябкий ветер шевельнул штандарты.

— Тайный ход наружу. Ловко, — прокомментировал Эрл. — Давай-ка к начальству, а то затопчут.

Они подбежали к Фиорну, тот повелительно взмахнул рукой — зарокотали барабаны, взревели бронзовые трубы — и армия выступила. За корпусом копейщиков двинулись меченосцы, потом арбалетчики, огнеметчики, топорники, пони, громыхали телеги, где громоздились запасы оружия, продовольствия, горшки с громобоем и горючкой, охраняемые особо катапульты на передвижных платформах, еще какие-то тщательно укрытые грузы. Отряд за отрядом выходил из горы на поросшую кустарником пустошь, там уже ожидали пастухи с заранее пригнанными конскими табунами, хватившими только штабу, разведчикам и прикрытию. Впрочем, маленький народец в большинстве и не приучен верховой езде, используя пони лишь для вывоза руды из штреков.

Армия быстро подошла к озеру, окаймляющему Лютые горы и переходящему в болото. На нем, у берега, теснились сотни приготовленных заранее плотов с гребцами-шерпами.

— Отлично организовано! — воскликнул Эрл, пожалуй, слишком громко, так что стоящий у кромки воды маршал оглянулся и презрительно фыркнул:

— Агния, будешь со мной, а этого прилипалу гони.

С видом оскорбленной невинности купец юркнул в толпу, а охотница вступила на закачавшийся плот. На соседние густо валила пехота, тащили упирающихся коней, телеги. Скрип колес, ржание, лязг оружия, пронзительный гвалт вспугнутых птиц. Кто-то свалился в мутную жижу и, ругаясь, барахтался, пока его с хохотом тащили обратно. Агния бывала на Дургасском базаре, самом суматошном в Артании — и казавшимся ей теперь образцом тишины и покоя. Наконец, флотилия отчалила. Весла дружно вспенивали воду, гребцы затянули песню:

Девушка примостилась на большом барабане, рядом на таком же уселся Фиорн, досадливо теребящий ножны.

— Медленно, медленно. Чую, ромбиты уже громят короля. Зачем им ждать нас? Проклятье… Что там еще?

Слева послышались вопли, звон оружия, протрубил рог — и часть эскадры свернула туда. Через некоторое время к флагманскому плоту причалила лодка и вестовой с нее доложил:

— Отбиты болотники. Взяли пленных и местного царька. Выясняем, где их логово.

— Не к спеху. Почему атаковали?

— Приказ ромбитов.

— Про летучий шар узнавали?

— Не встречали.

— Всех казнить, — зевнул маршал. — Усильте разведку, пленных не брать.

Гном отсалютовал и отчалил от качнувшегося плота. Один из гребцов оттолкнул веслом корягу. Девушка пригляделась и ее замутило, а рот наполнился горькой слюной — это был полузатопленный труп голого зеленого человечка с удлиненной головой, с выпученными глазами и безгубым ртом, с перепонками между кривыми пальцами. Из морщинистого горла торчала оперенная стрела.