Анатолий Фисенко - Галактика 1995 № 2

— Не нравится, — прокомментировала охотница. — Остались еще две. Ну-ка беремся вместе.

От меткого броска третья лодка опрокинулась. Последняя спешно повернула, но тоже перевернулась от прямого попадания. Дырявый мешок развеяли на головы добирающихся вплавь к берегу. Бесхозную лодку подобрали с плота, фигурки на нем ликующе подпрыгивали и что-то неслышно кричали.

Ветрогон рванулся вверх — озеро стремительно уменьшалось, похолодало, вокруг заколебались серые клочья тумана.

Облака, — Мервин зябко закутался и потрепанный плащ. — Если не замерзнем, то задохнемся.

— Тогда снижайся. Мне вообще-то в Пепельный город.

— Это не телега. Можно спустить пар, но вдруг порвется клапан? Представляешь последствия? Ладно, скоро обледенеем и опустимся ниже. Только насколько? Однажды я так угодил в плен. А до Пепельного города нужен попутный ветер.

Агния села на дно корзины и пригорюнилась. Она странствовала по земле, под землей, теперь в небе? Куда еще? Выше? Она задрала голову в странно темнеющее небо, смазанное облаками. Казалось, оттуда угрожающе хмурятся боги, в чье царство они проникли без спроса. Вдруг они поразят молнией или нашлют проклятие? Она закашлялась. Боевой задор прошел, было сыро и зябко, а в легкие точно напихали мокрого пуха и воздух сквозь него еле просачивался. Грудь учащенно вздымалась, дышалось с трудом. Это, наверно, и есть гнев богов?

Она принялась вспоминать бабушкины погодные заклинания, вызывающие дождь для посевов или, наоборот, отводящие грозу… И уснула, свернувшись калачиком. Снился ей следящий с неба глаз и почему-то Эрл на драконе. Корзину убаюкивающе раскачивало, ветер в снастях напевал колыбельную.

Проснулась она от надсадного кашля. Облаков не было, ярко светило солнце, но промозглая сырость осталась. Коротышка стоял у борта и плевал на проплывающую однообразную пустыню.

— Ты что-то бормотала, а потом подул ветер в нужную сторону. Колдовство?

— Это я во сне. Значит, все-таки вспомнила. Мы снизились.

— Даже слишком. Пришлось нагревать воздух в баллоне компрессором, — он кивнул на «огнемет». — Кстати, у нас нет еды, воды и якоря, чтобы зацепиться за дерево.

— Как же я попаду в город?

— Вон в углу сложенный в сумку спасательный парус. Спрыгнешь, дернешь за кольцо — и до земли в любом случае доберешься. Жаль, он только один, притом не опробованный. Вот и проверишь. Ха-ха.

— Не остроумно, — обиделась Агния и прищурилась на несколько появившихся вдали точек. С востока летели подозрительно крупные птицы и на одной сидела человеческая фигурка. Странный всадник свернул в сторону и скоро пропал, а остальные «птицы» приблизились, оказавшись отвратительными драконами, уже виденными ею в битве на Гнилой пустоши. Длинные зубастые морды на чешуйчатых телах ящеров, змеиные глаза и хвосты, широкие кожистые крылья.

Карлик лихорадочно возился с «огнеметом»-компрессором. Его ствол повернулся к приближающимся монстрам, а те с хриплыми воплями принялись кружить вокруг Ветрогона.

— Кыш! — охотница яростно замахала кинжалом демонов. Другого оружия у нее не было.

— Нападают, — предупредил Мервин, и действительно чудовища одновременно атаковали. Она увидела перед собой распахнутую пасть, когтистую лапу, обоняла смрад — и вонзила лезвие в дряблую морщинистую шею. Брызнула зеленоватая кровь и монстр, беспорядочно махая крыльями, закувыркался вниз. Рядом горячо зашипело из компрессора — и второй ящер, визжа от боли, полетел прочь.

— Готово, а где третий? — карлик завертел головой. Последнего не было и скрыться незаметно он не мог — чистое небо просматривалось насквозь. Вдруг сверху донесся пронзительный клекот и шар закачался.

— На верхушке, — объявил Мервин. — Продырявит материю — костей не соберем.

— Как бы его согнать?

— Дай свой ножик, — он приладил на спину спасательный парус, зажал зубами кинжал тьмы и полез по стропам. Затем раздалась его ругань и мимо ахнувшей Агнии мелькнули вниз сцепившиеся карлик и чудовище. Она перегнулась через край корзины, но прямо под ней клубился туман — поднявшийся Ветрогон вновь пролетел над облаком. И никого. Одна во всем мире.

Пустыня казалась бесконечной: барханы, дюны с редкими колючками, нагромождения изъеденных временем камней, вероятно, остатки забытых поселений.

Шар снижался, хотя послушные заклинаниям попутные ветры несли его в нужном направлении. Охотница сбросила компрессор, скамейку, однако падение продолжалось. Потом сильный удар о песок. Ее вышвырнуло вон и облегченный шар скачками умчался за горизонт.

Очнулась она от палящих солнечных лучей, стрелами вонзающихся в тело, которое ныло, словно больной зуб. Пошатываясь, она встала и тут же рухнула на колени. Голова раскалывалась, сил осталось только, чтобы лечь и умереть.

Издалека донеслось скрипучее чириканье. Почти физически ощущая опасность, она снова поднялась и поискала взглядом оружие. Ничего. Тогда сняла ремень с тяжелой пряжкой и обмотала им кулак.

Звуки усилились. Из-за бархана показались десяток гигантских богомолов, уже виденных ею в Цитадели и дрессированных к сторожевой службе, а здесь — диких и неконтролируемых. Они приближались, отвратительно ковыляя и раскачиваясь. С зазубренных жвал капала зеленая слюна. Бежать не имело смысла. Агния повертела над головой самодельной пращой и вдруг улыбнулась. Их микроскопические мозги не поддавались внушению, но волшебная мощь, завещанная бабушкой, бурлила в ней и звала помериться силой.

Она певуче пропела заговор бури — и тут же спящий песок неистово взметнулся, словно пустыня выворачивалась наизнанку, знойный ветер сбил с ног и покатил прочь. В ушах ревело, стонало, слезящиеся глаза слепило и жгло. Давясь песком, она выплюнула запрещающее заклинание и поразилась внезапной тишине — ни малейшего ветерка и только переиначенные барханы напоминали о недавней свистопляске. Нападавшие твари бесследно сгинули.

Она усмехнулась спекшимися губами и пошла навстречу светилу к уже недалекому Пепельному городу. Шаг за шагом, наперекор меркнущему сознанию, потом все-таки упала и через тьму небытия ощутила, что сверху низвергается живительный водопад. Тогда разлепила непослушные веки и снова зажмурилась от холодной тугой струи, закашлялась и заслонилась ладонью. Плотный крепыш с клочковатой смоляной бородкой опустил кувшин и осклабился, обнажив крашенные оранжевым зубы. На нем был стеганый войлочный халат и высокий колпак с пером. Она помотала головой, стряхивая с ресниц влагу и теперь увидела стоящих поодаль воинов в таких же странных одеждах и полуголых безоружных людей, видимо, рабов, суетящихся возле украшенных пестрыми лентами трехгорбых верблюдов.