Анатолий Фисенко - Галактика 1995 № 2

Агния приготовила очередной компресс, когда вернулся постоялец. Обычно беззаботный, на этот раз он хмурился, досадливо теребил курчавый ус и уже с порога приглушенно гаркнул:

— Как хозяйка?!

— Молчит.

— Отходит, сердешная. Порча у нее. У моей тетки тоже, помнится… Гм. А почему бы тебе не поколдовать для здоровья? Чего надобно: кровь жабы, дохлых лягушек, сушеных пауков? Могу потолочь в ступе.

Юная чародейка слабо улыбнулась:

— Это спасает от лихоманки, трясавицы, черной немощи и прочей простой хворобы, а здесь магия посильнее нашей.

— И нельзя помочь?

— Пытаюсь, но… Что решил Комендант?

Дядюшка Ивр присел на лавку и обхватил руками тощие колени:

— Чепуха получается. Вчера всех взбаламутил, многие засобирались в дорогу, а теперь заявляет: остаемся, враги не тронут. Совещался что ли с ними? Когда?

— Ночью, — раздался тихий голос ведуньи, которая повернулась к ним и даже чуть-чуть привстала, опираясь на локоть. — Всадник с золотыми шпорами. Он потребовал выкуп — Агнию.

— Неужели полегчало? — ахнула девушка и бросилась к ней, но та предостерегающе выставила ладонь:

— Мало времени. Комендант, ради безопасности всех, согласился пожертвовать тобой, тем более я бессильна защитить, — она криво усмехнулась. — Нас никогда не любили.

— Откуда знаешь про выкуп? — изумился старик. — Тьфу, иногда забываю, кто ты. Ну и дела. То-то удвоили стражу у ворот.

— Девочка должна выбраться. Считай моей последней просьбой.

— Ну, двоих-троих зарублю, потом меня, — он задумался, — а что, если… Пройдись-ка, малышка, туда-сюда. Давай, давай, не стесняйся.

Агния фыркнула и сердито прошагала по комнате:

— Во-во, солдат в юбке, — одобрительно пробурчал он. — Охота да скачки испортили походку, не девичья. Значит, так. Переоденешься парнем, оружие и амуницию дам. Волосы подрежу, мать не узнает.

— Отлично, старый рубака, — ведунья откинулась на лежак и закрыла глаза, — а теперь оставь нас посекретничать. И не поминай лихом.

Он встал, смущенно потоптался и вышел, осторожно прикрыв дверь.

— Ты одна, внучка?

— Да. Налить отвара?

— Некогда. Слушай внимательно. Ты часто спрашивала о родителях, верно догадываясь о чем-то, мы ведь не похожи.

— Ты для меня всегда самая любимая.

— Не перебивай. Шестнадцать лет назад в Крутогорье — это на западе Мшистого леса я спасалась от настигающей погони и вдруг на выжженной поляне заметила железный холм, который не был холмом, а в нем — пещеру. Мне трудно описать, ибо никогда не встречала подобного. Это одна из причин, по которой я взглянула внутрь, вторая — гроза и страшный ливень. Там оказалась нечто вроде колыбели с младенцем. Не знаю почему, но я взяла тебя, наверно, не хотела оставлять на верную гибель и еще потому, что никогда не имела детей. На твоей шее висел талисман, который не смогла открыть.

Агния коснулась диска на серебристой цепочке — носимого всегда и привычного, как жизнь.

— Да, этот. Мое племя служило Властелинам зла, владеющим древними могучими секретами. Работая в хранилище, я обнаружила один из них, всеми забытый — и похитила, по молодости надеясь разбогатеть, возвеличиться, но пришлось бежать от разгневанных владык. В мешочке на столе пергамент с рецептом вещества, разрушающего горы. Сера, древесный уголь, селитра — дело в пропорциях. Если им воспользуется нечисть, то люди сгинут, а я долго жила среди них, привыкла и желаю им только добра. Найди родителей, вероятно, могучих чародеев, и опасайся хранителей ромба, ищущих тебя.

— Ромба, — робко переспросила Охотница, пораженная рассказом. Мир действительно перевернулся.

— Это символ зла. Когда-то я носила такой же… — ее голос слабел, лицо блестело от пота. — А теперь возьми мою магическую энергию — последнее, чем смогу помочь.

Она мелко задрожала, судорожно протянула руку, девушка, не раздумывая сжала ее и тут же ощутила словно разряд молнии. Голова закружилась, сознание померкло. Чародейка несколько раз дернулась и вытянулась неподвижно. Ее лицо расслабилось, рот приоткрылся.

Агния опустилась рядом на колени и заплакала навзрыд. Теперь некому приласкать и защитить, научить чудесам и простым житейским премудростям. Одна, словно искра в ночи. Потом почувствовала прикосновение к плечу и увидела дядюшку Ивра с большим свертком под мышкой.

— Что поделаешь, все там будем, — огорченно вздохнул он. — Теперь надо позаботиться о живых. Одевайся, одолжил кое-что у приятелей — и не брезгуй, не ношенное.

Он развернул тряпку и разложил на столе пестрый атласный камзол с блестящими застежками, походные башмаки на двойной козлотурьей подметке, серые штаны, рубашку, простеганную тонкой стальной проволокой и круглую шапку с длинным красным пером, а со стены снял свой меч в потертых кожаных ножнах.

— Владей, малышка. С купцами уже договорился, мол, племянник, тяга к путешествиям. Они направляются в Дургасу, там сейчас хорошая торговля, а потом за Синеморье, где будешь в безопасности. Заплатил до конца пути, присмотрят.

— Значит, на юг? — задумалась она. — Вместе с беженцами?

— Нет, более короткой Ведьминой тропой. Правда, ею давно не пользовались, заросла, зато без голодранцев, способных запросто обчистить.

— А можно по ней в Крутогорье?

— Возле Чертолесья развилка, но купцы не свернут. Зачем им?

— Согласна, стриги, — сказала Агния, сама достала из сундучка ножницы, и скоро напоминала стройного парня, беспечного шалтай-болтай, решившего себя показать, мир посмотреть. Бабушкин мешочек, еду, снадобья сунула в заплечную сумку, меч — за пояс, арбалет — за спину. Потом прощально оглядела привычную с детства, уже чужую комнату. Впереди ждала опасная неизвестность, но страха не было — только нетерпеливый азарт, стремление немедленно действовать. Еще бы… Прошлое не удерживало, а грядущее заключалось в одном слове — родители.

Во дворе послышалось ржание, топот и зычные голоса:

— Эй, старый хрыч, где племянник, леший его побери? Давно пора.

— Стемнело — не распознают, — оружейник смахнул слезу, обнял девушку и глубоко надвинул ей на глаза шапку. — Ну чистый кавалерист, только ноги не кривые. А ее схороню по-людски, не волнуйся.

Агния коснулась губами окаменевшего бабушкиного лба, прикрыла её одеялом и вышла на улицу. Там стояли крытые фуры, запряженные волами, возле них сдерживали коней с десяток хорошо вооруженных всадников, одетых пестро и разнообразно. Охотница сразу же определила главного — и лошадь резвее и одеяние богаче. Он был чрезвычайно невысок и очень широк в плечах. Узкое угрюмое лицо с высокими скулами, крючковатым перебитым носом и ртом-щелью, лысина изуродована шрамом, в ухе — кольцо. Меньше выглядел только совсем миниатюрный крепыш на пони, судя по внешности, гном из дальней пещерной страны где-то в Лютых горах. Он пыжился и гордо выпячивал грудь, но все равно казался смешным карликом в канареечном костюмчике с игрушечным топориком за кушаком.