Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой

- Ну, наверное, женщины тоже занимаются, только я сейчас не могу никого из них вспомнить...

- Вот именно! А почему?! Да потому, что любая женщина знает, что не существует никакой такой женской психологии!

Арнольдик даже поперхнулся.

- Как это так - не существует?! А чем же я по-твоему занимаюсь?! Что за чушь ты городишь!

- Никакая ни чушь! Тебе это любая женщина подтвердит: не существует никакой женской психологии! Не существует, и все тут! Это все выдумали такие же бездельники, как и ты.

- Это я - бездельник?! Нет, это уже черт знает что такое! Я всегда занимался этим и только этим! - Арнольдик даже затопал ногами от возмущения, но на невозмутимую Нинель это мало подействовало.

- А я, мой дорогой, всю жизнь была ЭТИМ! - парировала она. - То есть, женщиной. И говорю тебе со всей ответственностью, что никакой женской психологии не существует!

- Что же тогда существует, по твоей теории?

- Ну, дорогой, психо, возможно, и существует женская, а вот логия у женщин начисто отсутствует. Это точно!

- Нинель, дорогуша, согласись, что это уже ни на что не похоже, это я тебе говорю как специалист.

- Как раз это и похоже на женщину, мой дорогой. А то, понимаете, он пишет научную работу о женской послебрачной психологии, а рецензию на этот твой труд пишет профэссор Кастратов!

- Кастраки, Нинель! Кастраки, а не Кастратов! Он - грек. Он что, виноват, что у него такая фамилия?

- Я сочувствую грекам! К сексопатологу надо с такой фамилией идти, а не рецензии на труды о послебрачной женской психологии писать. И тебе, милый, не мешало бы больше времени уделять практической стороне вопроса.

- Вот она, женская психология! Начали с телевизора, а закончили черт знает чем!

- Вот, вот, как только речь заходит о практической стороне вопроса, то сразу же слышишь "черт знает чем". Толку от тебя, друг мой, как от нашего телевизора: одно присутствие и никакой практической целесообразности.

- Что ты ко мне прицепилась с этим телевизором?! Говорил же я тебе: давай выпишем хотя бы самую маленькую, самую дешевую газетку.

- Сейчас, милый мой, все газетки стали дешевыми по сути и дорогими по цене. И вообще, сколько можно читать газеты? Тебе уже за семьдесят, а ты все еще газет не начитался!

- Позволь, дорогая, как можно начитаться газетами? Каждый день меняется мир, события, времена...

- Мир изменяется, а газеты остаются похожими одна на другую. И вообще, дорогой, что может меняться каждый день? Все повторяется. А времена? Времена, возможно, и меняются, но газеты остаются, они этого не замечают. Арнольдик, я тебя умоляю! Прекрати подбирать с дороги всякую гадость!

- Не трогай, пожалуйста! Не трогай! Это совсем маленький и чистый кусочек газетки.

- Выброси немедленно эту дрянь!

- Ты ничего не понимаешь! Живешь, как в тумане. Смотри! Смотри! В Москве переворот! Горбачева арестовали!

- Что ты мелешь?! - вскрикнула Нинель, выхватывая у него клочок газеты. - Дай-ка сюда эту бумажку! Да ты что - очумел?! Это же газета девяносто первого года, сколько лет уже прошло! Горбачева давно в президентах нет. А жаль. Такой был воспитанный, симпатичный. Не то, что после него, мужлан который. Тоже мне - президент! "знаш", "панимаш"... Вот Михаил Сергеевич - это вот был Президент!

- Ага, президент! Союз развалил и смылся. Сидит теперь в фонде - попу греет.

- Арнольдик! Как грубо! Что ты себе позволяешь? Ты такой наивный, ты в политике ничего не понимаешь. Ты слушайся меня, я буду тебе подсказывать, за кого надо голосовать.

- Я что - ребенок, что ли?

- А что - нет, что ли? Кстати, где твой зонтик? Да что ты оглядываешься? Сзади он не идет, и в карманах у тебя зонтика тоже нет.

- Нинель, я забыл его в кино.

- Ну вот! Что я только что тебе говорила? Разве не ребенок? Пойдем поскорее вернемся, пока сеанс не кончился, иначе нам зонтика не видать.

Они поспешили к кинотеатру, который только что покинули. Подергались возле дверей, но двери были закрыты. Сеанс был последний, и фойе заперли. Они постучали в стеклянные двери, загорелся свет, и появилась идущая вразвалочку фигура билетерши.

Ее терпеливо поджидали Нинель и Арнольдик. Одеты они были в серые одинаковые плащи, которые раньше называли почему-то пыльниками. На голове у Нинели красовалась весьма пикантная в начале столетия шляпка. У Арнольдика из-под обвисших полей черной шляпы спадали на плечи седые, плохо постриженные космы.

С этими старичками было все предельно ясно: интеллигенты среднего достатка, застигнутые врасплох перестройкой, бессребреники по жизни, скудные сбережения которых слизнули, не заметив, инфляция, девальвация и прочая дребедень.

Перед запертыми дверями кинотеатра стояла сама бедность, которая пыталась скрыть очевидное, что, как известно, никому еще не удавалось.

Богатство можно скрыть, если есть деньги - скрыть можно не только богатство, но и то, каким образом оно досталось. Но для того, чтобы скрыть бедность, также нужны деньги. А при бедности где их взять?

Итак, они терпеливо ждали толстую билетершу, известную всему району тетю Катю: ужасно грубую и неповоротливую, которая травмировала психику не одному малолетнему безбилетнику, чем и врезалась навсегда в память всего квартала, пройдясь по детской психике, как глиняный Голем по улицам Праги

Тетя Катя нехотя открыла двери, и пожилые супруги попытались проскочить мимо нее в фойе.

Наивные люди! Они никогда в жизни не пытались никуда пройти без билета! Их жалкая попытка разбилась о могучий и монументальный бюст тети Кати.

- Чего надо?! - рявкнула она, не переставая что-то жевать.

Ее оторвали от приема пищи, а это было весьма и весьма чревато.

- Ну?! - рявкнула она еще громче.

От этого рычания в доме напротив дрогнули занавески.

- Вы нас извините, пожалуйста, - начала вкрадчиво Нинель. - Мы ушли с сеанса, только что ушли, вот наши билетики, мы их сохранили. Мы смотрели кино, а потом ушли. А оказалось, что мы забыли в зале зонтик. Зонтик почти что новый. Может быть, вы нас впустите, а?

- Что - а?! - тетя Катя ковырялась в зубах вытащенной из прически шпилькой, издавая чудовищный скрежет. - Ходют здесь, сами не знают зачем. Культурные, вроде как, люди. Шляпы носют, а досидеть до конца кино не могут. Пришли фильм смотреть - смотрите, нечего шастать туда-сюда. А чего теперь хотите?

- Да мы, собственно, пройти хотели в зал на минуточку, зонтик мы там оставили. Он почти новый, а на улице сами видите, какая погода. Нельзя ли нам тихонько вернуться и забрать наш зонтик?

- А почем мне знать, что вы с нашего кино ушли? - зевнула тетя Катя.

- Да вот же наши билеты!

- Мало что это за билеты.

- Как же так?! - не выдержав вмешался Арнольдик. - Вот на них написано: и кинотеатр, и число, и месяц, и даже время!

- Ну и что? Да, кинотеатр наш, число и месяц совпадают, даже время совпадает. А год не совпадает! Видите - год отодрат?! Может, билеты у вас прошлогодние. Много тут ходит всяких, и все в кино без билета норовят. Платите за билет - и проходите. А не хотите - тогда ждите, пока кино кончится, тогда схожу, посмотрю ваш зонтик. Ежели ему к тому времени ноги не приделают.