Брюс Стерлинг - «Если», 1999 № 06

— К черту все ваши комиссии! Мы всегда были независимы, и мы не входим в вашу проклятую комиссию. Боже милостивый, вы признали нас виновными, а мы даже понятия не имели, что состоялся какой-то суд! Нас никто не выслушал!

— А с какой стати? Вы же сами сказали, что вы независимы. Вернее, были до сих пор.

— Мы будем сражаться, Далквист. Ни один из ваших прихлебателей не уйдет отсюда живым. Даже если они…

— Да будет вам. — Далквист нетерпеливо махнул рукой. — Вы что, в самом деле решили, будто мы пошлем сюда полицию Интертела? Забудьте об этом. Мы просто захватим все отправленные с Джефферсона грузы и проследим, чтобы ни один корабль до вас не добрался. По любой причине. Карантин будет надежным, поверьте мне. И как по-вашему, много ли в таком случае пройдет времени до того дня, когда ваши люди вышвырнут вас и договорятся с нами?

Эти слова оказались для нее тяжелым ударом. Она прищурилась, размышляя.

— Уж я позабочусь о том, чтобы вам не довелось насладиться плодами того, что вы сделали…

— Чушь!

Я решил, что настал мой момент:

— Рода, можете мне не верить, но я сам слышал, как он уговаривал не посылать сюда полицию без предупреждения. А ведь они были готовы так поступить.

Вошел Джед спросить, не желаем ли мы чего-нибудь. Через приоткрытую дверь мы услышали громкое пение: «Настанет великий день!»

— У вас тут все в порядке? — поинтересовался Джед.

— Нет! — Рода вскочила и пронзила Далквиста взглядом. — Как раз наоборот! Джед, он…

— Я знаю, что он тебе сказал, Рода. Вчера вечером я и капитан Ролло долго с ним беседовали.

— И только поэтому я вообще сейчас с вами разговариваю, — подтвердил Далквист. — Если честно, то я предпочел бы увидеть вас в гробу!

Его лицо исказилось от ненависти, когда с него спала маска невозмутимости:

— Вы убили моего лучшего друга, а я понял, что вы все равно мне нужны. Капитан Андерсон убедил меня в том, что мне будет трудно управлять без вас, и только поэтому вы сохраните номинальный контроль после продажи компании.

— Никакой продажи не будет.

— Будет. Кто станет покупать сырье у вас? И кто станет вам что-либо продавать? Никакие вы не независимые, сколько бы вы об этом ни твердили. И здесь ваше местничество не пройдет!

— Сволочи! Думаете, что мы прогнемся перед вами?!

Далквист обрел спокойствие столь же быстро, как прежде утратил. Думаю, причиной тому стал тон Роды; ему не хотелось ей уподобляться. А я так и не понял, как теперь отношусь к Далквисту. Безобидная рыбка оказалась акулой, да с такими острыми зубами, что берегись…

— Мы можем сделать все, что сочтем необходимым, — сказал Далквист. — Вы, похоже, считаете Комиссию корпораций чем-то вроде правительства? Ошибаетесь. Это просто наше средство для разрешения споров. Мы пришли к выводу, что выгоднее устанавливать правила, чем сражаться. Но у нас есть реальная власть, и мы все согласились с тем, что ваш поступок не должен остаться безнаказанным.

— И нам придется за него заплатить, — задумался Джед.

— Здесь у вас нет правительства, — пожал плечами Далквист.

— Вы готовы предать Роду суду? Вместе с остальными, кто в этом замешан?

Джед покачал головой:

— Сомневаюсь, что…

— К тому же остается вопрос компенсации ущерба, а такое вам в любом случае не потянуть. Вы не успели отправить груз к Луне, а стартовое окно уже закрылось, так что сейчас вы просто банкроты.

— Да кто же входит в ваш проклятый синдикат? — не выдержала Рода.

Выражение лица Далквиста не изменилось, но в голосе прозвучал триумф. Он победил — и знал это.

— Самая крупная сумма была внесена «Хансен энтерпрайзес».

— И вы будете здесь рредставителем компании?

— Разумеется, — кивнул Далквист. — Я почти всю жизнь работаю на «Хансен», миссис Хендрикс. И компания доверила мне обеспечивать ее интересы. Так, как я доверял Джо Колелле. До ухода на пенсию он был моим лучшим полевым агентом.

Рода промолчала, но нахмурилась.

— Ваш план, возможно, и мог бы сработать, если бы вы не убили Джо. Хоть он и ушел на пенсию, но все равно остался человеком из «Хансен». И это вы, несомненно, поняли, когда он раскрыл ваш план. Мы заботимся' о своих людях, миссис Хендрикс. «Хансен» — хорошая компания.

— Хорошая для своих служащих, — бесстрастно добавил Джед.

Он обвел взглядом комнатку с голыми каменными стенами, но

мне показалось, что смотрит он сквозь эти стены и коридоры дальше — в пещеры, которые колонисты пытались превратить в свой дом.

— Но не для нас!

А в баре все еще распевали о том, какой великий день скоро настанет.

Неумолимое приближение 2001-го года сопровождается ростом серьезного и несерьезного интереса к теме конца света, или, говоря по-научному, к проблемам эсхатологии. В дополнение к разговорам, телепередачам и статьям по этому поводу появляются кинофильмы (не успели мы опомниться от «Столкновения с бездной» — грянул «Армагеддон»), которые, в свою очередь, рождают новые разговоры и статьи. Правда, порой ярлык «апокалипсиса» наклеивается на все и всяческие фильмы-катастрофы, картины о космических пришельцах и слугах дьявола, утопии и антиутопии. Но ведь если разобраться…

Строго говоря, главным и единственным первоисточником «апокалиптического» кино были и остаются «Откровения Святого Иоанна Богослова». Несмотря на огромный опыт экранизации библейских сюжетов, история мирового кино не знает прямых переложений этого, без сомнения, самого грандиозного по зрелищному потенциалу (пусть и мрачно-трагического свойства) раздела Священного Писания. Фильмы, в названиях которых есть, казалось бы, прямые отсылки к «Откровениям», либо используют их мотивы и образы, либо вообще ограничиваются смысловой аллегорией.

Так, появившиеся в эпоху расцвета немого кино «Четыре всадника Апокалипсиса» (1922) Рекса Ингрэма есть не что иное как богато и изобретательно снятая драма с участием знаменитого Рудольфо Валентино, имеющая к тому же шовинистический оттенок. Тема Апокалипсиса здесь, однако, тоже присутствует: мы видим «символические кадры четырех всадников — Войны, Чумы, Голода и Смерти, — скачущих над миром, который раздирается военным конфликтом» (Ж. Садуль), а эпизоды битвы на Марне преподнесены как фрагмент «апокалиптической трагедии» (правда, с явно антигерманских позиций). Сорок лет спустя В. Минелли поставил римейк этого же фильма на основе событий второй мировой войны, но в нем тема Апокалипсиса прозвучала совсем невыразительно.