Брюс Стерлинг - «Если», 1999 № 06

— Сплошь тупики.

— Возможно, вы приняли за тупики неосвещенные проходы? Надо было получше присмотреться.

— То есть?

— Очень просто: эффект вероятностного сдвига объясняется существованием совершенно других решений. Именно благодаря этим решениям мы построим машину, потому что сохраним возможность возвращаться назад и менять детали.

— Неужели вы не видите, что своими действиями только усугубляете ситуацию? — спросил Гарвуд со вздохом. — Мало вам, что меня сопровождают разрушения! Хотите, чтобы то же самое происходило в мировом масштабе? Какая, к черту, стабилизация! Машина времени — настоящая, работающая машина времени — станет опаснейшим инструментом разрушения из когда-либо созданных. Страшнейшим!

— Я знаю одно, — бесстрастно ответил Сандерс. — Все, что позволяет сделать Вселенная, рано или поздно будет сделано. Если машину не построим мы, ее построят другие. И смогут, не колеблясь, учинить с ее помощью те самые массовые разрушения, которых вы так страшитесь.

Гарвуд устало покачал головой. Спор, как он и предполагал, сворачивал в наезженную колею: способны ли политики, в чьи руки попадут плоды усилий «Бэкдроп», удержаться от невероятных соблазнов?

— Эту тему мы обсуждали уже сотни раз. — Гарвуд встал. — Нам друг друга не убедить. Если не возражаете, я пойду отдыхать. Дорога была очень длинной.

— Не возражаю. Мы ждали четыре месяца. Подождем еще несколько часов, а завтра приступим к работе.

Аккомпанементом к его словам стал оглушительный треск пластмассы.

— А если я откажусь? — спросил Гарвуд.

— Не откажетесь.

— Почему?

Сандерс криво усмехнулся и обвел рукой кабинет, подразумевая весь земной шар.

— Вы слишком презрительно отзывались о поколении «А мне какое дело?», чтобы перенять его философию. Вы ни за что не отвернетесь от столь серьезной проблемы, тем более, что отчасти сами ответственны за ее возникновение.

Гарвуд мог бы долго спорить на эту тему. Ведь это Сандерс придумал проект «Бэкдроп», а потом привлек к работе его, Гарвуда. С другой стороны, Сандерс не сумел бы сам построить проклятую машину времени…

Он молча повернулся и шагнул к двери.

— Приятного отдыха! — сказал Сандерс ему вслед.

Войдя утром в свой кабинет, он сперва решил, что ошибся дверью. В помещении, несмотря на тесноту, прибавилось ультрасовременного оборудования. Гарвуду хотелось проверить прямую модемную связь с лабораторией в Миннеаполисе, но он поостерегся прикасаться к клавишам. Электронная доска, распавшаяся на куски вскоре после его бегства, была заменена обычной школьной, с мелками и тряпкой, пластмассовое кресло — деревянным. Даже стол выглядел необычно. Гарвуд не сразу понял, в чем дело.

Когда до него наконец дошло, что произошло, он громко выругался. Бумаги лежали совсем не так, как он привык. Доктор, конечно, не надеялся, что к его записям отнесутся благоговейно

— Сандерс, конечно же, устроил обыск в надежде обнаружить недостающие уравнения, — однако не ожидал, что все будет так безжалостно перерыто. Сандерс проявил ретивость, забыв об аккуратности. Для того, чтобы привести рабочее место хотя бы в относительный порядок, потребуется целый день. Гарвуд опустился в новое кресло и стал сортировать записи и документы.

Через два часа, когда конца этому монотонному занятию еще не было видно, в дверь постучали.

— Входите, Сандерс! — крикнул он, не оборачиваясь.

— Здравствуйте, доктор Гарвуд, — раздался голос майора Дэвидсона. — Вы заняты?

— Да нет, в общем, — ответил Гарвуд человеку, застывшему в дверном проеме. — Проверяете, не сбежал ли я снова?

— Здесь и без проверки все ясно. Полковник Бидвелл наверняка надежно замуровал дырочку, в которую вы прошмыгнули в прошлый раз.

— Я бы удивился, если бы он этого не сделал. В таком случае, что вас ко мне привело?

— После вашего возвращения разрушения материальной части Проекта возобновились, — доложил майор.

— Вы ждали чего-то другого?

Дэвидсон открыл рот, но ничего не сказал. Только после минутного молчания он с неохотой заметил:

— Все же я не думал, что вы окажетесь таким сильным «катализатором».

— По-моему, мы обсудили это еще в Шампейне, — напомнил Гарвуд. — Я — единственный человек, знающий, как построить машину. Неудивительно, что эффект вероятностного сдвига концентрируется вокруг меня.

Дэвидсон скользнул взглядом по новому компьютерному оснащению кабинета.

— Сандерс хочет, чтобы вы посвятили его в свою тайну?

— Естественно. Но я ни за что этого не сделаю.

— А если у вас не останется выбора?

— В каком смысле?

— Все очень просто: для того чтобы выжать уравнения из меня, он прибег к гипнозу. От меня он, правда, ничего не добился, но от вас, вполне возможно, свое получит.

— Вряд ли он прибегнет к таким решительным средствам, — сказал Гарвуд испуганно, чувствуя, как неубедительно звучит его ответ.

— Надеюсь. Но на всякий случай помните: на Проект работает человек, понимающий, какую опасность представляет ваше знание.

Гарвуд кивнул, хотя не понял толком, что имеет в виду майор. Предлагает помочь ему сбежать в том случае, если ситуация станет критической?

— Я запомню. Вы останетесь здесь?

Дэвидсон усмехнулся.

— Меня отправили за вами, но так и не спустили с поводка. Я многое знаю о Проекте, поэтому могу не мечтать о свободе. В обозримом будущем я останусь в распоряжении здешней службы безопасности. — Он уже направился к двери, но на полпути обернулся. — Только мне кажется, что понятие «обозримое будущее» уже утратило прежний смысл.

Он вышел, не дожидаясь ответа.

Ниточки рвались одна за другой, тропинки неумолимо вели в тупики. По прошествии двух месяцев Гарвуд признал свое поражение.

— Проклятие! — Он отъехал в кресле как можно дальше от компьютера. Гнев вызывали и компьютер, и программа, и вся Вселенная. — Нет, решение должно существовать! Просто я его не вижу.

Вселенная ответила громким треском. Гарвуд заподозрил, что не выдержала одна из стальных балок, поддерживающих потолок. За последние две недели вслед за обреченными пластмассовыми деталями и электрооборудованием стало отказывать железо. Сандерс тратил почти все время на выведение соотношения между нарастающими разрушениями и прогрессом в вычислениях Гарвуда, проявляя при этом недюжинное воображение. Но все ограничивалось одним соображением: Гарвуд знал, что происходит на самом деле.

Вселенная настойчиво демонстрировала ему свою злокозненность: блокировала все его попытки отыскать безопасный способ путешествия во времени, но при этом настырно подсказывала, как перейти от уравнений к созданию машины.

От этого трудно было не сойти с ума. В момент скармливания компьютеру новых уравнений Гарвуда вдруг осеняла догадка об использовании асинхронных драйверов для управления множественными временными пульсациями. Или, дожидаясь, пока компьютер справится с подсчетом тензора, он внезапно открывал, как с помощью дополнительной катушки на трансформаторе создать динамику перемены напряжения, вытекающую из уравнений. Мучаясь ночью от бессонницы, вызванной дневными неудачами, он мог ясно увидеть способ искривления магнитного поля для придания нужного направления пучкам плазмы…