Кэтрин Азаро - Паутина игры

Когда они вернулись в гостиную, капитан кивнула на подковообразную арку напротив личной двери, обрамленную золотой мозаикой. Занавес на ней был цвета слоновой кости.

— Личная дверь ведет в общий зал, куда выходят двери общих апартаментов, — сказала женщина, а затем поклонилась. — Мы оставим тебя отдохнуть. Если что-либо понадобится, то мы Снаружи.

Он кивнул, понимая, что сбежать не удастся.

Оставшись один, Джеремия устало опустился на диван: у него не хватило сил даже для того, чтобы лечь в постель. Через некоторое время со стороны арки, ведущей в общий зал, донесся стук. Он решил было не обращать внимания, но то же неуемное любопытство, которое толкнуло его стать антропологом, взяло верх и теперь.

— Войдите, — откликнулся он.

Занавес всколыхнулся, пропустив высокого человека атлетического сложения и с очень широкими плечами. На вид ему было около сорока. Классические черты высокородного коубейца, черные кудри, тронутые сединой. В его осанке была небрежная уверенность. Костюм покроем напоминал одеяние Джеремии, но был более темным. По три браслета на каждой руке, а не по одному.

Почему у него больше, подумал Джеремия и тут же рассердился на себя: нашел чему завидовать!

— Мои приветствия, — сказал вошедший. — Я Кев. — Он заметил поникшие плечи Джеремии. — Я могу зайти и в другой раз, если хочешь.

Джеремия предпочел бы остаться один, но у него не было желания восстанавливать против себя других игроков в кости. Какое-то время ему придется провести в их обществе… если не весь остаток жизни. Но о такой перспективе он предпочитал не думать. И выпрямился, принимая вид учтивого хозяина.

— Входите, прошу вас, — он указал на кресло, отделенное от него столиком. — Устраивайтесь поудобнее.

Кев раскинулся в кресле и вытянул длинные ноги поперек ковра.

— Находиться Снаружи очень утомительно. Но не беспокойся. Тебе не придется бывать там слишком часто.

— Снаружи?

Кев обвел рукой комнату.

— Калания — место, где мы живем, — это Внутри. Все прочее — Снаружи.

Джеремия уставился на гостя:

— Мы все время остаемся в этих комнатах?

— Нам принадлежит крыло Цитадели. И парк. Его площадь — двадцать квадратных километров. — Словно извиняясь, Кев добавил: — Угодья большинства Каланий гораздо обширнее. Но Вьясу теснят горы. Впрочем, по-моему, этого вполне достаточно для четырнадцати человек.

— Здесь живут четырнадцать калани?

— Считая тебя.

Джеремия протер глаза.

— Не напоминайте мне!

— Так, значит, слухи верны? — Кев внимательно вглядывался в него. — Клятву у тебя взяли против твоей воли?

— Да.

— Вообразить трудно! Очень многие отдали бы все, чтобы оказаться на твоем месте.

Джеремия покачал головой:

— Я понятия не имел, что Директор Вьясы решила приобрести мой контракт.

— Обычно калани сами выбирают, чье предложение принять, — согласился Кев. — Когда Халь начала переговоры о твоем контракте, известия об успехах Джеремии в Игре разнеслись повсюду. Из-за этого контракта торговались несколько Цитаделей, несмотря на то, что ты не сдал положенных экзаменов.

Джеремия вытаращил глаза. Другие Директора тоже предлагали купить его тайный контракт калани?

— Откуда вы знаете?

Взгляд Кева стал непроницаемым.

— Халь иногда беседует со мной, — сдержанно ответил он.

Халь! По тону Кева могло показаться, что называть одну из влиятельнейших лидеров Коубей по имени было вполне естественным. Калани принадлежали к тем избранным, кто, возможно, имел на то право, однако Джеремия знал, что у него язык не повернется — он ведь с трудом заставил себя называть профессора Бренна Джеком, и то лишь после долгих и настоятельных требований. Ну, может, привычка родит непринужденность…

— А вы давно калани?

Тон Кева стал чуть надменным:

— Двадцать три года. Я дал Клятву в шестнадцать.

Джеремия был оглушен. Значит, Кев большую часть жизни провел затворником, играя в кости. И тут его пронзила мысль: «А не я ли всю жизнь с головой уходил в занятия? Был затворником библиотек и лекционных залов?»

Джеремия проспал все утро, что на Коубей с ним случалось редко, учитывая тридцать шесть часов тамошних суток. Ему не хотелось подниматься с постели. День он провел в халате, сидя у окна спальни и глядя вниз, в воздушную пропасть и плывущие в ней облака.

Разумеется, он попытался уйти. Отворил личную дверь и увидел Снаружи вооруженную охрану. Когда капитан спросила, чем они могут ему служить, он покачал головой и захлопнул дверь. Потом вернулся к окну и уставился в небо.

Вечером он несколько расслабился — искупался в бассейне с фонтанчиками. Побрился бритвой с перламутровой ручкой, которую увидел на полотенце, положенном на скамью из полированного камня у края ванны.

Вернувшись в спальню, он надел костюм, который нашел в гардеробе. А потом снова сел у окна.

Зашел Кев узнать, не хочет ли он пообедать с остальными калани в общей столовой или предпочтет, чтобы обед ему подали сюда. В ответ на оба предложения Джеремия мотнул головой.

Наконец обрывы окутала ночная тьма. Он все еще сидел у окна, когда за ним пришла охрана.

Отблески факелов играли на зелено-голубой мозаике в золотой обводке по стенам лабиринта коридоров, который завершился винтовой лестницей из черного мрамора. Она вела в башню, куда эскорт его и препроводил. Никто не объяснил ему, зачем… да и вообще всю дорогу никто не проронил ни слова.

Наверху они оказались перед аркой-подковой. Комнаты за ней были даже еще более изысканно убраны, чем его собственные. Плафоны излучали мягкий свет. По стенам поблескивали изображения птиц на цветущих ветвях. В углах стояли темные урны высотой с Джеремию, украшенные цветами из золотистого мрамора.

Эскорт проводил его в комнату с темно-голубыми стенами и голубым ковром. И никакой мебели, только груда зеленых, голубых и золотых подушек в одном углу. Капитан поклонилась ему, и охрана вышла. Секунду спустя Джеремия услышал, как затворилась дверь и щелкнул запирающий механизм.

В недоумении он потер подбородок. Зачем его привели сюда? Некоторое время он расхаживал по комнатам. Когда ему надоело искать выход, он улегся на подушки, погрузившись в их негу, и, за неимением лучшего, попытался обрести свободу во сне.

Однако сон не шел, и по его лицу поползли слезы. Черт! Он был не из слезливых… И все-таки продолжал оплакивать свою свободу и всех, кого любил. Некоторое время спустя ему все-таки удалось задремать. Но только это не был настоящий сон.

— Джеремия?

Он открыл глаза. Над ним стояла Халь Вьяса в облегающем халате из алого бархата. Она расплела косу, и волосы струились по ее спине великолепными волнами. Он недоуменно смотрел на женщину, невольно разглядывая очертания стройной худощавой фигуры под халатом.