Кэтрин Азаро - Паутина игры

Халь снова вглядывалась в его лицо.

— Эта женщина, которая украла твое целомудрие, она разбила тебе сердце?

Он пожалел, что не смог скрыть своих чувств.

— Что-то вроде.

— Ну так заключим договор, — сказала она мягко.

— Договор?

— Я попытаюсь смириться с твоим прошлым.

— А взамен?

— Ты попытаешься смириться с тем, что ты мой калани.

— Не могу, — он тяжело вздохнул.

— Попытайся, Джеремия. Я ведь желаю тебе счастья.

— Попробую, — сказал он.

Он не мог оставить попытки вернуться домой. Но пока он здесь, надо как-то приспосабливаться. Все-таки лучше, чем весь день пялиться в окно и морить себя голодом.

Эту ночь он провел среди шелковых подушек в объятиях своей жены — планетарного лидера, похитительницы и загадки.

Общая зала в Калании была просторной и светлой — солнечные лучи лились в нее через многочисленные стрельчатые окна. Мебель и пол были из древесины снежной ели. Цвет стен от густо-золотого внизу плавно переходил во все более светлые тона и обретал белоснежную белизну у потолка, синего, как небо над Коубей, гораздо более синего, чем земное.

Несколько человек за столом занимались Игрой. Кев провел Джеремию мимо них в альков. Там не было скамей, но пушистый ковер с успехом заменял самый удобный диван. Когда Джеремия сел среди разбросанных подушек, его ступни утонули в ворсе.

Кев расположился напротив и снял с пояса сумку с костями.

— Начнем с простейшей партии.

— Хорошо.

Джеремия не слишком понимал Кева. Казалось, тому не нравилось общество новичка, тем не менее он предложил познакомить Джеремию с остальными калани. А теперь усадил его за Игру.

«Ну что же, — подумал Джеремия, — сыграем».

Пока он не разобрался в подводных течениях этой Калании, разумнее всего было прислушиваться к Кеву.

Он отвязал собственную сумку и высыпал многоцветный набор шариков, кубов, брусочков, конусов, пластинок, многогранников, дисков и всяких других «фигур». Старинные фишки были либо стеклянными, либо деревянными, раскрашенными. Однако кости Калании, которыми снабдила его Халь, были только из благородных металлов и драгоценных камней — полный набор, а сверх того новые очень необычные формы, каких он никогда не видел Снаружи. Однако старые кости он сохранил. Он научился дорожить ими.

— На что играем? — спросил гость. Насколько он мог судить, денег здесь не было.

— Мы не играем на что-то, — холодно ответил Кев. — Это уловка, изобретенная снаружниками, чтобы подогревать интерес к Игре.

В альков вошел мальчик лет четырнадцати и сел на ковер рядом с Кевом.

Он спросил Джеремию с изящными интонациями вьясского высокорожденного:

— Почему ты хочешь что-то поставить?

Кев обернулся к нему:

— Неприлично вмешиваться в процесс обучения, Хевтар. — А когда мальчик смутился, став похожим на норовистого жеребенка, Кев улыбнулся. — Не желаешь ли присоединиться?

— Был бы рад, — смущение мальчика мгновенно исчезло.

— Мой сын, — Кев посмотрел на Джеремию.

Джеремия кивнул мальчику. Хевтар походил на отца темными волосами и правильными чертами лица, но глаза у него были серыми, а не черными. Видимо, он унаследовал и талант Кева к Игре. Джеремия никак не предполагал, что отец и сын могут оказаться вместе в одной Калании.

Если бы он мог написать о Капаниях! Ознакомив чужака с обетом молчания, коубейцы забрали все его записи и уже готовую диссертацию. Когда Джеремия понял, что возвращать они ничего не собираются, у него начался редчайший для него приступ ярости, да такой, какого он еще ни разу в жизни не испытывал. Трудиться так долго и с такой любовью для того лишь, чтобы у него отняли завершенные плоды его труда!..

Кев следил за лицом партнера.

— Если ты против того, чтобы Хевтар играл с нами, он может просто посидеть рядом.

— Я вовсе не против. — Джеремия кивнул Хевтару. — Прошу, присоединяйся к нам.

Хевтар достал свой набор костей, потом сдвинул браслеты калани повыше к плечам. Браслетов у него было два. Потоньше, чем у Джеремии, и с более скромной гравировкой. Кев носил их по три на каждой руке — пара таких же, как у Джеремии, остальные попроще. Джеремии хотелось расспросить их об этом, но что-то его остановило. Хевтар вызывал у него странное чувство; казалось, мальчик испытывал недоверие к нему.

Кев положил на ковер рубиновый шарик.

— Начнем без ухищрений, — он прикоснулся к шарику. — Вьяса.

Хевтар положил рядом с шариком миниатюрную арку, из темного дерева.

— Дал.

Для Джеремии это было новшеством, и он спросил:

— Мы даем названия нашим костям?

— Конечно, — презрительно ответил Хевтар.

Кев укоризненно посмотрел на сына и сказал Джеремии:

— В каком-то смысле ты и сам это уже делал, — он кивнул на кости Джеремии. — Давно они у тебя?

— Некоторые уже много лет, — он взял деревянный брусочек. — Директор Дала подарила мне набор почти сразу, как я прибыл в Дал. — Он коснулся сапфирового кольца. — Некоторые мне подарили те, кого я знал… — Как тяжелы ему были восторг и радость, которые его друзья выражали по поводу его «небывалого счастья», когда для него это было катастрофой.

— Видно, ты им очень нравился, — сказал Кев, и в его тоне проскользнула непонятная нота, словно он не хотел верить собственным словам. — Расскажи мне о твоих костях. Ты связываешь их с какими-то людьми, местами, предметами, мыслями, понятиями?

— В некотором смысле.

Сознание Джеремии придавало цвет, текстуру, даже черты характера всегда и всему, начиная от простейших мысленных образов до абстрактных математических идей. А в Игре подобные ассоциации становились такими яркими, что кости словно обретали собственную жизнь. Кев указал на выложенные «фигуры».

— Пусть твои вступят во взаимодействие с нашими.

Джеремия приложил серебряный восьмиугольник к рубину Кева.

— Директор Дала.

Позади послышался смешок:

— Основной вариант?

Из-за спины Джеремии вышел седой человек и встал на колени. Он уравновесил опаловый диск на арочке Хевтара так, что остальные две кости оказались в тени диска:

— Министр Карна.

Рядом с Хевтаром сел рыжий человек, чуть старше Джеремии, и положил черный овоид вне тени опала:

— Директор Варза.

Они всегда вот так влезают в чужую Игру?

И тут Джеремии пришло в голову, что именно это и имел в виду Кев, когда обещал познакомить его с остальными калани. Через Игру.

Седого человека отличала изящная худоба и прямая осанка, обычная для коубейцев. Перехватив любопытный взгляд Джеремии, он представился:

— Сейвин.

Хотя он держался с вьясской сдержанностью, в нем не ощущалось неприязни, которую излучал мальчик.

— Ньев, — представился с улыбкой рыжий. Прямо-таки с дружеской улыбкой. — Добро пожаловать во Вьясу, Джеремия.