Журнал «Если» - «Если», 2012 № 04

— Конечно, нет, — ответил я. — Но до определенного момента он будет делать то, что я от него потребую.

— Вы знаете, на кого он работает?

— Разумеется.

— Тогда должны представлять, чем все закончится. Когда они получат от вас все, что им нужно, вас просто ликвидируют. Да и меня не отпустят. Просто продадут моим врагам.

— Скорее всего, так оно и будет, — легко согласился я. — Но только если мы им это позволим.

— Думаете, они станут спрашивать вашего разрешения? — грустно усмехнулся Петровский.

— Не будут. Вы в карты играете?

— Какие еще карты! — всплеснул руками Петровский.

— Если бы играли, то знали бы главное правило: выигрывает не тот, кому масть идет, а у кого джокер в рукаве.

— И что это за джокер?

— Вы все узнаете. Позже.

— Почему позже? Почему вы никогда ничего не договариваете до конца?

Петровский волновался все больше, он был готов сорваться на крик, чего мне совершенно не хотелось. Но раскрываться полностью я тоже не собирался.

— Так, спокойно, — жестко сказал я. — Либо вы мне доверяете, либо нет. Можете сдаться прямо сейчас. Я вас выведу, как только вы об этом попросите. Но если хотите спастись и спасти себя и семью, успокойтесь и наберитесь терпения.

Запал его, к счастью, быстро прошел. Петровский внезапно сдулся, словно проколотый воздушный шарик. Я понимал: постоянная тревога за близких изматывает, иссушает и лишает терпения.

— Да-да, — он опустил голову и отер пот со лба. — Я понимаю… Извините.

— Все будет хорошо, — мягко проговорил я, положив руку на его плечо. — Поверьте мне, пожалуйста. И успокойте супругу.

Вновь стремительно наступали сумерки. И снова моросил холодный дождь вперемешку со снегом. Первым снегом в этом сезоне, хотя назвать так падающую с небес слякоть язык не поворачивался. Мы вышли из кластера в каменном закутке, образованном бетонным забором и мрачными фабричными стенами без окон. Чтобы провести кого-либо через Дверь, необходимо прикосновение. Миновать вуаль может только тот, кто находится со мной в физическом контакте. Поэтому мы вывалились маленькой плотной группой, обремененной к тому же немалой поклажей семьи Петровских. Полагаю, вид у нас при этом был изрядно комичный. Наблюдай наше появление кто-то со стороны, он бы не испугался, а, скорее всего, рассмеялся.

Но вокруг было пусто. Фабрики давно закрылись, превратившись в склады китайского ширпотреба, а собственного населения промзона отродясь не имела.

Наказав своим подопечным оставаться на месте, я вышел на улицу, такую же темную и безлюдную. Лурье оказался точен. Транспорт, на котором нас должны были вывезти из города, уже ждал неподалеку. Автомобили с включенными фарами стояли в начале улицы и, едва я взмахнул рукой, начали приближаться. Машин было две: здоровенный черный внедорожник с начерно затененными стеклами и ярко раскрашенный в красное и желтое фургон технической службы телефонной сети. Этот ход я оценил. На выездных пикетах такую машину вряд ли остановят.

Дверца джипа открылась, и на асфальт выбрался Лурье.

— Рад видеть вас, господин Белов, — сказал он, протягивая руку, которую я с чувством пожал. — Где же ваши клиенты?

— Тут, неподалеку. Ваши люди не помогут им поднести вещи?

— Конечно! — Лурье приоткрыл дверцу джипа, что-то проговорил, после чего из машины выпрыгнули два крепко сбитых парня в коротких куртках. А пока дверцы оставались открытыми, я разглядел в салоне еще двоих, не считая водителя. В кабине фургона рядом с водителем тоже сидел человек. Итого семеро, считая с водителями, которые наверняка умеют не только баранку крутить. Судя по количеству и «качеству» сопровождающих, мне стало ясно, что наши с Петровским предположения, скорее всего, верны. Хозяева Лурье отпускать нас не собирались.

Вместе с парнями я вернулся в закуток. Петровские встретили нас настороженными взглядами.

— Все в порядке! — бодро проговорил я. — Это наши ангелы-хранители. Они вам помогут.

«Ангелы» молча и сноровисто подхватили багаж и потащили к фургону, а мы, чуть приотстав, пошли следом.

— Здравствуйте, господин Петровский, — сказал Лурье, одновременно вежливо поклонившись дамам. — Рад с вами познакомиться. Много о вас слышал.

— Взаимно, — ответил Петровский. — Я тоже наслышан… И очень благодарен вам за помощь.

— Люди должны помогать друг другу в трудных обстоятельствах.

— Вы правы. Надеюсь, что и мне доведется оказать вам такую же услугу.

— Спасибо. Но все же лучше в подобные ситуации не попадать.

— Мне снова нечего возразить, — вздохнул Петровский.

На этом обмен любезностями завершился. Задние дверцы фургона были уже распахнуты. Я заглянул в кузов. Несомненно, эту машину не готовили специально для семьи Петровских. Она уже давно была оборудована для тайных перевозок и использовалась неоднократно. У хозяев Лурье все было поставлено вполне профессионально. Узкий проход между катушек кабелей и проводов вел к небольшому, но достаточному, чтобы вместить всех нас, отсеку у передней стенки, который маскировался фальшивыми стеллажами, сейчас раскрытыми. Вещи Петровских уже находились там. «Ангелы-хранители» деликатно помогли подняться в кузов жене Петровского и Вике. Потом я передал мальчишку Петровскому и повернулся к Лурье.

— Нам нужно выехать из города по Сколковскому шоссе, — сказал я. — Когда минуем посты, я перейду из фургона в вашу машину и буду показывать дорогу.

— А не проще сразу объяснить…

— Не проще, — покачал я головой. — Путь извилистый и запутанный. Масса поворотов, которые ваш водитель все равно не запомнит. Да я и сам их наизусть не знаю, увижу — покажу. Поэтому километров через десять за кольцевой остановитесь где-нибудь в тихом месте.

— Хорошо! — пожал плечами Лурье. — Тогда в путь.

Я прошел в секретный отсек, и распахнутый стеллаж закрылся за мной. Загрохотало передвигаемое железо, маскируя проход. Потом хлопнули дверцы фургона, и наш маленький кортеж тронулся. Условия в отсеке были не слишком комфортные — всего одна скамья, на которой мы едва разместились. Зато под скамьей работал обогреватель, и здесь было тепло. Мальчишке обстановка совсем не понравилась, поерзав на жестком сиденье, он начал было ныть, что хочет домой, но мы быстренько устроили ему постель из курток, он улегся, пригрелся и затих, а скоро и вовсе задремал.

Освещение в отсеке отсутствовало. Свет уличных фонарей, временами проникающий через небольшое оконце под самым потолком над кабиной водителя, позволял различать лишь смутные очертания наших лиц. Я взобрался наверх и поглядел сквозь запыленное стекло. Мы давно уже выехали из промзоны, втянувшись в бесконечный поток машин на проспекте. Джип шел впереди. Начиналось время дорожных пробок, но пока мы двигались без остановок. Я слез и присел рядом с Петровским.